ТЕМА

Дифференциация. Разделяя – соединять

“Свобода – это собственный темп ребенка…”

Рассказ об истории метода, доводящего дифференциацию в обучении до своего логического предела

Hа Западе Дальтон-план входит, скажем так, в пятерку наиболее часто применяющихся педагогических систем. У нас это не так, у нас даже почти и не знают, что такое Дальтон-план. Пытался я спросить у коллег, ответ был в том роде, что, мол, “это когда нет ни классов, ни уроков”. Нечто вроде полной анархии с каким-то там еще и планом, неизвестно куда приделанным. Другие путают Дальтон-план и метод проектов: “проект” и “план” – слова похожие. Даже в газетных публикациях проскользнула “мысль”, что в Дальтон-плане нет классов. Все эти мнения отражают полное наше невежество, а откуда ему было взяться-то, “вежеству”, если даже в последнем Советском Энциклопедическом Словаре упоминания не то что о Елене Паркхерст, но и о самом Дальтон-плане не было. Просто не было такого слова! Как нет, впрочем, и в популярной ныне компьютерной “Энциклопедии Кирилла и Мефодия”.

Случайно? А отсутствие каких-то, пусть самых элементарных, сведений об этом самом предмете в наших учебниках по истории педагогики (в том числе и в самых последних)? Сказано в лучшем случае лишь несколько слов.

А между тем раскройте педагогическую энциклопедию 20-х годов, книги наши до 28-го года включительно, и вы найдете (если, конечно, найдете книги) весьма и весьма много материала на тему Дальтон-плана. Я бы сказал так – в те годы Дальтон-план был наиболее распространенной методой, а метод проектов, знаменитый советский метод проектов, был как бы попыткой дальнейшего развития Дальтон-плана, причем попыткой незаконченной, которая так и не вылилась в стройную, разработанную теорию и осталась сама большим педагогическим “проектом”.

Слишком много случайностей, и все их множество складывается в какую-то таинственную закономерность. Разгадка тайны, видимо, проста. В 1928 году в нашей педагогике была, как известно, произведена “чистка”. И “зачищены” были не только педология (что широко известно), но и вообще все то новое, что появилось за послереволюционные годы.

Перелистывая библиотечную картотеку по теме “Дальтон-план”, я обнаружил неожиданно ссылку на Н.И.Бухарина. Оказывается, вот еще в чем дело – этот известный партийный деятель внедрял Дальтон-план в систему партучебы. Когда же Бухарина расстреляли, на методику был наложен такой же запрет, как и, скажем, на изображения репрессированных руководителей. Теперь мы пожинаем плоды. Дальтон-план стал жертвой партийных разборок 30-х годов. То есть правильнее сказать, мы лишились прекрасной и притом хорошо разработанной педагогической технологии вследствие этих самых разборок.

Наши смутные представления о Дальтон-плане сплошь неверны. В частности, в Дальтон-плане есть классы. Есть и уроки. Есть кабинеты. Есть программы. Его нельзя ни в коем случае называть анархией в школьном производстве, скорее уж наоборот. Читаешь книжки об опыте внедрения Дальтон-плана, сочинения самой Елены Паркхерст (например, ее “Воспитание и обучение по Дальтоновскому Плану”, 1925 год), и складывается впечатление, что ученик тут как в ежовых рукавицах. А между тем проблема свободы ученика для Паркхерст – важнейшая методическая и философско-педагогическая проблема. Попробуем разобраться.

Свобода плюс ответственность

“Ребенку, – пишет Паркхерст, – должна быть предоставлена полная свобода без перерывов заниматься каким бы то ни было предметом, который его захватил”. Отсюда, разумеется, не следует, что ребенку должна быть предоставлена свобода не заниматься никаким предметом, который его не захватил. При высоком внимании к потребностям ученика, вытекающим из его собственных решений, как тогда было принято выражаться, “из его природы”, метод рассчитан и на воспитание ответственности при выполнении нудной, неинтересной ученику работы.

