Терпеть или судиться. Выбор сделать непросто

В «Учительской газете» №29 от 15 июля 2008 года, посвященной правовым вопросам в системе образования, начальник Южного окружного управления образования Москвы Нина Минько говорила о создании управления педагогической безопасности, отстаивающего в суде права учителей. Сегодня есть повод вернуться к этой теме – юристам управления удалось защитить честь и достоинство педагога.

Отношения школы и общества изменились кардинальным образом ровно в тот момент, когда деятельность образования обозвали «оказанием образовательных услуг». Если услуги оказывают, то есть тот, кто их потребляет. А потребитель что? Конечно, всегда прав.

С некоторых пор родителям учеников достаточно подать жалобу, позвонить на пейджер или обратиться на «горячую линию», и можно не сомневаться, что реакция последует немедленно, ведь опять-таки (с некоторых пор и с чьей-то подачи) семья-жалобщица априори права. А раз права, то нужно принимать меры. При этом неправым зачастую оказывается учитель, на которого жалуются. Даже если он абсолютно прав, а семья абсолютно не права. Вот именно эту ситуацию и решили сломать Минько и ее команда в Южном округе столицы.

Все началось с того, что папа ученицы пятого класса школы №578 Михаил Смирнов написал заявление Нине Минько и рассказал страшные факты. Оказывается, педагог Елена Солдаткина «систематически игнорирует просьбы дочери – дать ей дополнительную порцию, ту, от которой кто-либо из детей отказался и не стал есть». Более того, папа узнал, что «таких порций обычно бывает много». А если это «гематоген, вафли, йогурт», то учительница все «складывает к себе в сумку и забывает раздать детям». И еще папа с болью написал, что «педагог отнимает… у моей дочери то, что просто отдают ей дети».

Вот такая леденящая душу история о жадном преподавателе, которая на просьбу вечно голодающей девочки, видимо, не видящей дома от родителей таких замечательных вещей, как вафли, йогурт и особенно гематоген, регулярно отвечает отказом, при этом не забывая набить свою собственную сумку столь дефицитными продуктами. Конечно, педагога должны были бы наказать. Если бы все рассказанное … было правдой.

Окружное управление образования придирчиво проверило все факты – этим занималась комиссия контрольно-аналитического отдела – и убедилось, что папа, мягко говоря, возвел напраслину на Елену Владимировну Солдаткину, а грубо говоря, просто оболгал. Родителей, по словам Минько, пригласили в управление и предложили взять свои слова обратно. Обвинения в этом случае можно было снять только одним способом: Смирнов должен был написать письмо в то же самое управление образования и сообщить, что все сказанное им ранее неправда. Но родители, очень хорошо зная, что еще ни один жалобщик не пострадал за клевету в адрес педагогов, наотрез отказались сделать то, что предложила им Минько. Ситуацию они, так же, мягко говоря, недооценили и на обещание управления подать в суд никак не отреагировали. (Дескать, какой суд будет рассматривать ваш иск и какой суд примет решение не в нашу пользу?!) А в то, что судиться будет учительница, Смирновы вообще, видимо, не поверили, так как свято верили в иное. В то, что общественное мнение будет на стороне семьи и голодного ребенка, а вовсе не на стороне такого алчного учителя, каким они представили окружному управлению образования Елену Солдаткину.

Разумеется, ситуация обливания педагогов грязью стала настолько привычной в нашей стране в последнее время, что можно было предположить: родители в любом случае победят. Но это если сидеть на месте, лить слезы и причитать, как учитель бесправен и как легко все его могут обидеть. А вот если действовать иначе, то ситуация может кардинально измениться.

