На чтение: ≈ 15 мин.Закончив в одиннадцатых классах уроки, посвященные пьесе Максима Горького “На дне”, рассказываю своим ученикам о статье Гачева “Человек против Правды в пьесе “На дне”. Написанная в 1960-е годы, она впервые была полностью опубликована в 1994 году в сборнике, вышедшем полуторатысячным тиражом.
Гачев не принимает традиционного истолкования основного конфликта пьесы как конфликта правды и лжи и самой пьесы как апофеоза правды. То, что мы называем “ложью”, “может явиться стократ более правдоносной”, чем “та абстрактная правда, на устойчивость к которой Сатин и Бубнов предлагают сразу выверить человека”, если она помогает людям встать на ноги, пробудить веру в себя, то есть “совершить величайшей важности переворот в их бытии”, чему и способствует Лука.
“И зачем истина, если она расходится с интересами людей? Права ли бесчеловечная правда и вообще, является ли она тогда правдой?” Эти слова из статьи я и предложил, конечно же, назвав тему за несколько дней до самой работы как тему классного сочинения. При этом обратил внимание одиннадцатиклассников на то, что они должны будут ответить на два вопроса: вытекает ли подобная трактовка из самой пьесы Горького и как лично они сами относятся к нравственной сути позиции Гачева, вне зависимости от их понимания самой пьесы. Естественно, основная часть сочинения будет посвящена непосредственно пьесе, но об этом мы сейчас говорить не будем.
Обратившись к сочинениям четырех нынешних одиннадцатых классов, посмотрим, как они ответили на второй вопрос, что написали о своем личном отношении к правде и лжи. (Читая эти работы, я опять и опять думал о том, как мы обманываем себя, когда нас вполне удовлетворяют “правильные” сочинения. Ведь школьники по-разному понимают прочитанное и, даже одинаково понимая, по-разному относятся к понятому).
Возможно при этом, что то, что писали ученики, было не столько выражением их глубоких личных убеждений, сколько воспроизведением определенных расхожих стереотипов нашего нынешнего общественного сознания. Возможно. Но разве не важно знать, что именно из всех этих все-таки разных стереотипов наши ученики выбирают?
Часть одиннадцатиклассников против лжи и за правду. “Правда нужна, любая правда, даже жестокая”. “Нам нужна правда, только правда, потому что уже достаточно навешали лапши на уши!”.
Но значительно больше тех, кто думает по-иному. “Правда нужна не всегда и не везде”. “Правда не нужна. Зачем нам правда? Человеку в жизни и так живется очень несладко”. “Зачем говорить правду всегда? Зачем делать мир еще ужаснее?”
Особенно много писали о средствах массовой информации. “Для меня удобнее смотреть на мир через розовые очки. Иногда до слез расстраиваюсь, когда смотрю новости по телевизору. Конечно же, когда-нибудь придется окунуться в реальность, но пока такой момент не настал, я предпочитаю оставаться в своем тихом, мирном, прекрасном мирке”. “Я считаю, что в теперешней жизни в некоторых ситуациях целесообразная ложь важнее правды. Многие люди сейчас, видя на каждом шагу горькую правду, хотят слышать по телевизору, читать в прессе не только страшные истины о повседневной жизни, но и что-нибудь нереальное, но зато утешительное для их сознания. Люди спасаются от правды посредством мыльных опер или различных фантастических книг. Они не способны воспринимать правду как она есть, и им это не нужно”. “Сегодня, в период всеобщей гласности, кажется, что ничего невозможно утаить. Правда обрушивается на нас с экранов телевизоров, со страниц периодических изданий. Но и в этом нет ничего хорошего”.
Вот что писали о трагедии на “Курске”: “Что мы получим, если узнаем, что “Курск” погиб по другим, более печальным обстоятельствам, чем нам говорят? Ведь ни нам, ни погибшему экипажу это уже не поможет”. “Мне кажется, что трагедия, случившаяся с “Курском”, не должна была так подробно описываться в средствах массовой информации, потому что все это лишние страдания для матерей тех подводников, которые служат на других кораблях, и более того, для самих моряков”. “Родственники, конечно, должны знать правду о гибели их близких, ну а зачем это знать всем остальным, ведь эта лодка была лучшей в мире и являлась военным достоянием России, а также зачем знать людям чужое горе? Правду необходимо знать определенному кругу людей, которые имеют непосредственное отношение к правде, а остальным это не надо. Правда будет сеять только панику и сомнение”. “Во время спасательных работ водолазы проникли внутрь подводной лодки, нашли там несколько членов экипажа, у одного из них была записка, из которой было ясно, что подводники не погибли в первые минуты взрыва, а остались живы и пытались спастись. И я не понимаю, зачем надо было обо всем этом говорить матерям и женам погибших подводников? Зачем? Сказали и не подумали о чувствах бедных женщин, о том, что они разрывают им сердце уже второй раз. Почему нельзя было оставить все, как есть? Пусть бы они думали, что их мужья погибли сразу…”
Я уже рассказывал о сочинении на тему “Какое произведение современной советской или зарубежной литературы мне больше всего понравилось и почему”, которое в феврале 1964 года провел во многих школах Москвы кабинет литературы Московского городского института усовершенствования учителей.
Обосновывая свой выбор, большинство тогда говорили о том, что их привлекают книги, которые открывают им мир во всей полноте его. Одно понятие чаще всего встречалось при этом в сочинениях: понятие это – правда. “Роман “Живые и мертвые” привлек меня тем, что в нем прямо и честно, без всяких прикрас описана трудная для советского народа пора”. “Один день Ивана Денисовича” Солженицына тяжело и страшно читать, и не хочется верить, что так было когда-то. Не хочется. Но в том-то вся и сила этой книги, что в ней до конца веришь всему – от первой до последней страницы”.
