Там, где Пушкин с музой говорил. или «Антигона» на греческом

В №44 «Учительской газеты» за прошлый год рассказывалось об истории Императорской Николаевской царскосельской гимназии (1870-1918 годы), директором которой был выдающийся поэт Иннокентий Анненский, а многие ученики стали известными поэтами (Николай Гумилев, например), учеными и артистами. Сегодня мы поговорим о тех особенностях гимназии, которые позволили выйти из ее стен столь многим талантам, оставившим яркий след в отечественной культуре и науке.

Программа обучения и повседневная жизнь Николаевской гимназии строго подчинялись так называемым гимназическим уставам, где были четко закреплены не только перечень изучаемых предметов, но и время, отведенное на каждый из них. На всем лежала печать благопристойности, необходимости строгого соблюдения гимназического этикета. Однако при всей внешней схожести с другими российскими гимназиями было у Императорской Николаевской, помимо громкого титула, нечто особенное. «Казенный дух, обычный в учебных заведениях того времени, как бы трепетал и рассеивался от какого-то неуловимо тонкого и вместе с тем постоянного дыхания. Его чувствовали учителя, подобранные директором Анненским, и мы, праздновавшие открытие царскосельской статуи Пушкина и ставившие своими силами на гимназической сцене Софокла…» – вспоминал выпускник гимназии, искусствовед Николай Пунин.

Одной из главных особенностей гимназии был исключительно сильный педагогический состав, благодаря которому гимназия славилась высоким уровнем классического образования. Многие преподаватели древних языков и истории гимназии (Лаппо, Манштейн, Митрофанов, Цыбульский и др.) были известны за пределами школы благодаря своим научным трудам, некоторые (Михаил Ростовцев и Борис Варнеке) стали учеными-антиковедами с мировым именем. Особой любовью учеников пользовались приглашенные Анненским преподаватель русского языка Владимир Орлов и учитель математики Иван Травчетов, вынужденные покинуть гимназию вскоре после «добровольной» отставки директора.

Уроки греческого языка вел в гимназии ее директор Иннокентий Анненский, собравший вокруг себя целую школу талантливых педагогов и ученых. Преподаватель Мухин писал, что «он был кумиром своих учеников», отмечая его необыкновенный дар слова и блестящее знание европейской и русской литературы. Другой преподаватель отмечал, что ученики любили его за то, что «он умел вдохнуть нам любовь к нашему делу и давал нам полный простор в проявлении наших сил и способностей», и чтили как «опытного педагога, гуманного гуманиста». Пожалуй, лучше всех об Анненском-педагоге сказала Елена Левицкая, руководитель Царскосельской школы совместного обучения, в создании и разработке программ которой Анненский принимал большое участие: «Сам поэт, он в сердце человека видел красоту и понимал высокую радость незаметного для массы педагогического труда».

Последним директором Николаевской гимназии с 1914-го по 1917 год был историк, поэт, писатель и педагог Константин Иванов (1858-1919). Константин Алексеевич был домашним учителем в семье последнего русского царя, автором двух сборников стихотворений, статей на педагогические темы, многочисленных учебников и книг по средневековой истории, которые с увлечением читаются и нашими современниками. В течение почти сорока лет Иванов работал над переводом «Фауста» Гёте, впервые опубликованным лишь в феврале 2006 года.

Но были на «педагогическом небосклоне» гимназии и свои «пятна». Неоднозначную память оставил о себе сменивший Анненского на посту директора Яков Георгиевич Мор. В воспоминаниях большинства мемуаристов он предстает бездушным реакционером и душителем свобод, ставившим во главу угла порядок, букву инструкций, чистоту и занятия гимнастикой. С другой стороны, судя по воспоминаниям выпускника гимназии поэта Дмитрия Кленовского, новый директор навел в гимназии чистоту и порядок, привел с собой плеяду молодых талантливых учителей, «был строгим, но умным и толковым стариком».

Одной из наиболее колоритных фигур среди преподавательского состава был учитель физики, математики и инспектор гимназии И.И.Фомилиант, прослуживший в ней почти 30 лет. Исаак Иванович имел чин статского советника, был чрезвычайно важным, лоснившимся от собственного благополучия, хотя и незлым, человеком. Он не отличался образованностью и был предметом постоянных острот преподавателей и учеников. Учитель географии Судовский вспоминал, что, когда Анненский с увлечением рассказывал о своей поездке в Париж, Фомилианту, тоже побывавшему в Париже, был задан вопрос: «Были ли вы в Лувре?» На что Исаак Иванович с достоинством ответил: «О, да, я там часто обедал!..» Шуточную эпиграмму посвятил своему коллеге директор Анненский.

