Татьяна УСТИНОВА

Школа должна только учить, а не формировать

В этом году одна из самых популярных современных писательниц России Татьяна Устинова отмечает 20‑летний юбилей литературной деятельности. Даже те, кому не близок жанр детективного романа, удивляются трудолюбию и плодотворности автора. Каждый год Татьяна Витальевна дарит публике в среднем по две новые книги, а еще успевает заниматься журналистикой, писать сценарии для фильмов и оставаться мамой двоих сыновей. В эксклюзивном интервью «Учительской газете» писательница и телеведущая рассказала о жанре детектива, о современных детях и о своих учителях, а также о готовящейся книге по итогам программы «Мой герой» на ТВЦ.

– Татьяна Витальевна, как вы думаете, почему в России жанр детектива, в особенности детектива, написанного женщинами, так популярен на протяжении долгого времени?

– Во-первых, то, что он написан женщинами, ничего не означает, это такая флуктуация. Все те же самые детективы могли бы быть написаны и мужчинами. Но это достаточно кропотливая работа – писать истории. И, наверное, дяденьки как-то быстрее от этого устают. Один Акунин у нас только продолжает и продолжает… Но сейчас так, а потом может быть по-другому: читать будут исключительно авторов-мужчин. А что касается популярности детектива, то я могу связать ее с тем, что эта литературная ниша у нас в стране появилась недавно. До этого, конечно, были и Николай Леонов, и Илья Штемлер, и братья Вайнеры, и Георгий Адамов, которые писали разного рода детективы. Но в целом в Советском Союзе писать детективы было сложно, потому что в стране никогда не было частной собственности. И, соответственно, никаких на нее посягательств. А про посягательства на государственную собственность было читать неинтересно. И они скорее сочувствовали преступнику, мошеннику, который придумал схему увода из торговой сети лишних драповых пальто. А частный сыщик, таким образом, оказывался в дураках: читатель его не любил. Это один момент, второй – детектив, как и фантастика, во времена моей юности и молодости считался жанром низменным. Он не принадлежал к высокой литературе, собственно, он и сейчас не принадлежит к высокой литературе именно здесь, у нас, в России. Это страшно смешно. В Великобритании автор детективов – это не просто настоящий писатель, это дико крутой писатель. Сэр Дик Фрэнсис получил рыцарское звание от королевы за то, что он хорошо пишет детективы про лошадей. А в России этот жанр до сих пор не существует ни для критики, ни для литературоведов. Причиной же его популярности можно назвать его новизну и пришедшую на смену полузапретности доступность.

– Во время недавней конференции ТАСС ваши издатели классифицировали жанр большинства ваших романов как симбиоз личной, семейной истории и детектива. В последнее время все чаще говорят о тренде, который задали западные психологи, менять супругов, партнеров каждые семь лет. Что вы об этом думаете?

– Я училась в Московском физико-техническом институте, в тренды верю меньше, чем в логику. Например, 20 лет назад, для того чтобы избавиться от лишнего веса, нужно было исключить из рациона все жиры. Такой был тренд. Сейчас, для того чтобы избавиться от лишнего веса, нужно исключить из рациона весь сахар. Нет никаких гарантий, что через 20 лет не окажется, что, для того чтобы избавиться от лишнего веса, из рациона нужно будет исключить всю еду. Но если мы ее исключим, мы перемрем: что бы кто ни говорил, жить без еды нельзя. Тренды это или не тренды – это все равно вот так.

С моей точки зрения, история про семью точно такая же. Думаю, людей, которые по-настоящему считают, что менять партнера нужно каждые семь лет, меньшинство, но они более громогласные и активнее рассуждают на тему утраты значения семьи, роли женщины как женщины, мужчины как мужчины в обществе и так далее. Но, чтобы просто понять, как устроен мир, можно поехать на Алтай или в Кострому. И там пожить недельку. И все станет ясно: какова роль мужчины, какова роль женщины, как воспитывать детей, как их водить в школу, потому что у людей обыкновенных, к которым я принадлежу, все очень обыкновенно. Мне нужен муж, потому что у меня абсолютно разлаживаются отношения с детьми, как только он уезжает в длительные командировки, мне приходится самой гулять с собаками, самой покупать картошку… Я не знаю, как все это делать одной. Менять партнера каждые семь лет – это вообще какой-то бред безумного человека. Это все похоже на другую канитель, опять же пришедшую с Запада, из протестантской культуры, о том, что мы должны любить себя. Ни один человек мне еще толком не объяснил, что значит любить себя. Ни один! А я разговаривала со многими, и у меня очень обширный круг знакомых в разных сферах. Вот это непонятное мне утверждение о том, что нужно любить себя, укладывается и в мысль о частой смене партнеров.

