ТЕМА

Поощрить ребенка – это внести в детскую душу радость, открыть перед ним возможность творчества. Скажите ему несколько добрых слов, и у него появится желание преодолеть трудности в учении или изменить в лучшую сторону свое поведение. Это гуманистическая педагогика, которая не может мириться с наказаниями, чаще всего подавляющими личность ребенка. Наказание внушает детям страх. Страх возвеличивает унижающего, наполняет его дурманящим упоением, потому что кто-нибудь, может быть, более умный, талантливый или честный в ужасе и унынии сгибается и исчезает под напором мощного кулака. Страх, вспыхивающий в глазах жертвы, преображает ее мучителя подобно волшебству: из трусливого, злобствующего, неуверенного в себе он превращается в саму воплощенную силу и захлебывается от противоестественного восторга. Власть страха соблазнительна, она давно уже превратилась в искушение для многих и многих и ждет своего часа, спрятавшись в потаенных уголках их душ. Власти страха нужны беззащитные. Дети, как правило, беззащитнее учителя. Чтобы напугать ребенка, достаточно колкого взгляда, стремительного и повелительного взмаха указкой, взвинченного до крика голоса… Что удержится на этой разогнавшейся педагогической карусели: власть страха или доброта?

Юлия СЫЧЕВА, студентка

(Из письма в редакцию)

Мнение

Похвалишь – крылья вырастают

Сразу хочу оговориться: среди моих респондентов преобладали те, кто безусловный приоритет отдает поощрению детей. Преобладали настолько, что вывести собеседников на тему наказания оказалось не так-то просто. В один голос они расхваливали преимущества “пряника” и кратко комментировали тему “кнута”. И все же мы побеседовали и о том, и о другом.

МОНОЛОГ 12-летней Насти:

“Не люблю, когда меня наказывают, хотя я понимаю, что это, наверное, справедливо. Стыдно и неприятно, когда перед классом за что-нибудь ругают. Обидно, когда мама наказывает: не разрешает пойти к подружкам, поиграть на компьютере или посмотреть мультик. А если бабушка шлепнет, то вообще плакать хочется. Зато когда хвалят – другое дело!”

МАМА ДВОИХ СЫНОВЕЙ, пожелавшая остаться неизвестной:

“Я считаю, что мы сегодня очень мало говорим детям о том, что мы их любим, поощряем какие-то их действия. Как показали исследования, проведенные в классах, где учатся мои два сына, у детей занижена самооценка. Это заставляет задуматься и родителей, и педагогов. Я считаю, что все же приоритетна система похвалы. Наказать легко, а вот вовремя сказать: “Какой ты молодец!” и объяснить, почему молодец, почему сделал хорошо и правильно, – это сложнее, потому что требует больших моральных затрат, большего внимания и заботы. Родитель является истинным родителем, а учитель – истинным учителем, если умеет похвалить.

С какими наказаниями я сталкивалась в нашей школе? Иногда дети говорят, что от учительницы звучат какие-то оскорбления. Но я ее очень хорошо знаю и понимаю – когда у нее класс в 25 человек, трудно иной раз смолчать. Я не говорю о ее праве оскорбить или унизить ребенка, нет. Но учительница, если ее требования игнорируются, имеет право дать свою оценку неправильному действию ученика.

Могу привести яркие примеры поощрений и наказаний в нашем классе. У нас ежегодно проводится праздник “самого-самого”, где каждому ребенку присваивается звание: самый отзывчивый, трудолюбивый, ответственный… Проходит анонимное голосование среди детей по этим номинациям, и “титулы” получают все!

Но бывает и другое. Ребенка или целую группу детей могут наказать: лишить билетов в цирк, например. Причем решение принимается детским коллективом (учитель, разумеется, координирует эти действия). Но я против этой системы, она слишком жестка: таким образом человека делают изгоем, отверженным”.

Заместитель директора Каразейского УВК Куйтунского района Наталья БЕЛОУСОВА:

“Иного ребенка накажешь – он же обозлится на весь белый свет. И результата не будет. Мы если и наказываем, то стараемся убедить ребенка в том, что он не прав. А похвалишь – и у него как крылья вырастают.

