Теrra Америка. Каждый землянин, приходя в этот удивительный мир, вновь и вновь открывает его для себя

Как корабль назовешь, так он и поплывет. Название моей экспедиции по Мексике, Центральной и Южной Америке определило и цель ее. Все земли на планете картографированы и описаны. Белых пятен не осталось. Но лик планеты все время меняется, с людьми тоже происходят различные метаморфозы, меняется и наше представление об окружающем мире. К тому же, я уверен, каждый землянин, приходя в этот удивительный мир, вновь и вновь открывает его для себя. Неизменными остаются лишь красота планеты и зовущая вдаль дорога. Вот ее я и выбрал, и прошагал-проехал по ней, сколько смог осилить, сколько отмеряно временем и судьбой.

То взлет, то посадка……Лайнер круто взмыл вверх, и земля, превратившаяся в планету, резко накренилась, поползла в сторону и как бы исчезла из вида. С ее наклонной плоскости стали съезжать, сыпаться дома, автомобили, деревья. Понятно, что и люди, и всякие зверушки. Самолет закруглил вираж, земля выровнялась, но я этого уже не увидел. Мы оказались над облаками. Земля в иллюминаторе, мир в Интернете, душа в поднебесье. Иногда сквозь разрывы облаков видна суша. С высоты поля кажутся заплатами, дороги швами, дома петельками и пуговицами. Кажется, что планета лопается, расползается, а ее пытаются сшить, залатать, заштопать. Пролетаю над океанами, континентами, странами. Точно определена цель – Америка. Туда я и направляюсь. А обратно? Такой мне многие задавали вопрос. «Ведь если сразу брать билет «туда-обратно», это будет намного дешевле». Я кивал головой, молча соглашался, но ничего не отвечал. Теперь я знаю ответ: у нас у всех билет только «туда». А чтоб «туда» и «обратно», это еще никому не удавалось. Может, удастся мне? В связи с этим (и не только) такая мысль. Человек оседлый точно знает конечный остановочный пункт жизненного маршрута. Кочевник же переносит-передвигает его в некую неизвестную точку пространства и этим как бы отдаляет его во времени.…Скрючившись на сиденье, погружаю себя в беспокойную дрему. Маленький крестик медленно движется по зеленоватому экрану. Крестик – это самолет, поле экрана – океан. Можно даже рассмотреть гребешки волн. Однако, вполне вероятно, это лишь мерцание монитора. В самолете, вжавшись в кресло, нахожусь я и еще сотня-другая пассажиров. В таком же точно положении эмбриона. Океан под нами в бездонной космической глубине невидим и неслышен. Мы летим над плотным слоем облаков. Так сегодня совершается большинство путешествий.Сонливое забытье (так действительно хочется отрешиться, забыться) в самолете, а до и после – взлеты и посадки. Томительное дремотное ожидание в аэропорту. Сквозь полусон все время пробиваются звуки: металлический голос диктора, плач детей, звяканье посуды, скрип тележек, треск пленки, в которую заворачивают багаж. Как настойчивый требовательный голос нежданных и незваных гостей, которым очень не хочется открывать дверь. Но придется. Все здесь, в аэрогородке Франкфурта-на-Майне, где предстояла пересадка на рейс до мексиканского Канкуна, для людей, для человека. Какого конкретно? Если касательно меня (думаю, что и многих моих земляков), то… человеком этим еще нужно стать. Все здесь «Человеческое, слишком человеческое» (название философских новелл здешнего мыслителя Фридриха Ницше). Я с тоской посмотрел на свой тощий рюкзачишко, ощупал бумажник, в котором случайно застряли две украинские монетки, и подумал: а может, все наоборот? Чтоб тебя принял этот мир, нужно перестать быть человеком? По крайней мере, в себе убить все «слишком человеческое», превратясь в кем-то управляемый механизм?…Через двенадцать часов в плотном слое облаков (в этой части планеты начинался сезон дождей) самолет достиг американского континента. Я ступил на жаркую слякотную мексиканскую землю с другими думами – «слишком» конкретными и понятными человеческими мыслями-вопросами. Исключительно о будущей дороге и том, что она мне уготовила. Название курортного Канкуна, расположенного на самом восточном краешке полуострова Юкатан, в переводе с языка майя означает «магическая змея». Вот ее таинственный, осторожный и петляющий земной (у слов «змея» и «земля» общий корень) путь по американской terra incognita мне и предстояло проделать.Курва Пелигроса…На центральных площадях городков Юкатана мне не раз встречалась эта особа. Грязные седые космы, крючковатый нос, выступающий вперед острый подбородок, выпуклые глаза. Довольно страшненький вид. Хоть всего лишь и скульптура, но весьма неприятно и даже боязно. Хотелось побыстрее покинуть это место. Еще приснится ночью. Может, поэтому так все тихо (относительно, конечно), чисто и прилично (тоже относительно) в мексиканских городках, где не выпячивается богатство и не кичится своими язвами бедность. Древние индейские божки не дремлют, всегда на страже. Как-то само собой сформировался их собирательный образ, и даже придумалось ему имя. Дело в том, что, как только я покинул аэропорт Канкуна, взгляд сразу раздвоился. Один глаз стал привычно выискивать выбоины и трещины на асфальте, другой принялся шарить по обочинам, отмечая мгновения и детали другой жизни. Однако прошло совсем немного времени, и я понял, что состояние мексиканского дорожного полотна не таит опасных сюрпризов. Можно расслабиться и больше