А вспомните, как еще, казалось бы, совсем недавно все мы, не отрываясь, читали возвращенные в годы перестройки из небытия книги, рассказывающие беспощадную правду о нашем прошлом! И вот передо мной за партой старшеклассники, многие из которых усомнились в необходимости правды. Что сказать мне им? Как ответить на их сомнения?
Ведь не может не тревожить довольно сильно звучащее в сочинениях отношение к правде, которая не нужна, если “она не нравится человеку”, “если она делает ему больно”. Не может не тревожить проявившееся в ряде сочинений релятивистское отношение к правде и лжи, между которыми нет никаких точных разграничительных линий: “Человеку не нужна правда, которая расходится с его интересами”. “Я считаю, что правда должна быть такой, какой ее хотят видеть люди”.
– На наших уроках литературы в 11-м классе, – говорю я своим ученикам, – мы обращаемся к книгам, о которых ваши родители на своих уроках ничего не говорили: “Окаянные дни” Бунина, “Несвоевременные мысли” Горького, “Мы” Замятина, “Собачье сердце” Булгакова, “Конармия” Бабеля, “Котлован” Платонова, “Реквием” Ахматовой, “По праву памяти” Твардовского, “Один день Ивана Денисовича” Солженицына, их ведь обвиняли в неправде. Я читал вам отзыв Буденного о “Конармии”: “…выдумывает небылицы, обливает грязью лучших командиров-коммунистов, фантазирует и просто лжет”. Вы говорили, что “нужно знать, кому говорить правду, а кому о ней вообще не нужно знать”. Вот у нас почти три четверти века цензура и решала, кому о правде вообще не нужно знать. Так, может быть, и не нужны были все эти книги, которые причиняли человеку боль, несли то, что многие не хотели видеть и о чем не хотели знать, рассказывали не о той правде, которую хотели видеть, а какой она была на самом деле?
Потом, в конце года, когда у нас пойдет речь о “Чернобыльской молитве” Светланы Алексиевич, вы узнаете, какой ценой оплачено было нежелание сказать правду о чернобыльской трагедии. И правда о гибели “Курска” нужна нам, чтобы подобная трагедия не повторилась. Хотя я согласен с вами, что нашим журналистам, рассказывающим о трагедиях, не всегда хватает чувства меры и такта. И заглядывать в открытые гробы кинокамерам бестактно. Но есть тут и еще одна проблема. Это спровоцированное статьей Гачева отношение к правде только как к горькой, тяжелой, безысходной, трагической. Но ведь правда о человеке – это и правда о мужестве, верности, благородстве, силе духа, нравственной несгибаемости, самоотверженности? Разве не об этом русская классика? Разве не об этом “Мастер и Маргарита” Булгакова, “Сашка” Кондратьева, “Один день Ивана Денисовича” Солженицына, стихи Блока, Есенина, Маяковского, Ахматовой, Цветаевой, Пастернака?
И здесь я хочу еще раз обратиться к сочинениям о современной литературе, написанным в феврале 1964 года. Старшеклассники особо выделили тогда книги, рассказывающие о героях честных, мужественных, благородных. В первую десятку книг, о которых шла речь в сочинениях, вошли “Судьба человека” Шолохова, “Иду на грозу” Гранина, “Тишина” Бондарева, “Коллеги” Аксенова, “Живые и мертвые” Симонова, “Один день Ивана Денисовича” Солженицына, “До свидания, мальчики” Балтера, повести Айтматова, “Честь” Медынского, рассказы Паустовского.
Даже в горькой правде ближе всего им было позитивное, утверждающее человека начало. Ну а что мы можем сегодня предложить “юноше, обдумывающему житье, решающему, делать жизнь с кого” (напрасно, зря мы так издевались в последнее десятилетие над этими строками Маяковского, ведь они так достоверны педагогически применительно к юности)?
Еще две цитаты из сочинений.
“В мире сейчас проливается слишком много крови, но надо ли нам показывать это в СМИ? Наша жизнь и так не сладка, а мы и видим каждый день кровь, убийства, трупы. Смерть, смерть, смерть – она везде. Чему могут научиться дети? Такая правда нам не нужна. Но, с другой стороны, без правды мы не узнаем ничего о людях, не поймем мира, если на многое закроем глаза. Мы должны идти по жизни сами, не пытаться бежать от проблем и лгать”.
“Раньше было ясно, что враг где-то рядом, он угрожает Родине, и его надо уничтожить. С этим все понятно, ведь люди знали, с кем и за что бороться. А сейчас? Что же сейчас, когда по телевизору и радио слышишь только про криминальные разборки, про коррупцию в высших эшелонах власти, инфляцию или про Чечню, где опять кого-то взорвали, а в газетах читаешь о том, как Киркоров собирается разводиться с Пугачевой. Тут и возникает вопрос: “А за что мне, собственно, умирать?”.
При всей смятенности, противоречивости, спорности этих высказываний как не увидеть за ними, как и за многими другими в этой статье процитированными сочинениями, неприятие безнадежности, бесперспективности, бескрылости и безотрадности, стремление к опорам, к тому, что помогает выстоять, к свету надежды, тоска по идеалу, по положительному, позитивному.
Ну а в принципе, в принципе прав, конечно, Твардовский:
Одна неправда нам в убыток,
И только правда ко двору!
Лев АЙЗЕРМАН,
учитель школы N 303
Москва
Выбор читателей
Комментарии