На чтение: ≈ 13 мин.В течение всей нашей беседы с директором детского приюта «Дорога к дому» Сапаром Кульяновым в его кабинет то и дело заглядывали дети. Одному приспичило немедленно полюбоваться на аквариумных рыбок, другому – поиграть в настольный футбол, кто-то и вовсе примчался ради того, чтобы радостно сообщить, что он наконец-то вымыл руки. На самом деле им просто хотелось пообщаться с директором.
Все они в недалеком прошлом хлебнули столько горя, что и на взрослую жизнь с лихвой хватило бы. Мне показали альбомы с их фотографиями, сделанными в день поступления, – больно смотреть на эти осунувшиеся, тоскливые, какие-то погасшие лица. Но рядом другие снимки, уже спустя несколько дней пребывания в приюте. Не сразу понимаешь, что это тот же ребенок. Тот, да не тот – веселый, дружелюбный, улыбчивый.
Дети – потрясающие существа, стоит им только поверить, что они кому-то нужны, что кто-то просто так, ни за что их любит, и они расцветают, светятся от счастья. А здесь (они-то видят) их любят, и потому ребятня в приюте с названием «Дорога к дому» чувствует себя уже как дома…
В начале 90-х годов совсем недавнего прошлого века во многих городах России (прежде всего в Москве) стали открываться частные приюты для детей. Не все они дожили до нынешнего дня, многие, не выдержав тяжкого финансового бремени да чиновничьего «надзора», закрылись. А вот приют «Дорога к дому», созданный одним из первых, продолжает уверенно держаться своего курса.
Открыт он был осенью 1992 года благотворительным фондом «Нет алкоголизму и наркомании» (НАН).
В первые годы приют финансировался только за счет частных (в основном западных) грантов. Но затем к нему пришли на помощь московские власти – префектура Юго-Западного округа. Одновременно на базе приюта было создано отделение медико-социальной помощи детям и подросткам, которое находится на полном государственном обеспечении.
Как правило, в приют поступают дети запущенные, агрессивные, не желающие идти на контакт. Немало подростков попадают сюда, не умея ни читать, ни писать, есть и отставшие от школьной программы на несколько лет. Всем им требуется немедленная помощь. С первого дня с ними работают педагоги, врачи, психологи, круглые сутки рядом с ребятами – воспитатели. Все они пытаются помочь заброшенному всеми человечку, согреть его сердце, скорректировать поведение, научить жить по новым для него, человечным, нормам. Разумеется, в приюте есть и своя хозяйственная служба (повара, прачки, уборщицы и т.д.), которая обеспечивает детям нормальные бытовые условия. Даже юрист в наличии – исключительно на общественных началах «Дорогу к дому» опекает Надежда Осадчая из Московской областной коллегии адвокатов.
Судьба каждого ребенка, поступающего в приют, нелегка, а часто – просто трагична. Вот, например, история 5-летнего Коли, которого нашли на улице в возрасте трех с половиной лет. Через несколько месяцев отыскали его вечно пьяную мамашу, которую, однако, никто не лишал родительских прав, и она (без особой радости, но с полного согласия правоохранительных органов) забрала ребенка. Спустя примерно год Коля снова оказался на московских улицах, где на него, по счастью, обратил внимание милицейский патруль. Мальчишка заявил, что хочет назад, в приют, потому как мать заставляет его попрошайничать, добытые им деньги пропивает, он же сидит вечно голодный. Вскоре появилась его мать с требованием отдать ребенка, но директор приюта ответил ей резким отказом. Началась длительная переписка социальной службы приюта с органами опеки и попечительства,которые поначалу были отнюдь не на стороне приюта, но их все-таки удалось убедить начать процедуру по лишению родительских прав матери Коли. На суд она не явилась, и родительских прав эту мамашу лишили заочно. А еще через полгода мальчишку с удовольствием взяли в опекунскую семью, где он по настоящее время благополучно и пребывает.