И это правильно, поскольку где, как не в школе, учить человека ответственности, ведь не будет ни в чьей жизни одних приятных и “мотивированных” занятий и работ. Жизнь никогда не была и не будет одной розовой сказкой. И все же, согласно Паркхерст, ребенку должны быть даны только те препятствия, которые он может преодолеть. Недавно я услышал такую теорию, что и Бог дает человеку только такие искушения, что последний в силах устоять. Так что Дальтон-план в этом отношении вполне согласуется с теологией.

“Мы слишком много думаем о программах и недостаточно о самих живых мальчиках и девочках, – пишет Паркхерст. – Вся сложная организация современной школы имеет в виду педагога; она должна помочь учителю справляться с встающими перед ним вопросами. Для меня же настоящая проблема воспитания это проблема не учителя, а проблема учащегося. Все затруднения, волнующие учителя, есть результат неразрешенных затруднений учащихся. Когда исчезнут затруднения у учащихся, их не будет и у учителей”. Виноват, следовательно, не сам по себе классно-урочный метод, который якобы “закабаляет” ребенка, а некие его особенности, которые и порождают эти “затруднения”. Снять их – и класс, и урок из прокрустова ложа превратятся в комфортные оргформы обучения, как это и происходит в Дальтон-плане.

Итак, диалектика “ответственной свободы” в Дальтон-плане может быть, насколько я понимаю, выражена в следующей фразе: “Обязательная работа в максимально комфортном режиме, учитывающем собственный выбор учащихся”. И скоро нам станет ясно, что Дальтон-план просто-таки вынудит ученика изучить “базовый” объем программных знаний. Обязательность, неизбежность обученности здесь даже выше, нежели в нашей стандартной школе, где иногда бывает, что ученику, которому ну совершенно не дается, скажем, иностранный, годами ставят тройки за незнание, и он “катится” на них к троечному диплому совершенно без языка. В Дальтон-плане такого не бывает, не может быть именно в силу мягкости и комфортности. Он стелет мягко…

Контракт

Здесь нет оценок, но так ведь и на производстве никому не выставляют оценок. А Дальтон-план – это школьное производство со своей производственной “бюрократией”, даже с трудовым соглашением. Вот типичное такое соглашение, подписанное 9-летним ребенком.

“Я, Джон Смит, ученик такого-то класса, обязуюсь по данному контракту выполнить такую-то и такую-то учебную работу до такого-то срока. Число и подпись”.

Перечисление “учебной работы” – это и есть, собственно говоря, план. Тот самый, от которого идет название методики. А Дальтон (точнее, Долтон) – это американский город в штате Массачусетс, в котором была школа, руководимая Е. Паркхерст, и где впервые прорабатывалась идея новой технологии обучения. Паркхерст много лет работала в детских учреждениях Марии Монтессори, но она понимала, что в школе та же организация, как в детском саду, не получается. И ей удалось вдохновить учителей и администрацию одной из американских школ на изменение традиционных форм работы. Как она пишет в своей книжке, пришлось многократно повторять главные идеи эксперимента, убеждать и доказывать. Потребовалась довольно большая подготовительная работа. Но – система сразу заработала и посрамила всех скептиков. Я к этому хочу добавить, что не обошлось, видно, без тех самых флюидов доброты и любви к детям, способности заниматься с ними до бесконечности, которые маскируют и нейтрализуют недостатки, имеющиеся у любой педагогической системы.

Вся сложность и, может быть, суть Дальтон-плана – в этом маленьком “планчике”, в контракте, заключенном между взрослыми и ребенком, к которому относятся как к взрослому. То есть с уважением, как к работнику. Договора может не быть на бумаге, но он тем не менее существует. У каждого ученика – свой план, а это значит – своя учебная программа на месяц (контракт заключается каждый месяц новый). Здесь существенная разница с нашей школой. У нас одна программа на всех. Для слабых она невыполнима. Для сильных – мала. Учителя вечно ведут разговоры о дифференциации обучения. Но пока есть одна программа, она все-таки одна на всех и никуда от нее не деться. В Дальтон-плане же столько программ, сколько и учеников.

