Тепло ли под крылом мамы Реджины?..

Эту пронзительную пьесу о взаимоотношениях матери и взрослого сына современный итальянский драматург написал в 1984 году в возрасте 46 лет, и невозможно не согласиться с постановщиком спектакля Сергеем Яшиным, что такую историю не напишешь, не пережив ее в реальности.

Волей обстоятельств сын после долгой разлуки с матерью оказывается в ее квартире. Приезжает к маме под крыло зализывать раны, нанесенные жизнью. Приползает, можно сказать: он потерял работу, от него ушла жена, здоровье пошаливает, живет на таблетках. По профессии сын журналист, и очень скоро выясняется, что приехал он к матери еще и по настоянию ее врача в качестве сиделки, плохи ее дела, ей недолго осталось. И это еще не все: Альфредо (Владимир Логвинов) – родители, словно специально, назвали парня именем возлюбленного Виолетты из «Травиаты» – намерен написать роман о последних днях больной матери и уже заключил договор с издательством. Да вот он и сам появляется с югославской печатной машинкой в руках, на которой все мы тюкали тексты в 80‑х.

Когда Реджина (в переводе с итальянского Regina – «королева») – народная артистка Людмила Максакова – узнает об этом, она приходит в бешенство, тогда все и начинается, не забудем, что перед нами итальянцы. Сергей Яшин признался, что даже их постановочная группа на время репетиций превращалась в итальянскую семью, в которой ругались, рыдали и кричали друг на друга так, что стены дрожали, а потом обнимались и так же горячо признавались в любви. Тема взаимоотношений родителей и детей близка и понятна зрителям всей планеты, тем более что корнями своими она уходит в древнегреческую трагедию.

В этом году 11 февраля итальянский писатель, историк театра и драматург, автор более чем трех десятков пьес, в том числе покорившей мировые сценические площадки «Regina Madre» («Королевы-матери»), Манлио Сантанелли отметил 85‑летие. Драматург написал эту пьесу в традиции бытового психологического театра, но, по словам театроведов, рассуждал в это время о том, что в будущем будет иметь силу театральная линия, следующая за жизнью, но преобразовывающая ее в архетипы людей. Для драматурга-неаполитанца архетип – глубинная часть характера, который может выражаться маской, очень важен. Именно потому в Италии «Королеву-мать» играют как в традиции бытового психологического театра, так и в масках комедии дель арте.

И маски эти вживую появляются в спектакле вахтанговцев – в действии кроме матери и сына участвуют Арлекин (Матвей Гличевский) и Скарамуш (Даниил Каплинский). Спектакль идет в минималистичной сценографии Елены Качелаевой, поместившей героев в просторную черно-белую квартиру с окном на морские просторы, «украшенную» под потолком фантастическими предметами. Там плавает акула, летит аэроплан, качается воздушный шар с корзиной для путешественников. Светлые дорожный и домашний костюмы Альфредо, черные вечернее платье, пижама и купальник Реджины также выполнены в манере ч/б (Мария Данилова). На мистическое восприятие событий настраивает тарантелла – итальянский народный танец, которому приписывают целительные свойства.

Спектакль, как и прошлогодний «Мастер-класс» (о Марии Каллас), – бенефис народной артистки Людмилы Максаковой. После спектакля актриса рассказала нам, что в 90‑х участвовала в проектах Романа Виктюка и переводчицы Тамары Скуй, и они в голос твердили ей: «Играй «Королеву-мать», твоя роль», но Людмила Васильевна, признается, не была готова к возрастным ролям. Что касается возраста героев в вахтанговской «Королеве-матери», сын лет на 20 моложе написанного в пьесе, тем трагичнее воспринимаются его откровения о детских обидах, которые наносила ему мать, растворившаяся в любви к своему мужу-гению, отцу Альфредо и его сестры, и совершенно безразличная к своим детям.

Это главный скелет феерии, разыгранной мамой и сыном, – безмолвный король-отец в виде огромной статуи присутствует почти во всех сценах и «слушает», как сын, рыдая, изливает свою боль, обвиняет и упрекает мать, вспоминая все о новых и новых травмах. А Реджина, выступая в купальнике, с удовольствием живописует фантасмагорическую сцену знакомства со своим будущим супругом-героем, который спас ее от акулы, когда она плавала в океане. Вспоминает и множество других сцен, где она всегда королева. По тому, как Реджина приникает к статуе, обнимая ее, ощущаешь, как же «тепло» Альфредо под крылом этой мамы. В ответ он разыгрывает мистификацию еще более яркую, да так достоверно, что зритель едва ли не путается, что же здесь правда, а что выдумка, добро бы это были невинные выходки, но это удары наотмашь с обеих сторон, выстрелы на поражение. И за статуей короля-отца безмолвно катаются по сцене еще две покорные фигуры – королевы-матери и несчастного наследного принца. И лишь какая-то сила время от времени бросает этих двоих в объятия друг друга, напоминая, что они родные люди.

Так проходят два месяца, и наступает день рождения Альфредо. Реджина блюдет приличия – накрыт стол, вручен подарок – огромный вязаный кардиган алого цвета, у него такие длинные рукава, что кто-то сравнивает его со смирительной рубашкой, но Альфредо танцует в нем, благодарит маму, обнимает ее, но потом снова раздаются упреки и стоны, так саднит сердце… Спасет ли его горсть таблеток?.. Заметит ли Реджина, что у нее больше нет сына?.. Помню, как меня холодили ужасом сцены Аркадиной с Треплевым в чеховской «Чайке», королева-мать дает приме фору.

…На мой вопрос, возможны ли в принципе идеальные отношения между матерью и взрослым сыном, Людмила Максакова ответила: «Да, если будет все, как у Виктора Некрасова с мамой… Но, чтобы понять, что ты получил жизнь благодаря именно этому неземному существу, человек должен быть высокого уровня развития. Конечно, если относиться к этому как к чему-то зоологическому – это одно, а если стадия развития человека другая и он понимает, что чудесный акт его появления на свет не случаен, в таком случае отношения между матерью и сыном очень долгие, нежные и трогательные».