Технические шоколадки

6‑й класс. Я учусь еще не в гимназии, а в обычной средней школе. Но учитель русского языка и литературы у меня необычный – легенда шестой школы в Загорске, а теперь Сергиевом Посаде, Маргарита Сергеевна Короткова, ученики уже много поколений зовут ее коротко – Маргафа. На ее занятиях происходит непрерывная, как сказали бы нынче, совместная деятельность учеников. Пока сама она проверяет на задней парте тетради, мы в группах рассказываем друг другу выученные стихотворения, объясняем правила русского языка, обсуждаем те или иные проблемы литературных персонажей. Потом участник от нашей группы обязательно выйдет с итогами работы к доске, и Маргафа со своей задней парты не даст спуску, если мы завысили ему отметку или не проработали что-то в своей группе. На ее огромной доске копятся материалы для всех классов – с 5‑го по 11‑й. И что-то обязательно пригождается нам в 6‑м классе из написанного для старшеклассников, так или иначе попадает в контекст наших занятий. Моет доску Маргафа где-то раз в неделю, мы между собой называем это «банный день». Моет, а сама в это время обязательно что-то объясняет – ее «моторчик» не останавливался никогда.

Именно Маргарита Сергеевна впервые отправила меня на районный конкурс чтецов. Шел я туда читать юмористическое стихотворение Маршака «Зубная быль». Не просто читать – разыгрывать в лицах, что было заботливо простроено моей учительницей. А на другом туре, помню, и вовсе она дала мне женскую роль в одной из чеховских миниатюр, и я в маминых блузке и юбке, в парике, который принесла завуч нашей школы (который был подозрительно похож на ее собственную прическу, что заронило во мне определенные сомнения), с кольцами на пальцах разыгрывал водевильную сцену Антона Павловича. Может быть, именно с этого в моей жизни и начался театр… Годы были 90‑е и, кроме грамот, никаких других подарков на районных конкурсах и олимпиадах нам тогда не давали. И Маргарита Сергеевна сама покупала и дарила нам книги за участие в конкурсах. Помню, как достался мне от нее сборник с разборами литературных произведений и вариантами сочинений. Тогда, в доинтернетные годы, это было достояние. Подарив мне его, Маргафа взяла с меня обещание, что не буду оттуда списывать. Обещание я выполнил частично – если и списывал, то уже когда поступил в гимназию.

И учась в гимназии с 7‑го по 11‑й класс, я каждый год ходил на районный конкурс чтецов и редко возвращался без призового места. Помню до сих пор, как в 9‑м классе, читая стихотворение Дудина «Соловьи», прямо посередине забыл текст. Так вот и стоял, наверное, минуту, пока вспомнил, что там дальше. Едва закончил, как выскочил от расстройства в коридор – как я мог так все запороть?! И очень удивился, когда узнал, что получил первое место. А в 11‑м классе выступал с самостоятельно составленной композицией из нескольких стихотворений Арсения Тарковского. Комиссия прерывала всех читавших, не дослушивая до конца, и я, сидя в аудитории, думал, что же делать, чтобы меня не остановили. Решил не объявлять, что это разные стихотворения, читая все как один большой текст. Но, судя по происходившему, это не давало мне никаких гарантий. И тогда в кульминационный момент, когда, по моим ощущениям, меня уже собирались прервать, я упал на колени и так продолжил чтение. Расчет оправдался, мне дали выступить до конца, видимо, побоявшись как-либо вмешиваться в мое экстатическое состояние. Не помню точно, но вроде бы тогда это тоже завершилось первым местом. Да и не в этом дело.