По каждому предмету есть три уровня обучения: минимальный, средний и развернутый. Это для нас не новость, это мы уже проходили. Гораздо существеннее другое – там есть также и три темпа прохождения программы: медленный, средний и быстрый. Предположим, есть девочка Анна. Она успевает неплохо по химии и физике, словесность ей дается трудно, а в математике она ну просто корифей. Тогда она выберет себе по “слабым” предметам темп прохождения, скажем, 1/2 единицы учебного материала в день, а по “сильным” – 2 единицы. То есть быстрый темп в четыре раза превосходит медленный! Ежедневно Анна будет заниматься 2 часа “сильными” и 2 часа “слабыми” предметами. В конечном итоге по “сильным” предметам она пройдет максимальную, расширенную программу, а по “слабым” минимальную, базовую. Соответственно по “средним” – среднюю. Вместе с учителями она так сбалансирует свой план, что общее время прохождения всех программ в точности уложится в месяц. А у Марии, к примеру, совсем другие предметы “сильные” и другие – “слабые”. У нее и программа будет совсем другая. Итак, только по одному предмету получается 3х3=9 вариантов. Помножим это на число предметов и получим количество “тропинок”, лишь по одной из которых пойдет данный конкретный ученик. И это, представьте, еще и при том, что через месяц “тропинка” может поменяться!

Выбор

Темп, собственный темп работы, утверждает Паркхерст, – важнейший компонент ее успешности. “Пока ребенку не предоставляется возможность воспринимать знания его собственным темпом, он никогда ничего не изучит основательно”, – не устает повторять она. Я припоминаю школу, где сам учился. Там, как только мне начинало казаться, что я что-то понимаю, весь класс уже перескакивал к другой теме, и я никогда не чувствовал, что что-то усвоено крепко. Да так оно и оказывалось потом. Чуть-чуть помедленнее – и, может быть, я получил бы от школы гораздо больше. “Свобода – это собственный темп ребенка, – утверждала Паркхерст. – Темп кого-нибудь другого – для него рабство”.

Выбор темпа, выбор объема работы – вещи не простые, им посвящается у Паркхерст довольно много времени. “Никогда ребенок не может взяться добровольно за то, чего он не понимает”. Следовательно, “ребенку должна быть дана возможность познакомиться с поставленной перед ним задачей во всем объеме. Выиграть скачку может лишь тот, кто видит, куда ему нужно прийти. Поэтому в начале школьного года перед учеником должна быть развернута вся предстоящая ему 12-месячная работа. Это поможет ему разобраться в плане, намеченном для его обучения. Тогда только он будет в состоянии решить, какой путь ему избрать, что делать каждый месяц, каждую неделю”.

Я так понимаю – это должны быть как бы некие вводные и суммарные лекции для всех детей параллели. Мне кажется, очень подошли бы модные ныне обзорные уроки с музыкой, стихами, заполнением большой таблицы, с диалогом. Здесь, как считает Паркхерст, идет работа над мотивацией учебного процесса. “Когда он (ученик) заинтересован, его умственные силы обостряются, становятся более способными справляться со всякими трудностями, возникающими в процессе его работы”. Аналогичные обзоры, являющиеся одновременно и подведением итогов, и раскрытием перспектив, могут проводиться и каждый месяц при принятии нового контракта. Это – фронтальная работа в чистом виде. Поэтому иногда возникающие обвинения, что-де Паркхерст игнорирует личные качества учителя, попросту не верны. В этот же период дети подробно знакомятся со всеми учебными планами.

