Тайна старинного альбома. Неизвестная муза юного Пушкина

Представьте: перед автором этого рассказа, большим любителем русской старины, лежит старинный альбом в сафьяновом переплете, украшенный бронзовыми наугольниками с бирюзой и рисунками эмали. Застежка альбома исключительно редкой работы, тоже бронзовая, пряжка же золотая. Альбом этот уже много лет хранится в филиале Музея музыкальной культуры имени М.И.Глинки. Почему именно здесь? Оттого что в альбоме столько же нот, сколько поэзии…

Первые записи относятся к 1821 году. Они сделаны в Париже известными французами: писателем Риго, историком Гизо, дипломатом и историком Барантом. Затем, в 1824 году, в альбоме оставили свои автографы уже другие французские писатели: Лемонте, Констан, Ансло…

Их сменяют нотные записи целой когорты известных композиторов, сделанные в 1823-1824 годах. Тут и знаменитый Россини, и Мейербер, и Керубини, и Обер, и Буальдье, и Спонтини. Впрочем, мы ищем не их…

Наконец к 1824 году появляется что-то русское. Именно к этому времени относятся записи Гнедича в виде «Отрывка из послания к И.А.Крылову» и самого Крылова, вписавшего в альбом басню «Туча». На 93-м листе старинного альбома – автограф Пушкина:

Она одна бы разумела

Стихи неясные мои,

Одна бы в сердце пламенела

Лампадой чистою любви.

Александр Пушкин

22 сентября 1826 года,

Москва

Но кому же посвящены эти замечательные пушкинские стихи? Кто владелица диковинного «альбома знаменитостей»?

Стихи написаны Пушкиным еще в михайловской ссылке. Это следует из самой даты. Но они, кстати, не что иное, как фрагмент из большого стихотворения «Разговор книгопродавца с поэтом».

«Разговор…» был закончен Пушкиным 26 сентября 1824 года и вскоре напечатан…

Между прочим, поэт поместил его в виде вступления к своему шедевру – «Евгению Онегину» – при первом издании первой главы романа. Книжка эта вышла в 1825 году. Она была у всех на руках…

Но, к сожалению, снова перелистав старинный альбом, мы не находим самого главного – полного имени его сиятельной владелицы. Но есть, как говорят сыщики, одна зацепка. А в чем же она состоит? Это два различных посвящения, где дама названа по общепринятой в те далекие времена характерной манере именем своего мужа: «A madame la Princesse Serge Golitzine», что в переводе с французского означает: «Княгине, супруге Сергея Голицына».

Правда, княгинь Голицыных в России в то время было много: больно уж их княжеский род плодовит и неистребим! Но по причудливой застежке, где имеются два знатных дворянских герба, нельзя запутаться: однозначно и скоро определяем, что один принадлежал старинному роду князей Голицыных, выходцам из Литвы, другой – петровским выдвиженцам, графам Апраксиным.

Получается, владелица альбома должна была сначала носить одну из этих фамилий, потом – другую.

Согласно книге по генеалогии дворянских родов России супруга князя Сергея Сергеевича Голицына, юная графиня Наталья Степановна Апраксина, по мужу – княгиня Голицына, моложе князя лет на одиннадцать! Петербургские знакомые Пушкина. Известно, что поэт не только их посещал, но одно время «веселился и проказничал» в их петербургском доме.

Итак, разгадка найдена! Но успокаиваться нам пока рано…

Родилась наша героиня поздней ночью 13 ноября 1794 года в Москве. Родитель ее, Степан Степанович Апраксин, граф, был молод, пригож, прекрасно воспитан, богат, влюбчив, щедр, обожал лошадей. Дом его считался «Парижем в миниатюре» для молодых дворян по части школы образования и хорошего тона. В этом просторном московском доме все возможные радости света сливались воедино. Тут были беспрестанные игры, забавы, балы. Наконец от всего перечисленного хозяину дома стало скучно, оттого завели благородный театр. Правда, все зрелища и при всем городе ставились исключительно по-французски.

Само же родовое имение графов Апраксиных Ольгово (Льгово) располагалось недалеко от Москвы, под Дмитровом. Пышный дом был построен талантливым итальянским архитектором Кампорези незадолго до рождения маленькой Наташи. Господский дом стоял в большом английском парке, где было несколько великолепных прудов. У одного из них – отдельное здание театра, где имелись, со слов соседей, свои актеры и музыканты. Балы, фейерверки, охоты следовали день за днем. А на театральной сцене ставились пьесы Мольера, Бомарше, Реньяра и других, по преимуществу французских драматургов. Кстати, на сцене можно было часто видеть игру самой хозяйки дома: Екатерина Владимировна, мать юной Наташи, обожала выступать.