Насколько я помню, не было у нас тогда полноценного школьного тура, просто наша учительница Лидия Петровна Липасти, зная, кому из ребят это может быть интересно, говорила с нами об участии в конкурсе, помогала найти подходящие стихотворения, потом репетировала с нами. Помню, как однажды, сопровождая нас на конкурс и ожидая в буквальном смысле под дверью (в кабинет ее не пустили, ссылаясь на то, что она каким-то неведомым образом может повлиять на происходящее как заинтересованное лицо), Лидия Петровна услышала, что члены комиссии договорились гимназии призовых мест не давать. Не в силах стерпеть несправедливость, наша учительница ворвалась в кабинет и сказала комиссии все, что об этом думает. И нам тогда дали одно призовое место – второе, моему однокласснику, а я в тот год единственный раз остался без награды.

Сегодня, конечно, у нее вряд ли получилось бы это, ведь все результаты олимпиад многократно зашифрованы и недоступны простому смертному. Да и не проводить школьный этап тоже не вышло бы, так все четко протоколируется и отслеживается, чтобы учитель не отправил на районный этап кого пожелает – только тех, кто пройдет рейтингование на общих основаниях. Непонятно, правда, почему этот этап олимпиады называется школьным, ведь если сравниваются ученики на основе рейтинга по району, значит, соревнование ведется уже не на уровне школы. Но доверить учителю проверку работ учеников своей школы – это сейчас уже моветон.

Да и задание составить для школьной олимпиады он тоже сам не может – вдруг еще чего напортачит. Они составляются где-то «выше», и не дай бог, чтобы учитель мог знать их заранее. И поэтому я впадаю в некоторое затруднение, когда ученица 8‑го класса спрашивает меня, почему ее ответ на школьной олимпиаде является неверным. Спрашивали там, какое из четырех понятий – «живопись», «рисунок», «литература» и «пейзаж» – является лишним. Девочка ответила «литература», потому что другие три понятия относятся к визуальным искусствам. А единственно верный ответ, оказывается, «пейзаж». Логику этого ответа я ей пояснил: остальные три понятия, как я понимаю составителей задания, относятся к видам искусств, а пейзаж – жанр внутри вида живописи. Как по мне, и тот и другой ответы равноправны и показывают разную логику рассуждения, но кто я такой – обычный школьный учитель, это с точки зрения сегодняшней олимпиадной машины не моего ума дело.
Мне остается разве что подарить девочке шоколадку, это вроде бы пока еще мне делать не запрещено.

Олимпиадная система на наших глазах превратилась в централизованную обезличенную машину, задания в которой нужно выполнить онлайн ровно до 20.00, какие бы человеческие проблемы и обстоятельства ни случились у ребенка. Хочешь подготовиться к ней качественно – пройди отбор в центре, где с тобой будут заниматься, в том числе составители заданий, которые помогут тебе постигнуть логику правильных ответов. Не у каждого родителя, правда, есть деньги на то, чтобы отправить туда талантливого ребенка, но это тоже «издержки производства», или, как сегодня говорят подростки, «технические шоколадки». Ну и, конечно, поскольку участие в олимпиадах добавляет рейтинговые баллы школе и району, в олимпиадах нынче участвуют все, и во всех: мне рассказывали, что в одной подмосковной школе районное управление заставило поучаствовать всех учеников даже в олимпиаде по китайскому языку, которого там и вовсе никто не изучает. Ну и пускай будут низкие баллы, пускай ребенок видит профанацию и бессмысленность этого, зато какие показатели, какие рейтинги, какой охват участников!

Потеря смыслов, потеря доверия к учителю и ученику, потеря того, что является сутью олимпиадного движения, – добровольности и ориентации на уникальную личность – вот что происходит, как мне кажется, в этой безумной олимпиадной гонке, только одной из многих, которые запущены сегодня в системе образования. Четкая, отлаженная, модернизированная система все дальше уходит от того, что, казалось бы, должно быть ее сутью, – от человека. Моя же старенькая Маргарита Сергеевна, слава богу, так и остается в памяти детства с книжкой в заботливо протянутой мне руке, и хорошо, что так…

Александр ДЕМАХИН, абсолютный победитель конкурса «Учитель года России»-2012