Недавно наши дети ездили в Нижнеудинск на фестиваль “Поющее Приангарье”: думаю, что самым большим наказанием было бы не взять кого-то в эту поездку. А сама поездка стала таким поощрением – дети довольные, гордые за свою школу!”

Старший педагог кафедры социологии Иркутского госуниверситета, социальный педагог Мария ШАКИРО:

“Что важнее, наказание или поощрение – это зависит от ситуации. Или-или – так рассуждать нельзя. И в воспитании, и в процессе общения важно и наказание, и поощрение. Первое показывает границы – “куда нельзя” и какие санкции применяются за нарушение, чем это грозит. Разовым наказание быть не может, а мы один раз шлепнем, накажем, а еще десять раз не заметим. Один учитель велит идти к доске с дневником в руках и наказывает за невыполнение, а другие пятеро учителей этого не требуют.

Поощрение показывает другие границы – “куда можно”. Оно дает импульс, расширяет кругозор, возможности человека, у него возникает желание что-то еще делать. Это положительные санкции. Они служат выработке социальных качеств человека.

Вы знаете, почему многие дети болеют респираторными заболеваниями? Им не разрешают шуметь, скакать в доме, перекрывают выражение чувств. Такая психическая атака на ребенка приводит к заболеванию, потому что он ограничен и окружающими не признается его социальная значимость”.

Элеонора КЕЗ

Иркутск

Проблема

Вопрос о поощрениях и наказаниях воспитания детей является в педагогике одним из самых запутанных, более того – щепетильных. Ведь исходя из идеалов гуманизма ребенка нельзя наказывать ни в коем случае, а поощрением для него должно являться только чувство переживания успеха, ощущение личностного роста. Не случайно дисциплинарные воздействия прочно отождествляются с авторитарной педагогикой. А их применение считается уделом жестокого от своей профессиональной беспомощности учителя, следствием плохо организованной работы в образовательном учреждении.

K сожалению, действительность всегда была далека от прекраснодушных идеалов, и вся реальная история педагогики – это, по сути дела, история поощрений и наказаний.

Кстати, наиболее мягко обстояло с этим дело на заре цивилизации – в первобытном обществе, где обдуманные “хладнокровные” наказания вообще не применялись. В сильном раздражении взрослый мог прикрикнуть на ребенка или шлепнуть его. Но чаще всего он ограничивался угрозой, например, стучал палкой по следам ребенка, не прикасаясь к нему, давая, таким образом, выход накопившемуся раздражению и как бы предупреждая о том, что может сделать, если выйдет из себя. Средством же поощрения преимущественно служило одобрение взрослым поступков ребенка.

Однако по мере становления школы как социального института наказание и поощрение решительно выходят на авансцену педагогической деятельности. Причем в цивилизациях Древнего Востока физическое наказание отнюдь не рассматривалось как способ унижения ученика, трактовалось не столько как дисциплинарное, сколько в качестве эффективного и удобного в применении дидактического средства. Так, например, в Египте телесное наказание использовалось в школах настолько часто, что понятия “учить” и “подвергать телесному наказанию” обозначались одним и тем же иероглифом со значком бьющей руки. Именно в Египте впервые появилось сакраментальное выражение: “Ухо мальчика на спине его, он слышит, когда его бьют”. Впрочем, поркой дело не ограничивалось, непокорных учеников, бывало, даже заковывали в колодки. Разумеется, такой подход отражал особенность древнеегипетской педагогики: она рассматривала ребенка как незавершенного взрослого, сознательно игнорируя специфику детского возраста.

Впрочем, педагогическая жестокость опиралась на Востоке на традиции семейного воспитания. В “Притчах Соломона” (начало I тыс. до н.э.) рекомендовалось широко применять телесные наказания: “Кто жалеет розги свои, тот ненавидит сына, а кто любит, тот с детства наказывает”. В Талмуде также подчеркивалось, что жестокое воспитание на ранних стадиях развития ребенка – залог его хорошей судьбы, а отец, бьющий дитя, его спасает. Более того, существовала традиция самых суровых наказаний, вплоть до лишения жизни провинившегося ученика или воспитанника.