После разговора с родителями в управление образования пригласили уже Елену Владимировну Солдаткину и задали вопрос: готова ли она сражаться в суде за свое доброе имя. Надо сказать, что к этому моменту уже вся школа (да что там школа, вся округа, все педагогическое сообщество) знала, что семья Смирновых, по сути дела, обвинила учительницу в воровстве. Подчеркну: все происходило не на коммунальной кухне, а в школе, где детей учат быть честными, а родители строго наблюдают за нравственным обликом педагогического состава. Можно себе представить, что пережила Солдаткина, видя косые взгляды родителей, слыша их насмешки (типа: «А еще в шляпе!»). Терять Елене Солдаткиной в такой ситуации было нечего, и она согласилась подать иск в суд. В судебном порядке было решено добиться того, чего Смирновы делать никак не хотели.

Юристы окружного управления помогли Елене Владимировне написать иск, в первом пункте которого было предложение суду: «Обязать Смирнова М.В. опровергнуть сведения, порочащие мою честь и достоинство, путем написания заявления в адрес начальника управления с опровержением информации, изложенной в заявлении, поступившем в управление образования 19 марта 2008 года». Текст, который просили опровергнуть, был приведен в этом пункте.

Во втором пункте содержалась просьба к суду: «Взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере 10000 рублей». В третьем: «Взыскать с ответчика госпошлину в размере 100 рублей».

Третьим лицом в споре педагога и отца ученицы, не выдвигающим самостоятельных требований, стало окружное управление образования. Интересы же Солдаткиной по доверенности представлял юрист управления Сергей Кандриков.

Надо сказать, что подобных дел Нагатинский районный суд города Москвы, наверное, до того не рассматривал. Учительница просила защиты от семьи (чаще бывает наоборот), указывая, что информация, изложенная в письме Смирнова, причинила ей физические и нравственные страдания, подорвала ее авторитет в глазах педагогического общества и детей.

Иск рассматривали в полном объеме, но в отсутствие ответчика – Михаил Смирнов в суд не явился, хотя был извещен о судебном заседании, а вот почему отсутствовал, суду не сообщил.

Что же исследовали в судебном заседании? Прежде всего суд убедился, что Елена Солдаткина работает в школе №578 почти 20 лет и за это время получала только благодарности и грамоты, что она всегда вовремя приходит на работу, точно, качественно и в соответствии со своими служебными обязанностями ведет свою педагогическую деятельность, что ей в голову не приходит пользоваться продуктами, остающимися в столовой после того, как дети позавтракали.

Не явившийся ответчик Смирнов должен был бы, по идее, прийти в суд и доказать, что факты, изложенные в его заявлении в управление, истинная правда. При этом надо сказать: если бы он написал в письме, что Солдаткина плоха как педагог, ей трудно было бы доказать обратное, так как оценочные сведения и мнения всегда субъективны и не поддаются доказыванию в суде в силу своей природы. Может быть, именно поэтому беспочвенные обвинения в адрес тех или иных учителей, высказанные родителями, и не могут быть опровергнуты должным образом. В судебном решении так и записано: «Мнение не может быть признано порочащим, так как порочащим можно считать утверждение о нарушении норм закона или морали». Но Смирнов подал свое мнение как факт, и тут ситуация оказалась подсудной.

Что же решил суд?

«Исковые требования Елены Владимировны Солдаткиной к Михаилу Валентиновичу Смирнову о защите чести, достоинства, возмещении морального вреда удовлетворить частично». (Частичность касается размера компенсации морального вреда. – Прим. автора.) «Признать не соответствующими действительности, порочащими честь и достоинство сведения, содержащиеся в заявлении Смирнова М.В. на имя начальника Южного окружного управления образования, и обязать его опровергнуть данные сведения путем написания заявления на имя начальника управления Минько Н.Г. Взыскать со Смирнова М.В. в пользу Солдаткиной Е.В. компенсацию морального вреда в размере 5000 рублей, а также расходы по оплате государственной пошлины в размере 100 рублей, а всего 5100 рублей».

На этом, собственно говоря, наша история заканчивается. Во всяком случае, так можно сказать. Но заканчивается ли она на самом деле?