По утрам смотрел на парты,

Вечерами дулся в карты

Иль в халате отдыхал

Средь японских опахал.

Лыс – но видная фигура.

Важность – римского авгура

И… хоть Бокля не читал,

Но имеет капитал.

Пожалуй, главным отличием Николаевской гимназии было всеобщее увлечение учеников поэзией. «Виной» тому были и близость воспетых в стихах царскосельских дворцов и парков, и незримое присутствие Genio loci (гений-хранитель) этих мест Александра Пушкина, и «дух высокой поэзии», занесенный Анненским и Гумилевым в стены гимназии. В годы учебы Гумилева и после него силами учеников издавался рукописный литературный журнал, проводились художественные вечера, на которых ученики читали свои стихи, стихи Анненского и других поэтов. Неудивительно, что из стен гимназии, возглавлявшейся поэтами-директорами Анненским и Ивановым, вышло так много профессиональных поэтов: Николай Гумилев, Валентин Кривич, Дмитрий Кленовский, Дмитрий Коковцев, Всеволод Рождественский, Николай и Георгий Оцупы. Опубликованы стихотворения выпускников гимназии: журналиста Аркадия Руманова и искусствоведа Николая Пунина, писателя Сергея Горного и стратонавта Андрея Васенко, переводчика Михаила Травчетова и юриста Ильи Варшавского. Поэзия была рядом с бывшими учениками и в радостные и в самые трудные периоды их жизни.

Другой отличительной чертой, помогавшей воспитывать таланты, был высокий уровень эстетического воспитания гимназистов. Желающим давались внеклассные уроки музыки, пения и фехтования, под руководством артистов императорских театров проходили уроки танцев. Большим успехом пользовались гимназические хор и оркестр, участвовавшие в концертах не только для учеников и их родителей, но и для широкой публики. 27 мая 1899 года хор и оркестр приняли участие в Пушкинском празднике в честь столетия великого поэта, на котором с речью «Пушкин и Царское Село» выступил директор Иннокентий Анненский. Значительным событием в жизни гимназии стали постановки трагедий Софокла «Антигона» в 1891 году на сцене Павловского театра и «Царь Эдип» в 1893 году на сцене придворного Китайского театра, осуществленные силами учеников и преподавателей. Спектакли шли на греческом языке в сопровождении гимназического хора и оркестра. Старания участников спектакля увенчались полным успехом, о чем засвидетельствовали в печати присутствовшие на постановках представители столичных газет. Во все последующие годы гимназические отчеты пестрят упоминаниями о других самодеятельных спектаклях как древнегреческих трагедий, так и отечественной классики. Эти традиции продолжились и в первые годы советской власти. В 1920-е годы на сцене 1-й школы, в которую была переименована гимназия, с успехом ставились оперы «Снегурочка» Римского-Корсакова, «Русалка» Доргомыжского, «Фауст» Гуно, ставшие культурным событием уже не в Царском, а Детском Селе.

Накладывало свой отпечаток на жизнь гимназии и то, что она носила титул Императорской и находилась под покровительством высочайших особ, в связи с чем ее директор должен был быть не только хорошим педагогом, но и уметь в случае необходимости соблюсти этикет при общении с лицами императорской фамилии. Хотя покровительство это было чисто формальным и никакими особыми привилегиями гимназия не пользовалась, но все же, как вспоминал сын Анненского В.Кривич: «Пансионские дядьки были облечены в серое с гербовыми петлицами платье дворцовых лакеев, швейцар же в торжественных случаях натягивал ярко-красную придворную ливрею с пелериной, обшитой золотым галуном с черными орлами». Члены императорской фамилии обычно присутствовали на ежегодно отмечавшемся юбилее гимназии. Празднество начиналось литургией и благодарственным молебствием. Затем секретарь педагогического совета зачитывал ежегодный отчет, директор гимназии произносил речь, их императорские высочества раздавали награды, и все заканчивалось гимном «Боже! Царя храни!». Государю Императору как покровителю гимназии посылалась телеграмма с выражением «верноподданнических чувств». Высокий покровитель обычно не утруждал себя длинным ответом и кратко сообщал: «Сердечно благодарю всех» или «Искренне всех благодарю».

Фото:

Класс Николаевской гимназии. 1903-1905 годы. Третий слева в верхнем ряду – Кирилл Афанасьев, дед автора статьи.