Неудивительно, что такой суровый подход к ребенку был вообще присущ древневосточной педагогике. В Месопотамии это, например, отразилось в поговорках: “Глупость привязана к сердцу мальчика, но посох назидания удалит ее от него”, “Посох и обличение даст мудрость, а мальчик, оставленный без надзора, посрамит мать свою”. В целом, запрет, упрек, телесное наказание – все, что не давало личности возможности выйти за установленные обществом рамки, рассматривалось как основное средство воспитания.

Причины этого различны: здесь и традиции семейного воспитания, и стереотипы школьной педагогики – каждое новое поколение учителей наследовало палочную дисциплину, жестокое отношение к ученикам в отместку за собственные страдания (своеобразная “дедовщина”). Но сказывались и недостатки методики обучения: объем учебного материала, который должен был наизусть выучить школьник, превышал физиологические возможности человеческого мозга.

Что же касается поощрений, то преимущественно, кроме традиционного одобрения, похвалы, использовался своего рода стимул перспективы. Тексты, по которым обучались письму и чтению, содержали оды, воспевающие прекрасную жизнь чиновников, ради которой можно и потерпеть тяготы обучения. Другим методом была соревновательность: ученику постоянно внушалась мысль, что он должен превзойти в знаниях своего товарища.

Подчеркнем, что по мере развития общества поощрение все чаще трактуется как эффективное воспитательное средство: “Награда и палка одинаково весят в руке мудреца”. В египетской же педагогике эллинистического времени (III-I вв. до н.э.) телесное наказание вообще больше не воспринималось как универсальное. На первый план начинают выступать внутренние, нравственные мотивы человеческого поведения: “Бог письма поместил на земле палку, чтобы воспитывать глупца. Для умного же сотворил он стыд”.

Оригинальные меры поощрения и наказания использовались в еврейских школах в период Талмуда (I-II вв. н.э.). В школах ставились семь скамеек, и близость места сидения ученика по отношению к педагогу точно соотносилась с его успехами. Излишне жестокое отношение к воспитанникам прощалось, если данный учитель успешно преподавал. Однако в III-V вв. начинает усиливаться тенденция к сведению телесных наказаний до минимума. Были разработаны подробные инструкции, которые ограничивали процедуру наказаний, более того, учителя, переусердствовавшие в битье, строго наказывались.

Конечно, применение телесных наказаний неразрывно было связано с уровнем профессиональной квалификации педагога, ступенью обучения. Наиболее часто они практиковались в начальной школе, у малознающих педагогов. Про таких в Арабском халифате складывались уничижительные поговорки типа: “Этот человек глупее учителя начальной школы”, “Не ищи совета у учителя, пастуха и дамского угодника”.

В Индии же, где телесные наказания не поощрялись, а образованность чрезвычайно высоко ценилась, существовал пиетет перед наставником, и считалось, что “если ученик злословит по адресу учителя, то становится ослом, если насмехается – собакой, унижающий становится червем, завистливый – насекомым”.

А вот в средневековом арабском мире плетка была непременным атрибутом процесса обучения не только в обычных, но и в аристократических школах. Многие халифы позволяли пороть собственных детей. Даже великий Авиценна говорил о важной роли “руки” при обучении ребенка. Вместе с тем постепенно складывается и целая методика применения наказаний. Считалось, что они должны варьироваться в зависимости от индивидуальных особенностей школьников. Причем телесное наказание допускалось только как крайняя мера и его ни в коем случае нельзя было превращать в избиение. Число ударов ограничивалось тремя. Не подвергались телесному наказанию дети до десяти лет, а педагогу запрещалось наказывать в гневе или поручать старшему ученику пороть того, кого он обучает.