В результате этого вводного периода ребенок совершает выбор, то есть принимает свой индивидуальный план работы. Составить такой план непросто. “Вначале ученики даже не знают, как начать работу, но по мере того как план действует, они постепенно научаются все лучше и лучше распределять свое время”. Видимо, и составление расписания работ при Дальтон-плане – дело гораздо более тонкое и сложное, чем в нашей школе. Скорее всего, постоянного расписания тут просто нет, группы составляются случайным способом, но так, чтобы в кабинетах работало нужное число детей. Если бы Паркхерст могла пользоваться компьютером, уверен, каждый ребенок держал бы в руках свое, только ему адресованное расписание, и все функционировало бы как часы.

Работают все индивидуально, по своим пособиям, по своим учебникам. Алгоритм работы по каждому уровню строго задан: нужно сделать определенное количество заданий в определенной последовательности. Сами задания предъявляются учащимся в печатном виде, как дидактические материалы. Работают ребята индивидуально или совместно друг с другом. Результаты работы принимает преподаватель.

Контроль

Ведется строгий контроль работы. Для этого существуют три основных бланка.

Бланк ? 1 получает ученик. Вот его примерный вид.

Черточками на линиях указано, какое число учебных единиц должно быть отработано по контракту со школой. Жирными чертами – сколько отработано к настоящему времени. Взглянув на бланк ? 1, учитель, например, классный руководитель, сразу видит, как идут дела у его подопечного или подопечной. Эти пометки в индивидуальном бланке делают преподаватели. Наверно, иногда рядом с линиями должны ставиться и подписи. Во всяком случае у нас они были бы нелишними. Впрочем, приписать себе несделанную работу совсем не просто. Дело в том, что параллельно преподаватель заполняет бланк ? 2 – преподавательский. Вот как он примерно выглядит.

Здесь опять черточки указывают объем работы для каждого ученика, а жирной чертой указан объем уже проделанной работы. В списке детей – все дети – параллели. Взглянув на свой бланк, каждый преподаватель видит, как работают учащиеся по данному предмету.

И, наконец, есть и бланк ? 3, для классного руководителя. Выше мы уже говорили, что при Дальтон-плане классы не отменяются. Но класс тут выполняет в гораздо большей степени воспитательные функции. И если вдуматься, тут есть чем заняться. Ведь при подобной дифференциации учебного процесса каждый ребенок грозит оказаться “атомом в вакууме”.

Вот почему каждая параллель делится на классы и у каждого класса есть свой классный руководитель. Класс – это единица не только учебная, скорее, это содружество или нечто вроде бригады. Если организуются спортивные команды, то это делается по классам. В поход, наверно, тоже по классам. Классы соревнуются друг с другом по общему объему выполненной учебной работы (это как бы трудовое соревнование). Все как на производстве. Главный организатор класса, классный руководитель, имеет перед собой бланк ? 3, примерно такой:

Как и в других бланках, черточки ограничивают обобщенные (суммарные) показатели планов по всем предметам, а жирные черты – реально отработанные классом учебные единицы.

Регулировка

Зачем все эти бланки (или, как они еще называются, листы контроля)? Они дают возможность всем участникам работы ясно и четко видеть и понимать как весь ее объем, так и составные части, что по этим параметрам выполнено на данный момент, что осталось. Мы бы сказали – “обратная связь”. Это дает возможность регулировки происходящих процессов (как учителями, так и самими учениками).

Например, “ученику нельзя позволять продолжать работу по одному какому-нибудь главному предмету вне пределов месячной программы, пока он не закончит свой контракт (подряд) по остальным предметам”.

“Ученик не должен проходить более обширный курс, чем весь класс, по одному или двум предметам и отставать по другим. При таком порядке работы ребенок просто ускользнет от работы по предметам, в которых он слаб”. Наоборот, вся задумка состоит как раз, чтобы он занимался “слабыми” предметами как можно дольше.

