Так можно и Шекспира запретить

Валерий КОМИССАРОВ, председатель Комитета Государственной Думы РФ по информационной политике: – Думаю, что право и системы саморегулирования помогут оградить детей от вредного воздействия определенной информации, которую они получают из средств массовой информации и интернета.

Право, как известно, уже установило определенные ограничения в статье 4 Закона «О средствах массовой информации» в части запрета на распространение передач, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости, и в статье 31 Основ законодательства Российской Федерации о культуре, в которой органам государственной власти и местного самоуправления предоставляется право вмешиваться в творческую деятельность, когда таковая деятельность ведет, в том числе, к пропаганде насилия, жестокости, порнографии.

В Уголовном кодексе предусмотрена ответственность за распространение порнографических материалов. Право устанавливать такие ограничения предоставлено Конституцией, часть 3 статьи 55, которая говорит, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом, но только в той мере, в какой это необходимо, в целях защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, в нашем случае детей.

Допускают введение таких ограничений и нормы международных правовых актов, а, как известно, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации – составная часть нашей правовой системы.

В настоящее время в Государственную Думу внесена новая редакция Закона «О рекламе». Я – один из авторов этого законопроекта, который, в отличие от действующей редакции, во время распространения рекламы пива и алкогольных напитков предусматривает предупреждение о вреде их чрезмерного употребления, на это должно отводиться не менее пяти секунд времени распространения или 10 процентов рекламной площади пространства, это больше, чем в ныне действующей редакции закона.

Таким образом, какие-то правовые ограничители для предотвращения получения детьми нежелательной информации уже есть, но вопрос, как, насколько эффективно эти ограничители применяются на практике. Мы обращаем внимание Правительства Российской Федерации на то, что исполнительная власть должна жестко обеспечивать выполнение уже установленных законодательством запретов. Анализировать правоприменительную практику и выходить к нам с инициативами по коррекции действующих норм или по введению новых недостающих. Ведь кому, как не правоприменителям, знать, что им нужно для наведения правового порядка в области своей ответственности? Да и возможности у них огромные, свои НИИ, министерства, службы и агентства, сотни специалистов. Мы им выделяем на эту деятельность немалые средства из бюджета. Однако, к сожалению, пока каких-то конструктивных предложений с их стороны не поступало.

В судебной практике нужны максимально однозначно применяемые и понимаемые всеми правовые понятия. Через наш комитет прошли десятки предложений по их введению, но пока наши юристы (да и Правовое управление правительства и Администрации президента) не сочли возможным поддержать ни одно из них. Мы создали рабочую группу и приняли в первом чтении поправку, которая предусматривает запрещение трансляции передач, содержащих насилие, драки любого вида, даже легкие, показы трупов и так далее. Казалось бы, простое решение. Но если мы его примем, то любое классическое произведение, любой фильм о войне, по произведениям Шекспира, Достоевского, даже кинокартина «Веселые ребята», где есть драка, будут запрещены к показу. Вроде бы благое намерение, но все это приведет к тому, что наше молодое поколение вообще не узнает о подвиге советского народа во время Великой Отечественной войны.

Нужны четкие формулировки, когда, в каких ситуациях должен загораться «красный», запрещающий свет. Сложность в том, что нормы нравственности и морали в праве, в правовых аспектах очень трудно сформулировать. Благие намерения здесь могут привести в ад. Нужно ввести конкретные предложения, понятия, которые должны быть максимально универсальными, приемлемыми для применения во всех случаях в любое время и истолковываться правильно любым правоприменителем.

Необходимо упомянуть о нормах международного права, которые стали составной частью правовой системы России. Для примера можно было бы упомянуть Европейскую конвенцию о трансграничном телевидении: в соответствии с ее положениями все программы, которые могут нанести вред физическому, умственному или нравственному развитию детей и подростков, не должны распространяться в тот период времени, когда подростки могут смотреть телевизор, а реклама, адресованная детям, не должна причинять вред их интересам и должна учитывать их особую детскую восприимчивость.

Почти семь лет назад Россия подписала Европейскую конвенцию «О защите прав человека и основных свобод», но такой важнейший европейский документ, как Конвенция о трансграничном телевидении, до сих пор нами не ратифицирован. Полагаю, что скорейшая ратификация его могла бы ускорить и решение проблем ограждения детей от наносящей им вред информации.

Когда мы говорим о саморегулировании в нашей информационной области, то в первую очередь имеем в виду свод некоторых общих правил поведения распространителей массовой информации, в нашем случае, в части обязательств по отношению к распространению информации, наносящей вред детям, в определенное время. Здесь наблюдаются свои проблемы. Есть объединения распространителей информации, например национальная Ассоциация телерадиовещания, есть отдельные документы, например Хартия телерадиовещательная. Это очень хорошо организованные и продуманные документы. Например, в хартии декларируется отказ от демонстрации либо описания в телепрограммах чрезмерной жестокости и насилия. При этом также очень важно, что дается и довольно подробное описание, что следует понимать под такой демонстрацией.

Замечательный пример попытки саморегулирования – это так называемая антитеррористическая хартия, которую нужно было бы применять, когда освещались захват заложников в «Норд-Осте» или события в Беслане. Безусловно, последние освещались корректнее, уже не смаковали человеческую трагедию. К сожалению, распространители информации, в том числе и те, что подписали хартию, не всегда демонстрируют готовность к корпоративному согласию, и потому эффективность действий по саморегулированию не велика.

Но, как показывает практика применения систем саморегулирования в развитых демократических странах, это очень эффективные системы, за которыми будущее, ибо в законе невозможно описать все нюансы, которые могут возникнуть. Ядро таких систем составляют мощные отраслевые ассоциации, объединяющие всех основных распространителей, становящихся генераторами внутриотраслевых корпоративных правил поведения, а в случае необходимости выступающих в роли третейских судей. Например, не было ни одного показа трупа или фрагмента тела 11 сентября в Америке. Это не было описано и запрещено законом, но такова была внутренняя корпоративная договоренность, когда ни один телеканал Америки этого не показывал. Это была договоренность, за нарушение которой само общество, медиасообщество реально могло изгнать представителя того или иного телеканала из своего рынка, если бы была нарушена эта хартия. Может быть, имеет смысл нам этому тоже поучиться.

Нельзя сказать, что саморегулирование вообще как институт в нашем сообществе не действует. В качестве лидеров здесь можно назвать Российский союз промышленников и предпринимателей, Торгово-промышленную палату. Но, к сожалению, в области распространения массовой информации, в том числе и в области телерадиовещания, таких положительных примеров пока нет. Я еще раз подчеркиваю, такие саморегулирующие системы – наше будущее, наша надежда. И здесь, я полагаю, необходимо обратиться к нашим уже действующим объединениям и к соответствующим государственным органам с просьбой содействовать усилению профессиональных объединений, действующих в области распространения массовой информации. Это позволит им в большей степени самим урегулировать многие вопросы, в том числе и защиты детей от вредной информации.

Безусловно, сами журналисты могли бы взять на себя обязательства по препятствованию проникновения в эфир и на страницы массовой печати нежелательной информации. В какой форме это можно было бы сделать? Возможен ли такой этический самоконтроль? Насколько мнение самих журналистов может быть правильно воспринято руководителями редакции, вещателей? Насколько они способны в наших условиях повлиять на политику руководства в распространении той или иной массовой информации? Ответов пока нет. Остается надеяться, что при совместных усилиях законодателей, журналистов, исполнительных структур и распространителей средств массовой информации мы преодолеем трудности этого периода.