Наряду с наказаниями в школьной практике халифата широко применялись поощрения, иногда довольно оригинальные. Существовал обычай, согласно которому лучший ученик ехал верхом через город, в то время как товарищи осыпали его сладостями. В то же время стимулирование детей с помощью подачек считалось нежелательным, так как вместо подлинного интереса это развивает леность и дурные страсти.

Поощрения и наказания составляли основные средства воспитательного воздействия и в педагогике западной цивилизации. Из Древней Греции нам известен педагог, первым прибегший к телесным наказаниям, – некто Тоилий, который порол маленького Гомера. Кстати, сей учитель был позднее распят на кресте в награду за свою “плодотворную деятельность”.

В римской школе шум декламирующих хором учеников перемежался звуками ударов и криками наказываемых. “Грустные розги” (выражение, употребленное поэтом Марциалом) были неотъемлемой принадлежностью обучения.

В средневековой школе также господствовали телесные наказания. Считалось, что палка и розга – это те “мечи школы, которые Господь Бог дал в руки учителям. Они являются также скипетрами школы, перед которыми юношество должно склонить голову”. Розга была постоянным спутником учителя. Более того, владение ею служило необходимым свидетельством профессиональной пригодности. Так, например, в Кембридже в ХVI в. выпускник, получая степень “магистра грамматики” и таким образом – право быть школьным учителем, должен был продемонстрировать свою ловкость в порке. Это проверялось во время церемонии “наказания непокорного ученика”.

Особенного расцвета наказания достигли в ХVIII-ХIХ вв. в германской и английской школах. Они были разнообразны: палка, плеть, линейка, розга, оплеуха, занятия после обеда, стояние на коленях на горохе, на острой палке, надевание на голову дурацкого колпака и т.п. При школах даже существовало специальное должностное лицо для выполнения телесных наказаний. В Германии такого исполнителя называли “синий человек” – его голова была покрыта маской.

В “доброй старой Англии” телесные наказания в пансионах были столь же обыденны, как туман за окном. Могли выпороть даже взрослую девушку накануне ее выхода из учебного заведения. Впрочем, в качестве наказаний применялось и много других унизительных мер. Провинившихся девушек одевали в платья из сиротского дома и в таком виде заставляли брать уроки танцев у мужчин – преподавателей. Или выставляли на специальном стуле в классе в полный рост, да еще с заклеенным пластырем ртом. Вообще подчеркнем, что в отношении наказаний фантазия педагогов во все времена была поистине неисчерпаемой.

Отметим, что традиции телесных наказаний сохраняются и в современной Англии (особенно удар линейкой), официально они разрешены и в некоторых штатах США.

Что же касается отечественной педагогической традиции, то для нее характерно неоднозначное отношение к проблеме наказаний и поощрений. Народная педагогика, закрепленная затем в “Домострое”, содержит множество пословиц, ставящих физические наказания во главу угла воспитания. И вместе с тем содержатся и обратные суждения.

Из семьи, народной педагогики подобное отношение к наказаниям и поощрениям перешло и в русскую школу. Однако с конца ХVIII века начинает проявляться тенденция к устранению телесных наказаний. Так, в “Руководстве учителям первого и второго классов народных училищ” (1782 г.) прямо указывалось, что “запрещаются вообще все телесные наказания, какого бы рода они ни были”. В 1804 г. в Уставе училищ были подтверждены правила, запрещающие телесные наказания. Но в 1820 г. они были официально разрешены.

Впрочем, на Руси реальная педагогическая практика всегда мало зависела от официальных циркуляров. Секли учащихся тогда, когда это было запрещено, с разрешением же этой “воспитательной” процедуры усерднее сечь тоже не стали.

В общественно-педагогической мысли проблема физических наказаний обсуждалась как очень злободневная. Известна полемика между Н. Добролюбовым и Н. Пироговым, который, находясь во главе учебного округа, ввел подробную инструкцию, регламентирующую телесные наказания. В ответ последовали едкие стихи, быстро облетевшие всю Россию, где некий гимназист требовал от руководителей учебного заведения, чтобы его непременно выпороли по последнему слову науки о воспитании, как это установил педагог-гуманист.