И тут я добавлю слова, которые, мне кажется, не очень понравились бы Паркхерст, если бы она до наших дней дожила, но это вытекает из сказанного выше – ученик должен заниматься “слабыми предметами” как можно дольше, даже если он ими не интересуется. Не правда ли, контраст с первоначальными заявлениями вроде: “Ребенку должна быть предоставлена полная свобода”? Вообще иногда Паркхерст, подчиняясь педагогической моде того времени, высказывается в явно педоцентрическом стиле. Она часто цитирует вдохновенные, но несколько абстрактные слова Дж.Дьюи об этой свободе. “Уважайте ребенка. Терпеливо ждите нового творения природы. Не навязывайте ему своего старшинства. Не нарушайте его одиночества”. Красиво звучит, не правда ли?

Но свобода, к которой приучает ребенка Дальтон-план, соединена неразрывно с ответственностью. Ученику предоставлено право выбора, выбора программы, выбора темпа. Но после того как выбор сделан – будь добр выполнить взятые на себя обязательства, даже если это и не всегда одно сплошное удовольствие. Не знаю, как вам, но мне все-таки больше нравится именно такая свобода.

Противовесы

Есть оборотная сторона и у высокой дифференцированности обучения. Это – отрыв детей, учителей, вообще всех друг от друга. Отрыв, который грозит закончиться скандалами и конфликтами. Вот почему Паркхерст все время делает упор на общение учеников во время работы, на необходимость организации постоянной взаимопомощи. Когда в одной аудитории ученики выполняют сходную работу, например, проводят одинаковый эксперимент, они объединяют свои усилия. Поэтому за столами в классах часто вместе сидят по два, по три человека и работают совместно. “Выбрав план, ученик пытается действовать в соответствии с ним. Позднее ему может показаться полезным столковаться с товарищами, занятыми подобным же делом”. “Жизнь школы должна быть так организована, чтобы ни ученик, ни учитель не могли изолироваться, чтобы каждый вносил свою долю, принимал посильное участие в затруднениях всех других”. (Интересно, как там это согласуется с требованием “не нарушать его одиночества”?)

Учитель, впрочем, действительно выполняет роль прежде всего консультанта и помощника. По идее, он не должен навязывать своей воли, но появляться как раз в тот момент, когда сам ученик почувствовал, что помощь нужна. “Гармония между учениками и учителем – вот что необходимо, чтобы избежать эмоциональных конфликтов”. Похоже, чем более совершенна организация учебы, тем острее встают вопросы взаимных отношений, но и тем больше способов появляется, чтобы их разумно разрешить.

…Я рассказал о Дальтон-плане не только потому, что надо же нам когда-нибудь изучить один из самых оригинальных педагогических экспериментов, давно для многих ставший реальной практикой работы (но не для нас!). Мне хотелось бы обратить также внимание на своеобразную диалектику “свободы выбора” (в педагогике, и не только в ней) и ее обратной стороны – необходимости выполнять свои собственные решения и отвечать за них. И еще на диалектику дифференциации в образовании – разделяя, нужно уметь и соединять. Ведь, по сути, вся система Елены Паркхерст при более внимательном рассмотрении оказывается стройной системой противовесов. И нам не менее важно научиться этому искусству уравновешивания, нежели простому копированию чужого опыта.

Евгений БЕЛЯКОВ

Дальтон-план в отечественной упаковке

Один из немногих, а скорее всего, даже и единственный в России многолетний эксперимент в области Дальтон-плана – московская школа – 1080 (“Экополис”). О существовании метода тут узнали, пообщавшись с голландцами, учителями гимназии “Спиноза”, работающей по Дальтон-плану. С обширным отечественным опытом семидесятилетней давности познакомились гораздо позже.

