Сын отказывается идти по моим стопам. Анита ЦОЙ

На пути к песенному Олимпу Анита Цой переменила много путей-дорожек. В детстве окончила музшколу по классу скрипки, потом юрфак МГУ, затем по классу вокала эстрадный факультет Российской академии театрального искусства (бывший ГИТИС). Одно время работала заместителем генерального директора компании «Метео-ТВ» и даже торговала на вещевом рынке. Но когда 10 лет назад выпустила свой первый альбом под названием «Полет», то, кажется, уже остановилась на одной профессии – певица. На последнем фестивале искусств «Славянский базар в Витебске» заслуженная артистка России Анита Цой возглавила жюри детского музыкального конкурса. С этого обстоятельства мы и начали нашу беседу.

– Анита, насколько сложно было сказать ребенку-конкурсанту «Ты не выиграл», чтобы не нанести ему психологическую травму?

– Это же конкурс, где без проигравших не будет и победителей. Думаю, дети хорошо осознавали, на что шли. А если нет, то в этом виновато не жюри, а те взрослые, которые находятся рядом, они должны психологически подготовить своих подопечных, объяснить им, что одним конкурсом вся жизнь не исчерпывается. Победа в одном конкурсе не значит, что ты победитель по жизни. Вокруг много успешных людей, которые не принимали участия ни в каких соревнованиях, а если участвовали и проиграли, то не жалеют об этом.

– А ваш сын Чан-Сок не собирается ли пойти по эстрадным стопам матери?

– У него два имени. По российскому паспорту он Сережа. 15 лет назад я его так назвала в честь мужа, потому что на лицо он вылитый папа. С тех пор меня окружают два Сергея. Желания загадываю каждый день. Что-то сбывается. И это придает оптимизма. У сына хорошие вокальные данные. В 1999 году он выступал со мной на сцене концертного зала «Россия» в Москве. Но после концерта Сережа сказал: «Мама, со сцены виден только зрительный зал, а из самолета – вся земля». Последние лет десять он усердно коллекционирует модели аэропланов. Сейчас готовится к поступлению в вуз по специальности «экономист гражданской авиации».

– Анита, все знают, что вы жена высокопоставленного чиновника московской мэрии…

– Да. Каждый раз журналисты на интервью меня вкрадчиво спрашивают: «Ну что, будем говорить о Сергее Петровиче?» Я отвечаю: «Конечно, это же мой муж».

– Я слышал, что в 90-е вы торговали на рынке в Лужниках корейским ширпотребом. Будучи студентом, я тоже имел такую практику, и мне интересно, алчная московская милиция вас лично не обижала?

– Всякое бывало. Неприятности я старалась улаживать сама. Но свое высокое родство все равно пришлось раскрыть. Это была не милиция. У частной охраны рынка Лужников, которая якобы нас охраняла, была пагубная привычка: если продавец отходил от своего товара, ну, скажем, по нужде, тут же набегали охранники, сгребали весь его товар и уносили на склад – своего рода штраф-стоянку. После чего несчастный должен был выплачивать «стражам порядка» солидный штраф, сумма которого варьировалась произвольно. Однажды зимой охрана, как орда Мамая, прошлась рейдом по всему нашему ряду ЦЭ-3 – если кто помнит, была такая знаменитая торговая линия у памятника Ленину – и товар конфисковали у всех.

Для меня это стало последней каплей, я решила дать бой. Вид у меня был еще тот: куртка-пуховик, на голове сиреневый капор, на ногах валенки, на поясе челночная сумка-кошелек. Мы также по 50 грамм водки приняли, чтобы легче было переносить 30-градусный мороз. И вот я вступила в перебранку с охранниками. Они, конечно, меня послали. Тогда пришлось сказать: «Я на вас пожалуюсь в мэрию, там мой муж работает». На меня посмотрели с недоверием и говорят: «В мэрии узкоглазые не работают». Тогда я дала им телефон приемной. К счастью, муж оказался на месте и подтвердил, что узкоглазые в мэрии работают (смеется). Товар нам тут же вернули без всякого выкупа. И впредь нас хотя и продолжали мучить, но уже не так нагло. Видимо, среди правоохранительных органов Лужников провели воспитательную беседу… то-то было веселье!