уделить внимания «обочинным» сюжетам. «You are exactly where you need to be». Я по достоинству и с благодарностью оценил точность и изящество этой надписи на придорожном щите. «Ты находишься точно там, где должен быть». По-русски она звучала тоже неплохо. Во всяком случае, оказалась весьма приятной прелюдией к моему перемещению в американском пространстве. И все же Мексика и ее дорожные реалии входили в меня другими надписями. Тоже латинскими буквами, тоже четкими и броскими. Но, увы, на непонятном испанском языке. Приходилось или просто скользить по ним взглядом, не откладывая в памяти, или все-таки ловить и отмечать созвучие, напрягать ассоциативное мышление. Так, надпись curva peligrosa («опасный поворот») стала для меня интернациональным именем Курвой Пелигросой. Вполне подходящим как для древних божков майя, так и для какой-нибудь славянской Пелагеи-чаровницы, лиходействующей по ночам.Сеноты ЮкатанаЧерез рваный просвет вверху было видно голубое небо. Оттуда свисали лианы (возможно, это были корни деревьев). Они были похожи на обрывки вант потерпевшего крушение корабля. Я ухватился за лиану-веревку и вскарабкался на валун. Огляделся. Было сумрачно, тихо и прохладно. Впрочем, какой-то звук все же доносился. Это капала откуда-то сверху вода…Уже почти час я находился в одном из сенотов Юкатана. Попал я на этот полуостров в Центральной Америке, который отделяет Мексиканский залив от Карибского моря, не случайно. Во-первых, еще дома был наслышан об этих таинственных провалах. На бескрайних просторах Юкатана нет ни одной реки или озера. Растут здесь только невысокие колючие сухолюбивые кусты, корявые деревца. Заросли чаппараля (так называют эту местность индейцы) населяют в основном дикие коты, индейки и черные фазаны. В чем же причина такого необычного полупустынного сухого ландшафта? Дело в том, что равнины полуострова сложены потрескавшимися известняками, и тропические ливни, выпав на землю, мгновенно просачиваются через пористые горные породы в глубину.Чиабаттой называют итальянский хлеб с хрустящей корочкой, воздушной мякотью и характерными большими дырками. Полуостров Юкатан – это и есть своеобразная карстовая чиабатта. Подземные воды промыли в недрах полуострова обширную сеть туннелей, пещер и ходов. Со временем своды обрушились и на месте пустот образовались провалы, по которым текут подземные реки и ручьи. Ну а во-вторых, мексиканская влажная жара – хозяйка этих тропических широт – оказалась весьма навязчивой, бесцеремонной особой. От ее объятий я и поспешил скрыться в одном из сенотов. Боковые пути к ним были отмечены указателями. На некоторых даже можно было прочитать название. Сенот Таак-бил-ха – так назывался провал, куда я направился. Кстати, углубления образовались не только под воздействием подземных вод. Самым глубоким провалом Юкатана можно считать находящийся на северо-западе полуострова кратер Чиксулуб, образовавшийся предположительно около 65 миллионов лет назад в результате падения крупного метеорита (диаметр его составлял около 10 километров), который опустошил значительную часть планеты и, по одной из научных гипотез, привел к исчезновению на Земле динозавров.Некоторые провалы представляют собой открытые углубления с водоемами на дне. По деревянным лестницам, бетонным ступенькам или просто подтесанным и выровненным скальным выступам можно спуститься вниз. Тут на уютных пляжиках среди торчащих из расщелин диковинных цветов, склоненных над малахитовыми водами низкорослых пальм можно расслабиться и выбросить из головы тревожные походные думы первых дней пути. Дорога будто специально подарила мне эти оазисы. В переводе с местного индейского языка сенот (от слова «тсонот») – это колодец. Юкатанцам очень повезло. С древних времен местные жители не испытывали недостатка пресной воды, используя карстовые провалы как источники, природные хранилища влаги. Своей романтической красотой, замкнутостью и покоем эти бассейны напоминают лагуны тропических островов. В сенотах-пещерах совсем другое состояние тела и души. Здесь больше зябкости, мрака, гнильцы. Впечатление неприятной липкости потустороннего небытия усиливают вспархивающие над головой летучие мыши. Однако есть и своя красота. Через маленькие рваные дыры лучи проникают внутрь (кажется, они прожигают камень) и выхватывают из темноты мшистые закутки подземного немого мира, изящные сталактитовые и сталагмитовые скульптурки. Или, отвесно падая в воду, преломляются, дробятся в ней, создавая иллюзию какого-то таинственного подземного свечения. Полости в земле казались жителям устами великих богов. Майя недаром называли сеноты «вратами в царство мертвых» и считали их воды священными. Обожествляя эти естественные колодцы, они использовали пещеры в качестве мест для жертвоприношений. В раскопанной археологами древней столице майя Чичен-Ице (там мне тоже довелось побывать) существует до сих пор глубокий священный сенот диаметром около пятидесяти метров. На двадцатиметровой глубине, куда даже птички боятся залетать, находится озерцо с мертвой (так, по крайней мере, казалось сверху) зеленой водой, в которое измученные засухой майя когда-то торжественно бросали дары богу дождя Юм-Чаку. Чтобы вызвать долгожданный ливень, в жертву божеству по обычаю приносили самую красивую девушку.Продолжение следует