Директор школы Раиса Цымбал объясняет:

– Представим себе уроки математики на какой-то параллели, скажем, в 8-м классе. Во-первых, они проводятся в одно и то же время. Во-вторых, вся параллель разделяется на группы по уровню и темпу обучения. Таких групп может быть несколько, необязательно три. Затем, скажем, урок литературы – и тоже одновременно для всей параллели. И тоже дети делятся на группы, но уже другие. Если какой-то ученик силен в математике, он попадает в “сильную” группу по математике. А, скажем, по литературе он слабее, значит, будет учиться в более “медленной” группе. Выбор группы – дело прежде всего ученика, затем родителей и учителей. Есть у нас и диагностика, тестирование, специально, чтобы подсказать учащимся, в какую группу им идти. Но, повторяю, окончательный выбор – за ними самими.

– И не выбирают все самые высшие уровни?

– Нет, конечно, там ведь большая нагрузка… Вот, скажем, недавно пришла ко мне девочка одна, наша ученица, с мамой. Девочка – отличница, но просит перевести по математике в группу послабее. Удивляюсь: “Что случилось?” А она отвечает: “Так приходится напрягаться, что даже ладошки потеют”. Уж если ты выбрал себе уровень, то и выполняй все, что надо. Но выбор можно изменить в течение года, поскольку состав групп варьируется. Если ученик видит, что он не справляется, то переходит в более “медленную” группу. Если видит, что перегоняет, то – в “продвинутую”. Кроме того, и в группах могут быть ребята, работающие по индивидуальному плану, и часто таких ребят много. Конечно, наряду с индивидуальной, самостоятельной работой на уроках, характерной именно для Дальтон-плана, где учитель – советчик, консультант, есть и “фронтальная” работа, обзорные лекции.

– Когда говорят о дифференциации обучения, обычно имеют в виду, что просто классы делятся, скажем, на гуманитарные и физико-математические или по уровню. В результате образуются в школе “элита” и “черная кость”…

– У нас же никакой “элиты” нет, да и не может быть, потому что мы пытаемся дать каждому тот темп и объем работы, который ему подходит, и в каждом ученике находим сильные стороны. Поэтому сравнения становятся невозможными. А вот специализация есть в 10-х и 11-х классах. Мы считаем, это разумно. Мы называем это “профильные классы”.

– Ваш подход к Дальтон-плану, к опыту Паркхерст, как я понимаю, не означает простого копирования…

– Нет, да оно и невозможно в наших-то условиях. Представьте, ребенок переходит из нашей школы в другую. Он должен быть аттестован по всей форме… Поэтому у нас есть отметки, а в Дальтон-плане (в классическом варианте) их нет. Но отметки не отменяют духа системы. Мы пытаемся приблизиться к чистому, классическому Дальтон-плану, насколько это возможно. 18 учителей имеют сертификаты голландского Дальтон-центра. Но мы работаем не совсем так, как наши западные коллеги, жизнь заставляет быть реалистами.

– И последний вопрос, Раиса Митрофановна. В чем главные трудности, с которыми вы столкнулись при внедрении всей этой системы?

– Их, трудностей, много, но все они, как видите, преодолимы. Во-первых, расписание. Составлять такое – настоящее искусство. Во-вторых, больше учителей, и каждый имеет соответственно меньше часов. Почему? Да потому, что если все уроки в параллели по одному предмету проводятся в одно время, то одновременно заняты все учителя и один и тот же учитель не может вести уроки в двух или трех параллельных классах, как это обычно бывает в школах. По той же причине учителя имеют много подготовок. Дальше – учителя сами готовят дидактические материалы… Правда, сейчас мы начали сотрудничать с НПО “Образование для всех”.

Я листаю “дневник” ученика 1080-й школы. Это не обычный дневник, это Листы контроля Паркхерст, но цветные пометки наносятся на обычный стандартный школьный дневник. Цвета, как объясняет мне завуч, Оксана Евдокимова, тоже когда-то ученица этой школы, означают дни недели…

А я думаю не о днях недели, а о том, что нашлись же люди, которые воплотили Дальтон-план на печатной основе нашей стандартной школьной рутины как цветные пометки на этом стандартном школьном дневнике.

Евгений БЕЛЯКОВ

Фото Михаила КУЗМИНСКОГО