Связь эпох и поколений

В последние пятнадцать лет в России произошла кардинальная переоценка революционных событий 1917 года и Гражданской войны. Процесс этот сопровождался громкими акциями, неоднозначно воспринятыми в обществе. Сначала были захоронены останки членов царской семьи. Затем церковь канонизировала новомучеников, среди которых последние Романовы. Наконец, 3 октября сего года были привезены в Россию и погребены останки белого генерала А.И.Деникина и крупнейшего русского философа-эмигранта Ивана Ильина.

Один мой знакомый задал вполне резонный вопрос: «К чему все эти дорогостоящие церемонии? Зачем тратить деньги на мертвых, когда их так не хватает сегодня живым?»

Полагаю, очень многие наши сограждане воспринимают подобные акции как ненужную трату средств. Ведь на первый взгляд нет никакой разницы в том, где будут лежать эти тела: на родине или на чужбине. Кажется, нет никакой пользы от новых могил.

Смею, однако, утверждать, что эти события имеют глубокий историософский смысл и огромное значение для настоящего и будущего нашей страны. Чтобы понять это, необходимо обратиться к самым корням русской государственности.

Иногда кажется, будто заимствованный у византийцев двуглавый орел каким-то мистическим образом приговорил Россию к постоянным расколам и раздвоениям. Герб этот появился на Руси при великом князе Иване III (1462-1505), который женился на дочери последнего византийского императора Софье Палеолог. Уже их внук, царь Иван IV Грозный, разделил страну на опричнину и земщину. В первую входили самые лучшие земли. Ею управлял сам Грозный со своими приближенными, опричниками. Второй руководили бояре. Между двумя лагерями шла перманентная война. Опричники нападали на земщину, убивали бояр, жестоко терзали народ.

После 1571 г. царь вновь объединил Русь, но через несколько лет после его смерти началась смута. Снова – разделение и кровь братоубийственной войны.

Выбранная в 1613 г. новая династия Романовых обеспечила политическую стабильность, но страну поразила духовная катастрофа – церковный раскол. Часть русского народа, не признавшая реформы Никона, отреклась от новой церкви, царя и государства. Многие старообрядцы отреклись и от России, посчитав ее поддавшейся антихристу. Добровольно или гонимые властью, они оставили свои дома и отправились искать таинственную страну Беловодье, где царит братская любовь и правая вера.

У раскола есть свой плюс. Постепенно сформировалась особая, самобытная старообрядческая субкультура. Но духовное размежевание даже сегодня почти не оставляет места для диалога. Только часть раскольников пошла на союз с Русской православной церковью. Это так называемые единоверцы. Но большинство сохраняют очень недоверчивое отношение к никонианской России. И эта ксенофобия иногда бывает даже более радикальной, чем та, которую большинство москвичей испытывают к кавказцам. Моя бабушка рассказывала о сибирских старообрядцах, кержаках: «Они такие жадные, что и воды у них не допросишься». Дело, конечно, не в жадности. А в том, что никонианин для кержака не просто чужак, а источник скверны. Если ему дать воды – значит придется выбросить посудину, в которую та была налита, или даже зарыть колодец, ибо вся вода будет считаться «нечистой».

Реформы Петра Великого еще больше раскололи русское общество. Высшие классы были оторваны от своих национальных корней и вестернизированы. Ко времени Екатерины II французский стал первым языком, на котором с ранних лет начинали говорить дворянские дети. Не был исключением и наш великий поэт.

Европейские языки, образование, мода, стиль жизни создали в России элиту, абсолютно не знающую и не понимающую собственного народа. Последний оставался «темным» и инертным. Царская Россия была верна завету Вольтера – не пытаться просвещать «чернь».

В любой стране всегда существовали две культуры: элитарная и народная (теперь – массовая). Но нигде, кроме нашего государства, социокультурный раскол между «верхами» и «низами» не был столь глубоким.

Элита и народ жили в двух параллельных мирах. Наиболее вестернизированное дворянство увлекалось французскими и немецкими философами, организовывало масонские ложи и мечтало о торжестве европейского гуманизма в России.

А мужик мечтал лишь о том, чтобы был на Руси добрый царь-батюшка. Отобрал бы он у злых бар землицу Божию да отдал бы простому православному люду в общинное владение. Не свободы ждал народ от государства, а отеческой заботы, справедливого руководства страной и праведного суда по законам Божеским.

Духовная пропасть между элитой и обывателем исключала любой диалог. Для такого диалога не существовало общей смысловой почвы. По этой причине провалились и декабристское движение и «хожение в народ» революционных демократов.

Восстание на Сенатской площади вызвало раскол среди высших классов. В эпоху Николаевской реакции окончательно отделились друг от друга управленческая и интеллектуальная элиты России.

Интеллектуальная элита была шокирована жестокой расправой над декабристами и новыми порядками. Ее представители, верные идеалам Просвещения, создали тот специфически российский оппозиционный власти слой, который позже был назван интеллигенцией. Между бюрократией и интеллигенцией началась длительная «холодная война», пережившая и империю, и СССР.

Интеллигенты высмеивали и порицали тупость и ограниченность чиновников. Последние отвечали жестокими репрессиями против вольнодумцев. Никакого диалога, поиска компромисса, за редким исключением, между ними не было.

Пришедшие к власти после февраля 1917 г. члены Временного правительства были в большинстве своем интеллигентнейшими и порядочными людьми. Многие из них искренне любили Россию и хотели видеть ее цивилизованной и демократической.

Но, как большинство русских интеллигентов, они абсолютно не знали и не понимали своего народа. Пребывая в постреволюционной эйфории, эти люди не сумели справиться с нараставшими кризисом и анархией, что привело их к политической смерти.

