Такая вот петрушка! Экранизация романа Дины Рубиной – история одного безумия

Премьера фильма «Синдром Петрушки» случилась еще летом на фестивале «Кинотавр». Кинематографисты встретили новую работу режиссера Елены Хазановой весьма прохладно, но приз за лучшую музыку швейцарский композитор Николя Ребюс все же получил. Фестивальный вояж подошел к концу, и в ноябре картина вышла на экраны кинотеатров. Теперь создателей картины ждет главное испытание – реакция на их детище преданных поклонников Дины Рубиной, чей одноименный роман лег в основу фильма. Реакция, по сравнению с которой критика коллег может показаться всего лишь добродушным дружеским похлопыванием по плечу.

Уж сколько раз твердили миру: нельзя сравнивать фильм и его литературный фундамент. Это два самостоятельных, независимых произведения. Никому ведь не приходит в голову сопоставлять музыку Чайковского и пушкинскую повесть «Пиковая дама», но как только речь заходит о кино, тут же поднимается крик: книга лучше! Конечно, лучше, кто бы спорил. Уже хотя бы потому, что она первоисточник и автор не ограничен ничем, кроме меры своего таланта, и может творить самые фантастические миры без оглядки на бюджет и прочие приземляющие условности. А проза Дины Рубиной, сочная, цветистая, многофигурная, где сплав реального и мистического образует неповторимый сюжетный и философский орнамент, – это и вовсе отдельная история, действительно с трудом поддающаяся, если вообще поддающаяся, экранизации. Но раз уж сам автор согласился отдать свой роман для кинематографического препарирования, стоит, уважая его выбор, прекратить заниматься сравнительным анализом и взглянуть на сильные и слабые стороны фильма как такового, вне его связи с литературной основой.Начинать всегда следует с добрых слов, поэтому первый реверанс – оператору Азизу Жамбакиеву, уже упомянутому композитору Николя Ребюсу и команде художников, в том числе и кукольников, во главе с Натальей Навоенко. Если что и удержит внимание зрителя, так это визуальный ряд – нарочито театральный, роскошный в своей избыточности, словно пахнущий краской, лаком и пылью закулисья. И когда вы окончательно запутаетесь в хитросплетениях сюжета и скачках героев во времени – просто наслаждайтесь картинкой, ибо она того заслуживает.Теперь про актеров. Рассыпаться в комплиментах Евгению Миронову и Чулпан Хаматовой – только зря время терять. Про них и так известно, что они мастера, яркие и самобытные. Только вот Миронова на этот раз его легендарный артистизм изрядно подвел, и вместо сумасшедшего гения он сыграл просто чокнутого садиста, вызывающего не преклонение перед талантом и сочувствие к порушенной судьбе, а ужас, замешанный на брезгливости. Да и возраст, безжалостный и беспощадный, со счетов не сбросишь. В будущем году актеру пятьдесят, и если на сцене этого не видно, то в кино – еще как, а значит, роль молодого человека в романтическом костюме гардемарина (так и ждешь, что он вот-вот запоет: «Едины парус и душа! Судьба и Родина едины!») – это либо неоправданный риск, либо непростительная самоуверенность. К счастью, к Чулпан Хаматовой эти претензии не относятся: время над ней словно не имеет власти. Ей веришь безоговорочно, несмотря на то что все, что она делает, ты уже наблюдал десятки раз в ее прежних работах.И наконец о главном – о том, что составляет суть фильма, его стержень, – о режиссуре. Очевидно, что Елена Хазанова горячо любит книги Дины Рубиной. Она придумала несколько остроумных и изящных экранных ходов, которые выводят ее картину из череды безликих однодневок, снятых неряшливо, на скорую руку и откровенно плохо. Но в итоге режиссер все же пала в неравной борьбе с многомерным текстом – проза Рубиной ее победила. Да-да, мы договорились не сравнивать кино и книгу, но сейчас без этого не обойтись. О чем писала свой роман Рубина? О мастере-кукольнике, чей поистине божественный гений оборачивается проклятием, о человеке, для которого единственной реальностью становится иллюзия, о власти прошлого над настоящим. Об этом, собственно, и предыдущие книги знаменитой трилогии – «Почерк Леонардо» и «Белая голубка Кордовы». О чем весьма сумбурно, перепрыгивая с пятого на десятое, рассказывает фильм? О маньяке и домашнем палаче, который со скорбной улыбкой Пьеро планомерно и методично доводит свою жену до сумасшедшего дома. Где-то на заднем плане мелькает тень его необыкновенного таланта, но в глаза бьют исключительно картины домашнего психологического насилия, не имеющие никакого отношения к той самой искре Божией, ради изображения которой все вроде бы и затевалось.