Террор всегда терра инкогнита. Сергей КУРГИНЯН

Террор всегда терра инкогнитa – так считает Сергей Кургинян, президент Международного общественного фонда «Экстремальный творческий центр», хорошо известный широким народным массам как руководитель Театра на Юго-Западе.

Владимир ПУТИН, Президент России:- Я поручил провести детальный анализ обстоятельств, приведших к трагедии в Беслане. Силовым структурам даны необходимые указания о повышении интенсивности контртеррористических операций, в том числе через расширение возможности международного сотрудничества по линии специальных служб… В целом ряде стран, столкнувшихся с террористической угрозой, уже давно созданы единые системы безопасности, ответственные за комплексное обеспечение внутренней безопасности и борьбу с терроризмом. И нам в России необходима такая же организационная работа и такая же организация работы национальной системы безопасности, которая способна не только пресекать теракты и преодолевать их последствия, но и работать на предотвращение вылазок терористов, организуемых ими диверсий и техногенных катастроф. Должна работать на опережение и уничтожать преступников, что называется, в их собственном логове. А если потребует обстановка – доставать их и из-за рубежа…Необходимо оперативно выявлять террористические организации, группы, самих террористов, лишать их каналов материальной подпитки, создавать политический и финансовый вакуум вокруг их эмиссаров и лоббистов…Считаю также, что экстремистские организации, прикрывающиеся религиозной, националистической и любой другой фразеологией и по сути являющиеся рассадником террора, должны быть запрещены, а их лидеры и активные участники преследоваться в соответствии с законом…

– Сергей Ервандович, когда случается террор, начинают говорить о некоем заговоре, протесте, который направлен против кого-то – президента, государства, общества, определенной личности. Что, на ваш взгляд, стоит как за всеми этими разговорами, так и за террористическими актами?

– Я думаю, что заговоры есть, история пестрит ими, но, вероятно, выдуманы не заговоры как таковые, а некая теория по их поводу. Нельзя всюду видеть просто заговор и объяснять все только этим. Прежде всего существует конкуренция на рынке между крупными рыночными игроками, независимо от того, что они производят – истребители, нефть или сигареты. У каждого из них есть свой проект борьбы со своим конкурентом, причем эти проекты в печати, в обществе открыто никогда не будут обсуждаться и эта закрытость всегда обеспечивается соответствующими структурами, соответствующими технологиями.

– И эта закрытость обуславливает некое противостояние в мире?

– Разумеется. Мы имеем очевидное наличие закрытых проектов, в рамках которых и развертывается элементарная борьба рыночных субъектов. Мы имеем столь же очевидное укрупнение этих рыночных субъектов, скажем, корпорации типа «Голдман энд Сакс» по своим капиталам гораздо крупнее многих государств мира, в том числе России. Мы имеем усиление влияния этих укрупняющихся рыночных субъектов на политику всех государств мира, включая крупные и суперкрупные. Мы имеем удлинение конкурентных циклов (фаз, в рамках которых продолжается конкуренция проектов) в связи с укрупнением субъектов конкуренции и качественным изменением проектно-целевых функций. Наконец, мы имеем экспансию данных субъектов на все уровни системности. Их проекты не просто более крупные, они еще и более многоуровневые. Закрытая игра охватывает не только политику, которая есть продолжение экономики, но и много что еще – культуру, массмедиа, военную составляющую и так далее.

– А что входит в это «так далее»?

– Как раз в «так далее» и входит такая специальная сфера, как терроризм. Рыночные субъекты обычного типа могут действовать и открытым, и закрытым образом, но терроризм действует только закрытым образом и защищает свои проекты вполне адекватно их характеру.

– То есть вы хотите сказать, что терроризм такой же проект, как и любые другие – экономические, политические и прочие? Но какие-то различия у этих проектов есть, ведь нельзя же уравнять террористические и простые конкурентные сферы?

– Конечно, различия есть. Если в обычных проектах еще присутствует объективистская составляющая или можно предположить ее решающее влияние, если в этих проектах еще можно спорить, что важнее – теория термидора как фазы в революционном цикле (то есть объективное начало) или чей-то там заговор (масонов, банкиров – неважно), то применительно к терроризму невозможно говорить о том, что в нем проявляется чье-то влияние или что это некий заговор. Террор – это явление, в котором нет места свободной информации, публикации намерений, манифестации замыслов.

– И все же в разных странах пытаются исследовать, что такое терроризм, назначая на эту работу выдающихся политиков, государственных деятелей. Например, в Америке этим занимался Киссинджер, неужели ему ничего не удалось выяснить?

– Думаю, что как раз удалось. Но Киссинджер, который желал контактов с президентом Бушем, неожиданно, вопреки всему подал в отставку, значит, он узнал нечто настолько опасное, что согласен был потерять лицо и возможности контакта с первым руководителем США, лишь бы с этим не связываться.