Думается, что Н. Добролюбов, который гневно высмеял попытку ввести порку в рамки приличия, был не совсем прав. Пирогов, столкнувшись с реальной практикой, правомерно стремился упорядочить то зло, побороть которое он не мог.

В конце ХIХ – начале ХХ века складывается экономический свод поощрений (почетные грамоты, похвальные листы, своего рода ордена в виде шевронов для юношей и бантов для девушек, золотые медали, разряды учеников, первые места в классах, записи фамилий отличившихся на мраморные доски и др.) и наказаний (оставление после уроков, на второй год, телесное наказания и как высшая мера исключение из учебного заведения).

Первым же документом советской педагогики “Основные принципы Единой трудовой школы” (1918 г.) какие бы то ни было наказания недвусмысленно запрещались. Это поставило учителей в сложное положение. Впрочем, на практике и наказания, и поощрения по-прежнему широко практиковались даже у передовых педагогов, кого безоговорочно зачисляют в гуманисты. У В.Н.Сороки-Росинского существовали и карцер для провинившихся, и разряды учеников для их поощрения.

Целую систему этих мер воздействия разработал и применял А.С. Макаренко. Как известно, очень успешно. Хотя наивно было бы судить о подобной практике только по “Педагогической поэме”. Например, современные исследования показали, что “завкол” Макаренко лично применял физические наказания к колонистам не только в том единственном каноническом случае, описанном в “Поэме”, а систематически.

В 30-50-е гг. в советской школе сложилась разветвленная система поощрений и наказаний. В основном она копировала дореволюционную, причем не лучшие ее образцы. Конечно, физические наказания были официально запрещены и оставались на совести конкретного учителя. Однако широко применявшееся исключение из школы (на время и навсегда) являлось несравненно более страшным наказанием, чем оплеуха.

В 60-70-е гг. развернулась полемика между противниками любых наказаний и сторонниками их регламентации, упорядочения,трактовки поощрения и наказания как обычных педагогических средств. В данной связи показательна та педагогическая, да и духовная эволюция, которую прошел В.А.Сухомлинский: от книги “Воспитание коллективизма у школьников” (1956), представлявшей собой настоящую энциклопедию наказаний, в том числе очень унизительных (например, перевод старшего ученика на время обучаться с первоклассниками), до полного отрицания наказаний вообще (“Сто советов учителю”, 1969).

Как видно из исторического обзора, проблема поощрений и наказаний действительно сложна и единственно, чего она не терпит, так это тупой убежденности в изначальной испорченности ребенка, равно как и лицемерного идеализма по отношению к нему. А особенно педагогического ханжества!

Михаил БОГУСЛАВСКИЙ,

доктор педагогических наук

Слово специалисту

– Наиболее эффективный путь работы с ребенком – это положительное подкрепление его действий, поступков. Для ребенка плохо не просто что его не ругают, а то, что его не хвалят, не поддерживают. Положительное подкрепление дает ребенку шанс и силы выдержать даже в тех случаях, когда ему что-то не удается. Оно позволяет ребенку почувствовать ваше благожелательное, доброе отношение к нему. Это может быть улыбка, какое-то поощрение, просто знак внимания, слова о том, что мы любим ребенка, что поддерживаем его. Очень многие дети в начальной школе часто спрашивают: “Мам, ты меня любишь?” Это просто свидетельствует о том, что родители редко говорят им, что они их любят, что хорошо к ним относятся. А если есть проблемы, то они преодолимы.

Поддержка может проявляться по-разному. Один родитель пирог испечет, другой по головке погладит, третий купит то, о чем ребенок мечтал несколько лет, четвертый пойдет с ним в зоопарк, пятый сделает еще что-то. Это уже неважно. И, наверное, подростку не менее важно внимание. А если этого внимания нет до школы, в начальной школе, то подросткам просто деться некуда. Они не верят, что родители их могут понять, им помочь.

Мы как можно реже должны использовать наказание и как можно чаще – положительное подкрепление.