После падения Римской империи на землю пришло христианство прежде всего как ограничительная религия. Человек, который себя не ограничивает ни в чем, скатывается до уровня навозного жука, который оставляет за собой только один навоз. А именно поэтому есть заповеди «не убий», «не укради», «не пожелай жены ближнего своего». Они необходимы, потому что в любой области и в любой сфере распущенность приводит к постепенному скатыванию к состоянию навозного жука. Или одно, или другое. Сейчас такое время, что можно выбирать. Ты хочешь оставаться вот таким человеком, который только потребляет, не только еду, но и окружающую среду, людей? Такой человек не способен ни к созданию семьи, ни к поддержанию отношений, ни служить никому опорой. Такой человек выбирает путь сознательного одиночества, или путь неотвечания ни за кого.

Ирина, давайте представим, как мы все оказались здесь. Был первобытно-общинный строй, и ваши предки там выжили. Потом началось: Хеттское царство, Законы Хаммурапи, войны Александра Македонского, и ваши предки там победили. Они не умерли от сифилиса, который был очень распространен, от миллиона страшных болезней. Они выжили. Потом они пережили расцвет и крах Римской империи, мрачное Средневековье, чуму, холеру, пожары, варваров… И ваши предки работали и выживали, оставляя за собой потомство. Потом начался ХХ век, и начались мировые войны во всех отношениях более тяжелые, голод, сталинские репрессии… И предки выжили. И вот вы выбираете путь сознательного одиночества: «Я ни за что не хочу отвечать, я хочу отдыхать». Отдыхайте, но это значит, что после вас никого и никогда не будет. На этом Господь решил поставить точку вот в этом вашем длинном генетическом путешествии. Смерть – это часть жизни. Она может наступить в любой момент. И никто не может быть уверен, что он доживет до смерти богатым, счастливым и в окружении прислуги, которая в нужный момент не оберет его до нитки, а с почестями похоронит. Ну это невозможно, так не бывает.

– Но все же: когда вы оглядываетесь по сторонам, вы замечаете, что меняются семьи у нас, в России?

– Конечно, всегда все меняется. Когда приходит мода на мини-юбки, все начинают носить мини-юбки. А потом приходит мода на худи, и все начинают носить худи. А сейчас появилась мода рассуждать об одиночестве, ну вот все рассуждают.

– А современные подростки, которых в ваших романах все больше благодаря вашим детям, они тоже другие? Что вызывает у вас удивление, радость, когда вы смотрите на молодежь?
– Радость вызывает такая вовлеченность в мир, которой, разумеется, в моей молодости не было. Они все говорят по-английски, причем с рождения, читают книги и смотрят фильмы на многих языках, общаются с какими-то дальними приятелями из Австралии, вот это мне нравится. Удивление вызывает полное отсутствие структурированности в их жизни: они не могут заполнить анкету, они не понимают, где их документы. А мир все еще документы не отменил. И анкеты все еще нужно заполнять. Все это от грянувших цифровых технологий, оттого, что у них рассеянное внимание. Теперь человек не способен ни на чем сосредоточиться, это ужасно.

– А каким вы были подростком? Что вас сформировало? И как корреспондент издания для педагогов не могу не спросить про ваших учителей. Какими они были?