Другой мальчик, Павлик, пришел в приют самостоятельно, когда его мать внезапно пропала. Оказалось, что родом он из маленького военного городка во Владимирской области, а в Москве жил с мамой на съемной квартире, за которую после исчезновения матери платить, естественно, не мог. После долгих мытарств с поиском матери (которая сразу отказалась от своего сына, заявив, что он ей – лишняя обуза) жизнь его все же удалось устроить: Павлуша поступил в Морской кадетский корпус, о котором он мечтал. Временное же опекунство над мальчиком оформил на себя директор приюта. Он и ведет битву за жилплощадь, которая должна быть официально закреплена за мальчиком по закону…
Беспризорника Гришу в его родном городе вообще считали умершим, и внезапное «воскресение» ребенка радости отцу, который после смерти матери завел новую семью, явно не доставило (подросток и бежал-то из дома от его вечных побоев). Руководство приюта обратилось с заявлением в прокуратуру с просьбой возбудить дело в суде об отмене актовой записи о смерти несовершеннолетнего Григория К. и признании его живым. Через некоторое время мальчишка получил необходимые документы и тут же был взят в свой дом той семьей, которая, собственно, нашла его в подъезде и привела в приют…
Еще одна девочка пришла самостоятельно. Несмотря на то что она оказалась на улице без всяких средств к существованию, ни один государственный приют из вновь открывшихся в Москве не смог прийти к ней на помощь. Дело в том, что девочке недавно исполнилось 16 лет, а согласно общему для всех социально-реабилитационных центров правилу в них могут содержаться только дети до 16 лет (как будто 16-летнему легче выжить на улице, чем 15-летнему). В положении приюта «Дорога к дому» тоже записано, что приют принимает детей от 3 лет до 14, но есть немаловажная оговорка – об исключительных случаях. 16-летняя девочка и стала тем самым исключением, как, впрочем, и 17-летний паренек, чьих младших сестру и брата поместили в приют «Дорога к дому». Сейчас он учится в ПТУ, а живет в приюте, вместе с родными…
Вот уже четыре года (вместо положенных по инструкциям нескольких месяцев) обитает в приюте маленький «иностранец» из Таджикистана, чью маму посадили на семь лет за преступление, совершенное ею в Москве. Отца у парнишки нет, родного дома тоже. Органы опеки и попечительства пытались было отправить его обратно в Таджикистан, упрекали руководство приюта в «нецелевом использовании средств» (мальчик, мол, не россиянин, так с какой стати он живет в московском приюте), но выдохлись и отстали. А приют – вопреки всем инструкциям! – продолжает принимать всех, кто нуждается в его защите и опеке, потому что для него нет «чужих» детей…
Нормально? Так и должно быть? Конечно. Однако не нашлось больше детских и взрослых структур, которые готовы возиться с «ничейным» ребенком, до хрипоты спорить с органами опеки и попечительства, да еще суметь их переубедить, не боясь при этом получить по шапке от вышестоящего начальства.
Увы, далеко не всегда истории приютских детей заканчиваются хэппи-эндом. Сотрудники приюта твердо убеждены, что лучший выход для ребенка – передача его в семью, родную или приемную. Однако согласно статье 120 Семейного кодекса РФ определять детей, оставшихся без попечения родителей, в приемные семьи – право и обязанность исключительно органов опеки и попечительства. Приют же может им в этом только помогать. У «Дороги к дому» немало друзей, которым просто по доброте душевной хочется чем-то помочь детям – многие из них начинают вести различные кружки в приюте (рисование, лепка, вязание и т.д.), вместе с воспитателями сопровождают ребятню в походах в цирк или кино. Многие привязываются к тому или иному ребенку. Так, собственно говоря, опекуны и опекаемые и находят друг друга.
Если ребенок все же неизбежно должен попасть в государственное интернатное учреждение, социальная служба приюта ищет детское учреждение с наиболее щадящим режимом, домашней обстановкой или отвечающее наклонностям бывшего беспризорника профессиональное училище… Причем работники приюта стараются не выпускать своего бывшего питомца из поля зрения, готовы по первому зову прийти на помощь…
А нужна ли этим детям такая опека, столь пристальное внимание? Разве детский дом не способен дать вчерашнему беспризорнику все, что ему понадобится потом во взрослой жизни? Послушаем руководителя юридической службы российского благотворительного фонда НАН Нодара ХАНАНАШВИЛИ:
– Насколько я знаю, на программу борьбы с беспризорностью и безнадзорностью среди несовершеннолетних федеральное правительство решило выделить около 1 миллиарда долларов. На что пойдут и уже пошли эти деньги? Естественно, на строительство новых приютов и социально-реабилитационных центров, на улучшение быта детдомовцев и так далее. А ведь корень зла таится не в том, что в стране не хватает благоустроенных, чистеньких детских домов или приютов, а в том, что, по сути, ребенку они… не нужны. Ему семья нужна.
В приют «Дорога к дому» иногда забегают бывшие воспитанники вместе со своими родителями или опекунами, приходят письма, рассказывающие о новом житье-бытье. И как же отличаются письма детей, нашедших или вернувших себе семью, от писем тех, кто вынужден был переселиться в детский дом или интернат, даже самый замечательный, как сегодня любят говорить, «продвинутый» – с компьютерными классами и евроремонтом. В первых письмах – радостное оповещение тех, кто им помог когда-то, о новой нормальной жизни. Во-вторых (как в письме одной девочки) – тоска: «У меня все хорошо, появились новые друзья, но если бы я могла вернуться к вам…».
Выбор читателей
Комментарии