Татьяна из Забукварья. Путешествие в Сказку

…Таких женщин уже просто не бывает. То ли в 20-х годах прошлого века остались, то ли в 60-х, а может, и вовсе лишь в дореволюционной России им место, в монастырях…

При первом нашем знакомстве три года назад Татьяна Александровна Шакутина в тесной комнатушке c горящими глазами расписывала мне будущий музей «Волшебный Букварь», который на то время осел лишь в ее квартире да еще (тайком от комиссий) в помещении одного детсада. Я слушала, не в силах свободно развернуться за столом, чтоб не задеть свисающую с потолка куклу, или статуэтку, или древнюю чернильницу… И тоскливо думала посреди этой захламленности: нет, не выбраться тебе в люди, голубушка, со всем этим своим хозяйством, не тот ты человек, чтоб преуспеть в нынешнее время, у таких нынче, наоборот, отбирают помещения, даже подвалы… А ты – размечталась! Похоже, так думали и все ее окружающие.

И вот теперь… «Как ты получила этот зал? Ты что, всех их загипнотизировала?» – теперь ужасаются, изумляясь, ее друзья. (Под «всеми ними», ясное дело, подразумеваются чиновники, управленцы всех уровней.)

А она стоит, просветленная, посреди своего царства невиданной красы – пожилая волшебница с седыми волосами, в одежках с барахолки и тоненьким, прозрачным, как ручеек, девчоночьим голоском.

Шикарное здание – отреставрированный памятник архитектуры, в Вишняковском переулке в центре Москвы, в котором совсем недавно открылся Московский музей образования, вмещает несколько музеев. После череды светлых, но и строгих залов со стендами и экспозициями попадаешь в округлый зал «Волшебного Букваря», смотритель включает свет, и ты радостно вздыхаешь: все верно, все без обмана, тут – волшебство. Рукотворная чарующая сказка. Старинные дворцы с затейливыми башенками, все линии которых изображают различные буквы, в ландшафте дворцов тоже упрятаны буквы.

Затейливые буквы свисают с потолка в «Саду ароматических букв», каждая со своим запахом: буква «Р» пахнет розой, «К» – корицей, «Л» – лавандой и так по всему алфавиту. А на стенах в проемах между витринами – изумительно изящные панно от пола до потолка (Шакутина набрасывает идею или эскиз, замечательная художница Татьяна Криволапова их блестяще исполняет) – например, нежный рисунок двух розовых обнявшихся шеями фламинго – буква «Ф» и так по всей птичьей стае.

Буквы в виде человеческих и звериных фигур: «Д» – веселый дворник, расставивший ноги и стоящий на метле, особенно понравился на открытии музея мэру Москвы Лужкову. Тот сам когда-то работал дворником и теперь долго и молча стоял у фигурки, поглаживая в задумчивости подбородок. «Я» – свернувшийся ягуар…

Тут и там на витринах висят немыслимой красоты костюмы для будущего «Карнавала букв»: переливающаяся ткань, кружева, вышивка, серебряные короны, а то и сети рыбацкие с кусочками янтаря (костюм буквы «Я»)…

Одним словом, потянув за этот первокирпичик культуры – букву, Шакутина «вытянула», создав своими разумом и руками, многомерную педагогическую систему, красочную и яркую. А ее истоком были собственные занятия с дочкой Полиной. Когда дочурке исполнилось два годика, Татьяна Александровна стала искать для нее подходящую систему развития в клубах, студиях, но нигде таковой на ее вкус не нашла, потому она создала свою собственную.

Первыми и главными в ней учебными пособиями стали буквы. Шершавые и гладкие, в клеточку и в горошек, из можжевельника и сосны – чтоб можно было и понюхать, и потрогать. Из разных металлов – чтоб можно было на весах взвесить и определить, какой тяжелее. Буква сразу же выступала и как предмет искусства, и как инструмент познания. К слову сказать, в этой системе Полина была учительницей, а мама играла роль ученицы.