– Красивые у вас взаимоотношения с «Лужниками»: от розничной торговли до собственного сольного концерта…

– Недавно телевидение снимало фильм о челноках. Меня привлекли в качестве эксперта. Со съемочной группой проехалась по «местам боевой славы». Это, конечно, уже не те «Лужники». Но встретилось и несколько старых знакомцев: сколько было веселья, воспоминаний смешных и горьких… Ведь для нас это была целая эпоха. До сих пор принято ругать людей, которые в 90-е стали «торгашами», как нас тогда презрительно называли. А куда было деваться? В те смутные времена в стране была жуткая безработица. Бок о бок со мной торговали доктора наук, филологи, историки, педагоги, сантехники. Каждый выживал, как мог. На рынке я набралась здорового авантюризма, научилась «шухирить», «толкать шмотки». Если вы пожалуетесь, что рукав мал, я все равно вам эту вещь продам, докажу, что это так модно, это размер «три четверти» (смеется).

– Слышал, что торговлей вы заработали себе на запись первого альбома и программу, поставленную Борисом Красновым. Позвольте усомниться, что на рынке можно заработать такие большие средства. На один только заоблачный гонорар Бориса Краснова, подозреваю, никаких челночных денег не хватит…

– Действительно, на декорации Краснова я бы тогда не собрала никаких средств. На рынке я заработала 10 тысяч долларов. Для нашей семьи в то время 10 000 долларов было целым состоянием, и мне казалось, что хватит на многое. Я обратилась по объявлению в студию «Союз», куда приглашали к сотрудничеству молодых исполнителей. Там послушали мои записи и сказали, что песни хорошие, но меня они взять не могут, «не тот формат». Теперь-то я их хорошо понимаю. Перед ними стояла огромная 96-килограммовая женщина, одетая в красный деловой костюм с белой вставочкой, как мне казалось, очень красивый, купленный по случаю все в тех же «Лужниках».

Тогда я предложила самой оплатить студийные услуги. Денег хватило ровно на 4 песни, среди которых была и композиция «Полет», ставшая позже хед-лайнером альбома. К тому времени «союзовцы» прониклись моими мелодиями, и со мной заключили нормальный контракт. Только поставили непременное условие – похудеть. Чтобы привести себя в надлежащую форму, я обратилась к знакомым спортсменам. Но, к сожалению, в процессе тренировок сломала себе позвоночник, долго лежала в больнице, потом проходила сложную реабилитацию. В общем, между выходом альбома и концертной программы, поставленной Борисом Красновым, прошел год. А там уже был совсем другой финансовый расклад… До сих пор я благодарна «Лужникам» за те 10 тысяч долларов, которые стали трамплином в моей творческой судьбе.

– Романтичная история. Но все же злые языки утверждают, что путь на эстраду для вас проторил ваш влиятельный муж…

– Ни для кого не секрет, что многие артисты добиваются успеха благодаря поддержке родственников или спонсоров. Я благодарна своему супругу за науку. Он не был ни моим продюсером, ни спонсором, зато преподал хорошие уроки общения с журналистами. Артисту, как никому другому, нужно уважать и уметь ладить с людьми, через которых его мысли, эмоции и творчество попадают к общественности.

Удачный дебют на эстраде, конечно, очень важен. Но гораздо важнее удержаться. Любой исполнитель может заполонить собой все пиар-пространство на какое-то время, но у вас же есть глаза и уши, уверяю вас, зритель быстро поймет, захочет он дальше это слушать или нет. И тут уж никакие родственные связи не помогут.

– Вы окончили юрфак МГУ. Знание закона помогает в шоу-бизнесе или там по-прежнему процветает «жизнь по понятиям»?

– У нас там все хорошо! Наш бизнес растет со всей страной. Кодексы знать просто необходимо. Незнание закона, как известно, от ответственности не освобождает. На юрфак я пошла, чтобы стать адвокатом. Но мне не хватает усидчивости.