Вот в этой обстановке и росла маленькая графиня.

Петербург откроется перед ней в 1813 году, куда та будет отдана родителями на воспитание бабушке, старой княгине Наталье Петровне Голицыной. Большой дом Натальи Петровны, что на Малой Морской, считался одним из самых знатных в столице. Княгиня имела важное придворное звание статс-дамы и пользовалась исключительным влиянием в свете.

Энергичная, властная, обладающая эгоистичным, жестким, даже черствым характером, старая княгиня послужит потом Пушкину прообразом его «пиковой дамы». Поэт поделится ее тайной карточной игры – «тройка, семерка, туз»…

Меж тем проживающая в столице ее юная внучка поражает окружающих своей способностью быть всегда радостной и довольной.

А что молодой Пушкин? Как известно, еще ребенком с шести до одиннадцати лет тот проводил летние месяцы у своей бабушки Марии Алексеевны Ганнибал. Та какое-то время владела небольшим селом Захаровым под Москвой. А в двух верстах от Захарова находилось голицынское село Вяземы, которым владел дядя нашей героини, князь Борис Владимирович Голицын. Кстати, именно здесь, в Вяземах, был похоронен летом 1807 года шестилетний брат поэта Николай, что стало на долгие годы кровоточащей раной для всей семьи Пушкиных…

Именно здесь, в Вяземах, в церкви в праздничные дни или на прогулках и должны были встречаться соседские дети…

В 1811 году юный Пушкин – в Царскосельском лицее, куда будет определен почти на шесть долгих лет. Он часто может видеть юную графиню, сопровождающую императрицу в ландо или пешком. Не только видеть, но и разговаривать с ней. Итак, Наташа Апраксина 1813, 1814, 1815 годы проведет в Петербурге, будет бывать и в Царском Селе.

Летом 1817 года Пушкин окончил лицей, уехал в Михайловское, осенью вернулся в столицу, где мог встречаться с нашей героиней, к тому времени ставшей «очень начитанной и красивой женщиной», в гостиной у которой уже побывали, кроме него, и Крылов, и граф Соллогуб.

Но что происходит с юной графиней дальше? Подобно Татьяне из «Евгения Онегина», наша героиня, уже фрейлина императрицы, осенью 1817 года внезапно выходит, почитай «выпрыгивает», замуж за князя Сергея Сергеевича Голицына, своего кузена, отставного генерала «с огненным взглядом и привлекательной улыбкой». Он старше Наташи лет на одиннадцать, но у них есть много общего: как и Наташа, он обожает театр, любит сочинять музыку и исполнять романсы…

Почувствовал ли поэт укол в своем горячем сердце от подобной скоропостижной развязки? Был ли он увлечен барышней? Приятно ли ему было слышать потом, что после свадьбы жизнь новоиспеченной княгини Голицыной кажется всем однообразно счастливой и безмятежной?..

6 мая 1820 года поэт отправился в ссылку на юг. Но в январе-феврале 1821 года, скорее всего, происходит новая встреча опального поэта с молодой княгиней Голицыной. Как видно из ее писем, она все это время находится на ежегодной ярмарке в Киеве. Здесь совершенно неожиданно для всех оказывается Пушкин, уже известный поэт, с братьями Давыдовыми…

В начале 1823 года княжеская чета Голицыных уезжает в Европу и возвращается в Россию только через несколько лет. В 1826 году наша героиня вместе с мужем, получившим звание егермейстера двора, была на коронационных торжествах Николая I в Москве.

В Москве-то и состоялась 22 сентября 1826 года встреча молодой княгини с обласканным царем Пушкиным, отразившаяся в бессмертных строках… Но каковы были взаимоотношения «друзей детства» потом? Часто ли они встречались? 18 мая 1828 года он был на обеде у княгини Голицыной. А дальше та уже не приглашает к себе в общество поэта. Откуда такая перемена в отношениях? Оттого что находит «его не совсем приличным»! Подобное поведение чопорной и надменной светской дамы, в прошлом близкого ему человека, ранит поэта.

Но кто знает, о чем думал Пушкин, когда вслед за стихами, написанными в альбом нашей героини, в текст «Разговора…» ввел заключение:

Увы! Напрасные желанья,

Мольбы, тоску души моей:

Земных восторгов излиянья,

Как божеству, не нужно ей!..