Вскоре Полина уже бегло читала, причем сразу целыми словами, минуя этап слогов. Стали присоединяться соседские ребятишки, просто знакомые. Буквы обогащались новыми качествами, стихами, спектаклями, бессмысленные ранее для малышей закорючки и загогулины приобретали тут объем, краски, цвет, запах, свои сказочные истории…

Последовали приглашения в детские сады, в школы… И все расширялась, раз возникнув, страсть коллекционера необычного профиля: собирание абсолютно всех старинных предметов, так или иначе связанных с первым, букварным периодом великого дела человеческого – школярством.

На собирательство уходило 90% всех семейных средств (одна только старинная чернильница, к примеру, стоила полторы тысячи долларов, семья сидела на хлебе, кашах и самой дешевой рыбе путассу, которую хозяйки и для кошек-то не берут).

Фактически музей можно было открыть еще 10-15 лет назад. Но… Районные и окружные чиновники ничего против не имели, но в открытую ей намекали, что придется «делиться». Шакутина наотрез их отшила, в своем духе спокойно заявив: «В моем сказочном букваре слова «взятка» и «доля» отсутствуют».

И вот несколько лет назад судьба свела ее с Александром Иосифовичем Княжицким, зав.кафедрой словесности Московского института открытого образования. Он привел ее на место будущего музея, когда там были лишь одни развалины. А два года назад ей дал постоянный зал уже и ректор этого института Алексей Львович Семенов, профессор и академик. «Он отец восьмерых детей, наверное, потому и проникся нашими идеями». А о Любови Петровне Кезиной, руководителе московского Департамента образования, «нежнейше» (термин Шакутиной) отнесшейся к музею, тоже поясняет: «Она же начинала учительницей начальных классов!». «Нежнейшей феей» у колыбели музея оказалась, по отзыву Татьяны Александровны, и Людмила Ивановна Швецова, первый вице-мэр правительства Москвы. Шитье роскошных костюмов – ее идея. «Раз вы – музей-театр, то должны здесь быть и театральные костюмы». Шакутина с восторгом увлеклась шитьем (опять же пока – за свой счет, а только один из этих шикарных нарядов обошелся в семь-восемь тысяч рублей).

Сейчас «нежнейшая» Кезина, тем не менее дама, как всем известно, весьма и весьма решительная, убеждена: «Волшебному Букварю» необходимо вообще отдельное, хорошее здание, такое тут собрано обширное богатство во всех педагогических и просто человеческих смыслах.

Отдельная витрина – со старинными предметами для письма: гусиные перья, древние чернильницы, включая и «непроливайки» советского периода, есть также дорожный несессер для письма, который брали с собой в дорогу в XIX веке и писали под стук «чугунки» неспешные письма: «Милостивый сударь!.. Милостивая сударыня!..» Над ними – «этажи» старинных фигурок из фарфора, изображающие ровесников нынешних первоклашек из прежних времен в той давней школярской амуниции. Есть мини-музей «Знаменитых учеников», где действующие лица – Филипок, Буратино, шестилетний мальчик Онфим из XII века, из Новгорода, при раскопках которого были обнаружены его записи на бересте. (Шакутина говорит, что выставлена лишь десятая часть этой коллекции).

А посредине округлого зала с витринами – роскошный огромный почти плюшевый пружинящий круг-диван солнечного цвета с разноцветными сегментами, посредине, в круглой выемке – горка таких же почти плюшевых крупных кубиков с буквами по краям, сюда первым делом устремляются и дети, и взрослые, а Шакутина учит их забытым играм в слова, перебрасывая кубики из рук в руки («холодное – горячее», «сладкое – горькое» и т.п.).