– Сейчас на эстраде как бы ни был силен голос у артиста, как бы он сам ни был хорош собой, но если у него нет хитов, то нет ни будущего, ни поклонников, ни денег. Как вы для себя решаете эту проблему?

– Для любого вокалиста главное, конечно же, песня, все остальное – в чем одет, как двигается, какой бэк-вокал или подтанцовка – лишь прилагается. Мне повезло больше, чем моим коллегам – часть музыкального материала я пишу сама. Что из этого станет хитом, а что нет? Предугадать невозможно. Настроение аудитории меняется так же неожиданно, как погода на нашей планете: то вдруг разольется наводнение в пустыне, то снег выпадет в тропиках. Сейчас электронные СМИ работают в бешеном темпе, кадры на телеэкране мелькают каждую секунду. Вы заметили, как быстро сменяются различные планы даже в самом заурядном телеконцерте? За счет такой скорости телевизионщики стремятся удержать внимание зрителя, чтобы не переключался на другие каналы. Бьются за рейтинги. Примерно то же происходит в шоу-бизнесе. Если раньше песня, которую полюбил народ, звучала годами, то сейчас максимум, на что может рассчитывать хит, – это несколько месяцев в ротации. Потом он навсегда исчезает из эфира всех радиостанций и телеканалов.

– В последнее время наблюдается ощутимая конфронтация между журналистами и звездами эстрады и кино, выразившаяся в ряде нападений на репортеров. Что вы думаете об этой ситуации?

– Не всем понравится то, что я скажу. Начну с нашего цеха. В последние годы артист измельчал. Вспомните корифеев старой советской школы, которые четко понимали, что, выходя из своей квартиры или гостиничного номера, они уже себе не принадлежат, осознали, что на них устремлены миллионы глаз, что с них берут пример. А сейчас молодежь очень быстро приходит на сцену, ориентируясь все больше на поведение западных звезд с их частыми скандалами и «сладкой жизнью». Я не оправдываю своих, но хочу сказать в их защиту: выносить гастрольную гонку не всем хватает сил, как физических, так и психологических.

Что касается журналистов, то хотела бы отметить, что среди них сейчас не так много настоящих профессионалов. Некоторые юнцы идут в журналистику, чтобы поиграть в романтическую и опасную игру в папарацци. У них нет ни такта, ни этики, ни чувства меры, ни элементарных знаний о творчестве артиста. Было несколько случаев, когда «по заданию редакции» ко мне являлись за интервью репортеры, плохо представляющие, кто я такая и чем занимаюсь. Неужели сложно было почерпнуть хотя бы самые простые сведения?

Что говорить! Мы все, конечно, не сахар. Но я убеждена, что достойные и среди журналистов, и среди артистов обязательно найдут друг друга. Давайте будем вести себя тактичнее. Это единственное средство наладить контакт.

– Как складываются ваши отношения с исторической родиной?

– Когда в 1991 году я впервые попала к своей корейской родне в Сеул, то немного растерялась. Мне казалось, что я так сильно отличаюсь от местных женщин, что чувствовала себя голубоглазой блондинкой. Моя сеульская бабушка считает, что я невоспитанная кореянка, поскольку я громко смеюсь и разговариваю, сажусь со всеми за стол и вообще веду себя слишком свободно. Однако в Корее очень уважают тех корейцев, которые чего-то достигли в других странах. Обо мне, например, там делают передачи, снимают фильмы. Я уже три года являюсь официальным послом туризма и культуры между Россией и Кореей. Стараюсь делать все, чтобы сблизить наши культуры. Тем более что им очень близка наша музыка.

– Известно ваше пристрастие к разведению роз. Когда успеваете еще и с садом возиться?

– С розами моя миссия ограничивается тем, что я состригаю стебли и ставлю их в вазу. Все остальное делает садовник. Я уже могу себе позволить такую роскошь – заработала. Роза для меня живое напоминание истины: красота должна уметь себя защищать. Если ты творишь добро, но не готов к защите, то скоро тебя затопчут, и твое деяние не дойдет по назначению.