Отрицательное подкрепление, наказание – это крайний случай. Даже если мы огорчаемся, сетуем на то, что ребенок не оправдал наших ожиданий, то и в этом случае он чувствует себя виноватым, не понимая, в чем виноват. Потому что очень многие проблемы связаны с тем, что ребенок просто не может выполнить требований взрослых. Ситуация в школе уже в течение многих лет складывается так, что требования во многом не соответствуют возможностям ребенка, и наше наказание фактически вдвойне несправедливо. Потому что, с одной стороны, мы сами создаем эти условия, в которых ребенку сложно, а с другой – мы не помогаем ему справиться с проблемами, а наказываем его за неудачу. Если это продолжается в течение какого-то времени, а, как правило, продолжается, то мы очень часто видим так называемый эффект “обученной беспомощности”. Это ситуация, при которой ребенок уже не верит в свои силы, он считает преодоление трудностей невозможным, ощущает себя ущербным. Многие родители и учителя хорошо эту ситуацию знают. Обычно она проявляется следующим образом: когда ребенка просят сделать что-то новое, он говорит: “У меня не получится”. Хотя еще не пробовал этого делать и на самом деле он не может знать, получится у него или нет, но он не уверен в своих силах.

Надо сказать, что арсенал средств наказания или выражения нашего недовольства на самом деле очень мал, и мы используем его весь сразу, то есть стреляем из пушек по воробьям. Взрослый может огорчаться,может сетовать на какие-то ситуации, возмущаться, он может высказывать свое недовольство словами, как угодно. Ну в конце концов он нагрубит, закричит, использует битье в той или иной форме, устроит истерику с наказанием. Есть средство, которое родители часто используют, – “лишение”. То есть: не будешь-не получишь. Или “отлучение”, когда ребенка как бы отлучают от себя, и живи себе как хочешь: ты сам по себе, мы сами по себе. Что еще могут взрослые?

В результате наступает момент, когда на ребенка весь арсенал наказаний не действует. Можно сколько угодно кричать, лишать, а ребенок делает все то же самое. То есть взрослый родитель, учитель однажды проигрывают, и ребенок понимает, что он победил, что средств воздействия больше нет. Очень часто такое поражение испытывают многие взрослые. Как оправдание иногда говорят, что дети не понимают, если, мол, не буду кричать. Неправда, если вы будете кричать с первого урока, тогда придется кричать все громче и громче. Если вы будете наказывать за малейшую провинность и никогда не хвалить, то вы точно так же проиграете ситуацию.

При выражении любого недовольства, даже при наказании, мы всегда должны подчеркивать: мы плохо относимся не к ребенку, а к его поступку. Такой психологический подход дает нам шанс. Взрослые должны понимать и дозировать меру отрицательного воздействия на ребенка. Я уже не говорю о том, что обида от любого вашего наказания, а оно часто бывает несправедливым, закрывает для ребенка его собственную вину. В таких случаях лучше бы его оставить наедине со своими мыслями и дать подумать.

Лев САФОНКИН

Бить или не бить

Святослав Иванов – редактор воронежского еженедельника “Берег”, родитель со стажем:

– Как воспитывать? Ремнем надо чаще пороть. Мой покойный отец специально ветку вишневую срезал и в комнате, за портретом на стене, положил так, чтобы видна была. Может, он раз в год ею пользовался, но я-то на нее каждый день смотрел… Мог он и ремнем всыпать. Помню, возле колодца посадил отец грушу. Сначала ее сломал теленок, она – ничего, снова выросла. Ну а зимой я съезжал на санках с высокого сугроба – жили на Украине, там такие наметенные снегом горки называют кучугурами – и наехал на эту бедную грушу. Отец дома ремень достал, я покорно штаны снимаю и ложусь – а он мне пять ударов назначил и два часа в углу отстоять. Получил я и стою в углу, а отец рядом что-то по плотницкому делу мастерит. Проходит минут пятнадцать. Я разговор завожу, он ничего, отвечает. Спокойно так, дружелюбно – ну почти как друзья, думаю. Я приободрился, уже собрался выходить: “Может, хватит стоять?” “Часы видишь? – отец спрашивает. – Разве время наказания кончилось?” Так и простоял я, как штык, до последней минуты.