– В первую очередь меня, конечно, сформировали родители, бабушки и дедушки и дача, на которой у меня была богатая библиотека. Если рассуждать в категориях школьных, то это учителя по литературе и, кстати сказать, по истории, по алгебре. Нас учили прекрасные люди. Потом у меня уже были другие учителя. И мой первый начальник Сергей Владимирович Скворцов, заместитель гендиректора ВГТРК, он научил меня работать, потому что я ничего не умела. И Вячеслав Владленович Умановский, который научил меня работать на радио. И Наталья Павловна Бехтина – один из старейших и величайших радийных журналистов в мире, необыкновенный человек. Она моя подруга, ей 80 лет, мы до сих пор состоим с ней в постоянной переписке. Бывает, спрашиваю, понравился ли ей какой-нибудь фильм, а она мне отвечает: «Да ну, какая-то чушь!» И я ей верю. С моей точки зрения, здесь нового ничего нет и быть не может. Тебя формируют всегда одни и те же вещи – родители, книги, музыка, кино. Школа должна только учить, а не формировать. Телевизор или компьютер значительного влияния тоже не должны оказывать. В нашем детстве это все не приветствовалось. Приветствовалась работа над собой. Нужно нашим детям говорить, чтобы они работали над собой.

– У вас за плечами опыт свой и ваших детей. Что вы выберете: хорошую частную школу, в которой ребенок будет по уши загружен, или обычную, которая даст ему больше времени на жизнь?

– К сожалению, я могу тут рассуждать только в теории. У нас, конечно, не было никакой частной школы, но у нас и школа никакая не обычная. Вся моя семья – моя мама, моя сестра, мой старший сын, моя племянница, дочка сестры и в прошлом году младший сын Тимофей – окончила одну и ту же школу с английским уклоном. Она была построена для детей летчиков 70 лет назад. Хотя это просто муниципальная школа, у нее очень жесткие традиции. Чтобы туда поступить, нужно сдать экзамены. Поэтому там совершенно разные дети, что я исключительно приветствую, в отличие от частной школы, где дети только тех родителей, которые могут заплатить. Ученики этой школы все время заняты, у них каждый день по 18 уроков, технический перевод, история британской литературы, что прекрасно. Специализированные школы – это очень хорошо.

– То, что вы входите в топ самых продаваемых авторов, – это ваше счастье или ваш тяжкий крест?

– Конечно, счастье, а не крест. Единственное, что я стараюсь об этом не думать. Я сейчас говорю это без всякого кокетства, решительно без всякого. Я точно знаю, что все, что мне нужно знать о тиражах, мне скажет издатель. А с издателем я 20 лет. Все, что мне нужно, он доведет до моего сведения. Все остальное я не проверяю и не читаю. Я помню, что очень радовалась, когда книга «Ковчег Марка» согласно какому-то подсчету Forbes набрала в 2014 году самую высокую тиражность. Это была самая продаваемая книга вообще в стране. Я очень радовалась за этого Марка, главного героя. Это означает, что его люди полюбили, он им понравился. Они его прочитали, оставили себе. Любой автор пишет для читателей не в прямом смысле слова. Но мучительное желание показать написанное присуще любому автору, когда он уже написал до конца. Вспомните того же Юрия Олешу, который погиб, потому что не мог печататься и писал в стол. А меня печатают, и я очень рада.

– Чего ждать от писателя Татьяны Устиновой в юбилейный, 20 год ее творчества? Будут ли какие-то специальные встречи, события? Знаю, что вы работаете над новым романом…

– Я пишу книжку, надеюсь, что напишу ее, и весной она выйдет. И еще надеюсь, что выйдет книжка с интервью из программы «Мой герой». У меня же там совершенно потрясающие люди бывают: и Марк Захаров, и Дима Певцов, и Иван Охлобыстин, и Ваня Ефремов, и Иосиф Давыдович Кобзон. Интересные люди, каждый из своей системы координат… Если все удастся собрать и опубликовать, я буду страшно счастлива. А о специальных мероприятиях пока ничего не знаю. Но думаю, что будут какие-то встречи с читателями в городах. Я очень люблю ездить по России. Когда я долго не езжу, я утрачиваю свежие, полноценные и правдивые впечатления от жизни. И уже вот-вот поверю, что разумный человек может выбрать состояние одиночества. Потом уже когда я вижу людей, а в книжные магазины ходят читающие люди, вижу, что, слава богу, все в порядке, все нормальные. Многие приходят семьями, парами, с детьми, женами. Я надеюсь, что такие встречи будут проведены в этом году.

Ирина КОРЕЦКАЯ