Та самая машинка. Семейная реликвия

Однажды на воскресном моздокском базаре мое внимание привлек пожилой инвалид. Продавал он туфли собственного изготовления. И такие они оказались легкие, удобные, сделаны добротно, с душой!

– Бери, – сказал продавец, – я недорого прошу. Я полез в кошелек и вспомнил, что деньги успел истратить, не хватает их на нужную покупку. Договорились, что приду к продавцу домой, уж очень туфли хороши. – Приходи, мил-человек. Доброжелательный умелец назвал адрес. Расставаться с веселым и жизнерадостным человеком не хотелось. – Сколько же вам лет? – поинтересовался я. – Восемьдесят два. Шью и читаю без очков. А сапожником и не мечтал быть. Когда ногу потерял, нужда заставила. …В назначенный день я пришел к мастеру домой. Сразу же мой взгляд остановился на швейной машинке. Старая зингеровская машинка, точь-в-точь такая была у нас. Еще буква одна была сломана и выщерблена, как у нашей. Как мне это забыть, если я на этой машинке делал уроки при свете керосиновой лампы! Вот и свиделись с ней благодаря приветливости доброго сапожника. А история у машинки интересная. Мой дедушка был известным портным в округе, семья его жила в Воронежской области (искусство портного перенял от отца). Спасаясь от голода, дед раздал весь свой скарб – все, кроме машинки, – и вывез семью на Кавказ. Моя мать научилась шить. Если кто-то из сельчан просил справить обновку, никому не отказывала. Когда началась война и на Кавказ пришли захватчики,  машинку мать тщательно смазала, завернула в мешковину, бумагу и закопала в огороде. В послевоенное время машинка и стала нашей кормилицей. Отец с войны не вернулся; мать днем работала в колхозе «за палочки», а ночью шила при свете керосиновой лампы людям. – Хоть бы машинка не сломалась, – всегда говорила мать. Как-то нагрянул фининспектор, машинку описали, забрали, но потом сжалились (двое детей без отца все-таки), машинку вернули, но предупредили: людей не обшивать, а то посадят. …После школы я поступил в Георгиевский техникум механизации сельского хозяйства. Учился и жил на одну стипендию, помощи никакой, приходилось и вагоны разгружать, и подрабатывать пожарным, все равно едва сводил концы с концами. Здоровье у матери было подорвано, зрение ухудшилось, она продала свою машинку-кормилицу и этим немного помогла мне. Возможно, кто-то из семьи продавца с рынка тогда и купил нашу машинку. Долго я смотрел на нее. Давно уже нет в живых матери, потерял я и брата, а эта семейная реликвия напомнила мне детство и юность. Ну а туфли у того доброго человека я тогда купил. ​Александр ПРОКОПОВ, учитель-пенсионер, Моздок, РСО – Алания