Девчонкам труднее. Это такие хитрющие создания! Только соберешься ее наказать, а она уже лиса-лисой и все в свою пользу перевернет. Не докажет, так слезами добьется. Они рождаются такими, поэтому девчонок лучше сразу матери в руки отдать и зря не мучиться. В общем, к тринадцати годам она должна уметь борщ сварить и гречневую кашу, знать, как стирать и мыться, что такое девственность и как дети получаются. Вот и все женское воспитание… Да! Еще деньги должна уметь считать – надо отдать должное, у женщин это получается лучше.

Анна Жидких, искусствовед:

– Сейчас такие дети, что родитель порой, наказывая их, наказывает сам себя. Мы с моим десятилетним сыном отдыхали на турбазе. В столовой во время обеда он повел себя не лучшим образом: оттолкнул тарелку со словами “я это есть не буду!”. И высказал все, что думает об общепите. Причем делал это очень громко и таким тоном! Мои просьбы вести себя нормально не подействовали, тогда я вытащила его из столовой, привела в домик, поставила в угол и ушла. А его заперла. Походила минут десять вокруг, ну, думаю, он все осознал. Вернулась – стоит в углу и молчит. Спрашиваю: ” ты ничего не хочешь мне сказать?” – “ничего”. Я опять ушла, походила минут пятнадцать: делать ничего не могу, настроения никакого, сына жалко, и скучно без него! Вернулась – он снова молчит. Спрашиваю: “Ты не хочешь извиниться?” – “А за что?” Начинаю объяснять – вроде бы все понимает, но молчит… В общем, я так уходила раза четыре. И в конце концов, не выдержала, сама чуть ли не в рев: “Пожалуйста, попроси у меня извинения!” И он только тогда попросил.

Татьяна МАСЛИКОВА

Наказать экзекуторов

Уважаемая редакция!

За несколько последних лет психически больные люди, некоторые из них редакторы таких газет, как “Красное и черное”, “Еще”, “Крутой леш”, всячески развивают тему телесных наказаний детей, пропагандируют введение телесных наказаний детей в школах и дома. Хорошо известно, что нередко дети становятся жертвами родителей, знакомых и друзей дома. Само по себе это очень печально, но страшнее, когда телесные наказания к детям применяют в учебных заведениях, спортивных секциях, в детских комнатах милиции. Каким образом подобные методы воспитания отражаются на психическом состоянии детей, наглядно свидетельствуют исповеди в конвертах и откровения людей, подвергавшихся таким методам воспитания. Но бесследно это не проходит, это точно! С этим нужно что-то делать. К тому же Россия присоединилась в 1990 г. к Международной конвенции о правах ребенка. Необходимо, на наш взгляд, в вашей газете ввести пропагандистскую деятельность о вреде, невозможности и преступности телесных наказаний, порки детей в семье, школах и т.д. Воспитателей, учителей, учительниц и прочих экзекуторов, нарушающих закон, квалифицирующий ст. 117 ч. II УК РФ порку как истязание, называть преступниками, даже не дожидаясь приговора суда. И хотя раскрытие таких преступлений крайне затруднительно, необходимо ввести пропаганду, как такие методы воспитания калечат психику детей. Убеждены – должна быть система оперативного реагирования на подобные нарушения со стороны взрослых – педагогов, тренеров, воспитателей, родителей. Должна быть развита система социальных приютов, дети должны знать, куда они могут обратиться, спасаясь от подобных методов воспитания. Как всегда, не хватает сил и средств, но, несмотря ни на что, государство обязано обеспечить в максимальной степени психическое и физическое здоровье маленького человека. Иначе какая польза от норм УК и Конвенции о правах ребенка. Со своей стороны, воспитывая сыновей, гарантируем вам, что ни один случай применения телесных наказаний к ребенку и унижения его человеческого достоинства не останется без внимания. Мы найдем способ наказать экзекуторов.

О.РОМАНЕНКОВ

Тверь