Вот она, «интерактивность» – буквари можно листать, буквы нюхать, трогать, находить в фигурках, дворцах и ландшафтах, а потом самозабвенно за одной из трех парт самому их сотворять, подбирая орнамент для украшения или свой образ буквы… Буквы можно надеть на себя (костюмы), буквами можно играть, как в мяч (в кубики), осязая их плюшевость, продлевая это ощущение мускульным движением своей руки в броске. Разве такое возможно в самом «супер-пупер» интерактивном компьютерном действе? Где буковки не лизнуть, не нюхнуть, не ощутить всей ладошкой, не швырнуться ими в веселую «Волшебницу»?!

Здесь же все – настоящее, а не понарошку, не имитация, как в компьютерных играх. Вот уж что здесь решительно невозможно, ведь тут – царство всамделишной Сказки, Тайны, Магии.

Из отзыва Шалвы Амонашвили на проект культурно-образовательного комплекса «Волшебный Букварь»:

«…Важно теперь, как предполагает автор идеи и концепции Т.А.Шакутина, создать переносной, передвижной варианты музея: «Букварь в сундучке» для выезда к детям с ограниченными возможностями в больницы и интернаты, а также красочное сооружение типа шапито в сборно-разборном варианте. Все это обязательно найдет отклик у наших предпринимателей, инвесторов, губернаторов…»

Из книги отзывов посетителей музея

«Вызывает глубокое уважение подвижнический посыл, который лежит в основе концепции этого мини-музея, особенно востребованного в период, когда самоценность великого и могучего русского языка размывается массовой культурой. Обращение ко всем первичным органам чувств при изучении Азбуки является демонстрацией самых последних веяний музейной педагогики.

М.В.МАЦКЕВИЧ, старший научный сотрудник отдела научно-методической работы и музейной педагогики Государственной Третьяковской галереи»

* * *

«Это музей счастливого детства! Аура очень хорошая. Здесь ожили буквы, и получилась сказка!

Катя.»

«Нигде больше дети не увидят буквы, которые веселятся, пахнут, играют, загадывают ребусы.

Группа дошкольных работников.»

…Ну а самое заветное место самой Волшебницы тут – огромная карта Забукварья во всю стену, выполненная на чем-то вроде старинного пергамента (при близком знакомстве оказавшаяся большим куском плотной клеенки, на оборотной стороне которой их чудо-художница и создала весь этот заветный мир). Это как нарисованный очаг, а за ним дверца в волшебный мир, это как зеркало для Алисы с ее Зазеркальем…

«Та сказочная страна, где я давно уже прописалась», – вполне всерьез говорит Волшебница, по мотивам чьей неоконченной повести создана небывалая еще нигде сказочная страна Забукварье.

Резиденция Букварь Букварыча, Дворец Феи Каллиграфии, Памятник Первой Учительнице («Хочу предложить установить во дворе Музея образования ей памятник, хочу создавать ее культ»). Свой Дворец – у каждой Буквы, улицы Незнайки, Буратино, Азбучных Истин, речка Буквица, озеро Волшебных чернил, детская мэрия («по мотивам моего любимого Корчака»), Университет Арины Родионовны (в виде избушки), Дом отдыха детей от родителей (округлое пространство, накрытое шапкой-невидимкой), Академия Кота Ученого, Пещера Буквоедины…

Намерена также сделать ее объемный макет и «протолкнуть» идею создания «Букварьленда», ибо вся страна Забукварье уже пропитана драматургией, приключениями, действом.

Поверьте, я внимательно наблюдала: она не просто сочиняет, она тут, как в другой реальности, полнокровно живет. Такую слитность, такую жизнь «на две реальности» (точнее, на их множественность) я встречала раньше лишь у детского писателя и Командора ребячьей флотилии «Каравелла» Владислава Петровича Крапивина, на Урале, в нынешнем Екатеринбурге.

И я уже знаю: она редко кому удается, такая множественная жизнь, такое соплетение и взаимопроникновение жизни как жизни и жизни как Сказки, успешный опыт обретения их Равновесия.

…Нет, не права я была в начале этого рассказа. Не права! Подвижник – фигура сквозная для всех времен и эпох, любым временем остро востребованная.