Танго с Евгеном. Странный, чудаковатый наш велосипедист..

Наверное, он был единственным эмигрантом из Америки в нашем городе Запорожье, что на Украине. Наш учитель английского языка Евген, так мы называли Евгения Никифоровича Янковского, преподававшего курс предметов на английском языке (школа была экспериментальная, часть предметов на украинском, часть – на английском, на русском – только литература и язык). Шли 60-е годы. Так вот, Евген ездил в школу не троллейбусом, а на велосипеде – с правого берега Днепра, по плотине Днепрогэса. Думаю, будь у него сейчас возможность ездить в школу на машине – он все равно остался бы верен себе.

Экономил на билетах? Евген был педантичен и рационален во всем. И при этом элегантно романтичен. До сих пор в памяти его рассказ, как одна девочка божественно играла на скрипке, когда он на пароме перебирался через Ла-Манш.

Все девчонки в классе были в него, конечно, немножко влюблены. На школьных вечерах он танцевал с нами танго и вальс, по очереди приглашая каждую на танец.

…Стыжусь, но мы, наивные дети оттепели, и думать не думали о том, почему его родители эмигрировали из Белоруссии в США, почему он, уже взрослый, вернулся в Союз… И каково ему тут? Его «американство» было для нас просто некоей экстравагантностью, как и его велосипед. Взбираясь на него, он прихватывал брючины прищепками, чтоб не лезли в спицы, он ведь всегда был одет в строгий костюм. Прищепки те вызывали у меня досаду, весь образ портили.

И вообще – почему велосипед, если все другие учителя ездят троллейбусом или трамваем? (С тех пор, кстати, я так и не видела учителя городской школы едущим в школу на велосипеде). Может, в этом была американская свобода? Вот ведь, помню, и на известной картине Эндрю Уайеса «Молодая Америка» на фоне светлого простора, полуобернувшись от зрителя, спокойно и неспешно крутит педали молодой парень в широкой ковбойской шляпе.

Мы вообще любили Америку и все англоязычное и были при этом обычными аполитичными детьми, мы верили газетам, журналам, книгам…

А Евген ставил нам в лингафонном кабинете исключительно классическую музыку и с довольным видом выходил, оставляя нас сидеть в наушниках. Но как только дверь закрывалась, наши мальчишки тайком переключали технику, чтоб слушать «битлов».

Странный, чудаковатый наш велосипедист… Учителю важно иметь свое «амплуа», свой «имидж». Чудаков дети больше запоминают, предмет их дается легче: интересно же следить за своеобразным, оригинальным человеком (психологи, конечно, могли бы порассуждать тут о «впечатывании» в память, но об этом поговорим в другой раз).

…Он так и умер, не расставаясь со своим велосипедом. От сердечного приступа, на ходу, просто упал у обочины. С тех пор, как мне принесли эту страшную весть (я уже работала в Москве), перед глазами так и стоит картина: опрокинутый велосипед, колесо еще продолжает крутиться… Будто старая пластинка с замирающим танго из того давнего школьного зала.