Можно «дорисовать» картину дальше. Девочку Смирновы из школы не забирали (во всяком случае, до недавнего времени она там училась). Следовательно, она будет ходить в школу, где все знают, что ее папа – клеветник, которого суд обязал выплатить учительнице пять тысяч рублей за моральный вред. Трудно себе представить, что это не будут обсуждать родители, а за ними и жители микрорайона. Кстати, из воспитательных соображений и всем родителям, и всем жителям микрорайона, а может быть, и вообще округа информацию о решении суда надо было бы сообщить и сделать так, чтобы каждый знал: писать неправду об учителях нельзя, за это можно ответить. Можно только посочувствовать семье Смирновых, по вине своего главы попавшей в не лучшую ситуацию. Ну да бог с ним, со Смирновым. Гораздо важнее то, что случилось с учителем Солдаткиной.

История, происшедшая в Южном округе Москвы, в какой-то мере модельная. Ведь одному учителю, даже очень смелому, умному и честному, крайне сложно решиться на защиту своего доброго имени в суде. Педагога должны поддержать, но весь вопрос в том, кто будет это делать. Когда учителю не платят вовремя зарплату, когда ему из стажа, необходимого для назначения досрочной пенсии, вычитают те или иные периоды, а также в других подобных случаях на его защиту встает профсоюз. Но тогда, когда учителя в чем-то обвиняют, судебные иски случаются редко. Дескать, разбираться в том, кто кого обидел и кто кому что сказал, долго и хлопотно. Школа на защиту учителя тоже встает нечасто: недостатки в работе есть у всех, и вызывать огонь на себя, ссориться с родителями (которые «всегда правы») мало кто рискует. Вот и получается, что высокие слова об учителе по праздникам все говорят охотно, а защищать его стремятся далеко не все и не всегда.

Ситуация усложняется, если педагога или директора школы провоцируют на взятку или заводят по навету уголовное дело. Вот тут уж точно никто разбираться не хочет. На этот раз априори правы правоохранительные органы, хотя, как можно убедиться на практике, это не всегда так. Но так или не так, а учителя или директора стараются уволить, убеждают подать заявление об уходе по собственному желанию. Никому не хочется, чтобы об его образовательном учреждении говорили плохо, а загубленная судьба учителя или директора при этом в расчет не берется. Потом, когда дело «разваливается», а обвинение оказывается ложным, никто перед ними не извиняется, никто не торопится восстановить справедливость.

Кстати, активная защитница педагогов Нина Минько на своем жизненном опыте вдоволь вкусила несправедливости, когда ни с того ни с сего на нее завели уголовное дело, а бывший префект Южного округа Олег Толкачев против этого не возражал и своего начальника учебного окружного управления не защищал. Отстоял ее другой префект, сменивший на этом посту Толкачева, – нынешний губернатор Нижегородской области Валерий Шанцев, оказавшийся в высшей степени порядочным человеком.

Когда учителя обижают, никакие возвышенные слова и призывы не срабатывают. Общество и государство очерствели. Вполне возможно, что на педагоге вымещают былые обиды. В результате вранье цветет махровым цветом…

Опровергать наветы крайне необходимо, и дело не только в учителе. В ином случае все разговоры о воспитании подрастающего поколения станут бесполезными. Каждому ученику нужен свой кумир-учитель. Если его свергают с пьедестала, на который он возведен своей профессией и своей педагогической деятельностью, если он перестает быть кумиром, человеком, которому хочется подражать, эффект воспитания существенно снижается или вообще становится нулевым. Понятно, что во главе угла у критиков и гонителей педагогов стоят все те же банальные материальные интересы: когда-то Гайдар говорил, что все учителя в стране серые и повышать им зарплату не стоит, теперь у кого-то снова возникла та же идея. Поэтому, как мне кажется, и предпринимаются попытки дискредитировать учителя в глазах общества.

Думаю, примеру Нины Григорьевны Минько должны последовать управленцы в других регионах России. Только тогда, когда учитель почувствует себя защищенным, только тогда, когда он будет знать, что найдутся люди, готовые встать на его защиту, защищенными станут и наши дети. Ведь хорошо известно: свободным и счастливым воспитать ребенка может только счастливый и свободный наставник.