– Вы намекаете, что Киссинджер узнал, откуда у терроризма «ноги растут»?

– Недавно по поводу многих засекреченных тем начал говорить Бжезинский. Он рассказал о сотнях миллионов долларов начального и о многих миллиардах последующего финансирования, которое шло на подготовку и задействование террористов, исламских радикалов, в первую очередь на подготовку талибана. Бжезинский об этих фактах сказал, но генералы пакистанской разведки ISI Насрулла Бабар и Хамид Гюль, уволенные после событий 11 сентября, не собираются рассказывать об этом с такой же легкостью, как Бжезинский. Они как раз были создателями талибана и остаются все еще «в теме».

– Но, наверное, они не единственные, кто «в теме». Есть еще какие-нибудь факты поддержки террористов?

– Недавно опубликованы архивы, в которых есть кое-что по поводу операций «красных бригад» «Гладио» и «Держись сзади». Это операции, согласно которым в каждой стране, входящей в НАТО, полагалось иметь подполье на случай советской оккупации. Каждая страна НАТО должна была создать соответствующее подполье, если она этого не делала, она не могла войти в этот военный союз. Значит, подполье создавали, но вопрос из кого. Подполье создавали из радикальных антикоммунистических нелиберальных элементов, кстати, и из фашистов, имевших опыт такой работы.

– Но оккупации не было и не предвидится, куда же это подполье делось?

– Вот это очень важный вопрос. Подполье создали, оккупации нет, а ребята должны работать. Как они работали? Итальянские ребята боролись с христианскими демократами, либералами, с Альдо Моро, турецкие ребята боролись с курдами и так далее.

Мы много сегодня говорим об «Аль-Каиде», возникает даже дискуссия о том, насколько спецслужбы США были задействованы в действиях этой организации. Кому-то может показаться, что центр по подготовке «Аль-Каиды» находится в тысячах километров от пресловутых американских «близнецов-башен», а если выяснится, что он находится в нескольких километрах от них? Лагеря на севере Шотландии по подготовке исламских террористов под руководством представителей самых элитных британских спецслужб – это теория заговора или реальный факт реальной истории терроризма? А ведь «Аль-Каида» связана с «Братьями-мусульманами». Радикальные муллы боролись со всеми светскими режимами арабского мира. Но возникает вопрос: с Насером они боролись потому, что он был просоветский, а почему воевали с шахом Ирана, с Садатом, который заключил мирный договор с Израилем? Люди были разные, но муллы боролись со всеми одинаково. Может быть, потому, что за их спинами стояли мощные западные группы? Шах Ирана пострадал за то, что хотел модернизировать Иран, дать ему ядерную энергетику, машиностроение и металлургию, сделать его светским государством, за это на него натравили Хомейни. Кто натравил? Запад. Модернизированный Иран Западу был не нужен, как, кстати, ему не нужна и либеральная модернизированная Россия. Западу нужен союз архаизаторов и постмодернистов, отсюда – архаизированная компартия и постмодернистские структуры управления.

Иранскую революцию моделировали в Сорбонне, ими занимался Александр Беннигсен, сегодня этим занимается Мария Беннигсен. Жена Синявского Мария Розанова как-то опубликовала в «Независимой газете» статью о том, как Александр Беннигсен свел ее с ЦРУ и как ЦРУ платило деньги за переводы исламской радикальной литературы, которую планировали вбрасывать в СССР. Иными словами, серьезные радикальные силы появляются на мировом уровне потому, что есть различные проекты, для которых модернизация общества «третьего мира» категорически нежелательна. И тут деньги никто не жалеет.

– А по какой статье идут эти деньги, по бюджету спецслужб?

– Самое интересное, что все спецслужбы мира используют терроризм. Но бюджетных денег на это недостаточно, поэтому возникают структуры самофинансирования, опирающиеся на торговлю наркотиками и оружием. Есть легендарная фигура Тэда Шекли, который занимался этими вопросами сначала в Юго-Восточной, а потом в Центральной Азии. Героиновые лаборатории на границе Пакистана, банк BCCI и так далее – все это механизм получения средств для терроризма.

– Если все так серьезно, то не считаете ли вы террористические акты в России попыткой свергнуть президента Владимира Путина?

– Я убежден, что операция «Норд-Ост», взрывы самолетов, захват школы в Беслане были не тривиальными терактами, а полномасштабной попыткой государственного переворота. Причем, в логике, о которой я уже сказал. Но чтобы сшить эту логику с реальностью, нужно время. Нам нужно научиться реальному пониманию происходящего. Для этого нужны инструменты исследования, способы получения информации, реальные модели, реальные школы, в рамках которых будут идти исследования.