В отличие от демократов большевики умели разговаривать с народом на «его языке». Вовсе не потому, что они поняли «загадочную русскую душу». Просто будучи людьми на редкость аморальными и бессовестными, большевики тонко чувствовали низменные инстинкты толпы и не стеснялись их использовать. В то время как благородные либералы, мечтавшие о правовом государстве, пытались обуздать охлократическую стихию, беспринципные ленинцы ловко оседлали ее и захватили власть.

Октябрьская революция была воспринята мыслящей общественностью как духовная и государственная катастрофа. Именно так о ней писал великий русский философ Иван Александрович Ильин уже в эмиграции в «Наших задачах». По мнению философа, революция «сломала русскому человеку и народу нравственный и государственный «костяк» и нарочно неверно и уродливо сращивала переломы». Большевики выглядят в его работах поистине дьявольской силой. Да и могло ли возникнуть другое отношение к власти, призывающей: «Грабь награбленное! Долой стыд! Будь безбожником!»? Среди кровавого хаоса и осквернения христианских святынь мог ли Ильин с его обостренным религиозным чувством испытать что-нибудь другое, кроме ненависти к большевикам? Многие увидели тогда в профиле картавого вождя воплощенный образ Мефистофеля.

Большевистская узурпация власти не могла не привести к гражданской войне.

Причина не только в том, что бывшие собственники непременно восстали бы против тотальной и безвозмездной экспроприации их законной собственности. Октябрь породил новый глубокий социокультурный раскол. Разделение на «красных» и «белых» не всегда носило классовый характер. Сегодня стали известны факты участия в Белом движении рабочих (!), а о крестьянах и говорить нечего. Против большевиков поднялись все те, кто не мог смириться с крушением российской государственности, с уничтожением основ русской культуры. Они сражались за утраченную Россию, Россию Петра Великого, Пушкина и Достоевского. Они боролись против тех самых «бесов», о которых пророчески предупреждал русский гений.

В советской историографии, книгах, фильмах было принято изображать белых офицеров тупыми солдафонами, жестокими тиранами, преследующими только свои «шкурные» интересы. Бесспорно, были и такие люди среди них, но далеко не все. Примером благородства белого офицера может служить личность Деникина. И современники, и политически неангажированные биографы Антона Ивановича отмечали его твердые моральные качества и подлинный аристократизм духа.

Это был человек, посвятивший всю жизнь служению Отчизне. Во время русско-японской войны он добровольцем пошел на фронт. Храбро сражался в Первой мировой и получил высокие награды. Как истинный патриот Деникин глубоко переживал трагедию Гражданской войны. Будучи главнокомандующим объединенными силами юга России с 1919 г., он никогда не награждал отличившихся наградами Российской империи. В противоположность своим врагам белый генерал не считал, что в братоубийственной войне могут быть герои. Уже в эмиграции, в оккупированной немцами Франции, Антон Иванович решительно отверг многочисленные предложения нацистов о сотрудничестве, хотя люто ненавидел Советскую власть и очень нуждался в деньгах. Любовь к Родине оказалась сильнее ненависти и нужды. Как тут не вспомнить циничность Ленина,заключившего ради захвата власти союз с вражеским германским генштабом в годы Первой мировой! Думается, эти выдающиеся нравственные качества Деникина побудили выбрать именно его для перезахоронения.

После победы большевиков не только лидеры Белого движения, но и многие выдающиеся философы, ученые, общественные деятели царской России добровольно или вынужденно покинули страну. Россия лишилась величайших умов современности. Она была обезглавлена. Бердяев, Франк, Лосский… Эти имена не нуждаются в комментариях. Среди высланных на «философском» пароходе был великий русский ученый Ильин, признанный во всем мире как лучший специалист по философии Гегеля. Несмотря на то, что в Германии ему были созданы все условия для жизни и творчества, Ильин сильно тосковал по Отечеству. Он очень много думал и писал о России, русской духовности, православии.

Надо сказать, что русская эмиграция первой волны – особый социокультурный феномен. Лишенные Родины люди сумели сохранить культуру, язык, традиции романовской империи. По сути все семьдесят лет существования СССР параллельно с ним жила старая петербургская Россия. И в отличие от первого последняя продолжает жить. Ильин писал, что Отчизна для него – «духовная сущность моей души». Что бы ни говорили об эмиграции советские историки, она не была бегством. По крайней мере не для таких людей, как Ильин и Деникин. Это был исход «избранного народа» из безбожного «советского Египта».

СССР сумел ответить на индустриальный вызов Запада. В 30-60-е гг. он превратился в мощную промышленную супердержаву. Советский народ спас мир от фашистского апокалипсиса и открыл новую космическую эру цивилизации. Причина этих успехов в том, что коммунистические лидеры смогли направить в нужное русло пассионарную энергию массового общества. Поскольку старая элита была уничтожена, а новая рекрутировалась из народа, социокультурный раскол между «верхами» и «низами» исчез. Власть в России впервые заговорила с широкими слоями общества. Однако тоталитарный режим допускал лишь монолог государства и одобрительное молчание народа.

Во второй половине ХХ в. мир претерпевает фундаментальные изменения. В 70-80-е гг. СССР сталкивается с новым постмодернистским вызовом Запада. Его главные составляющие: перерастание экономикой индустриальных рамок и национальных границ, атомизация социума, который становится все более «мозаичным», доминирование «горизонтальных», «сетевых» связей над «вертикальными», глобализация и рост взаимозависимостей в международных отношениях.

Советский Союз не вписался в новый мировой порядок. «Перестройка» была неудачной и запоздалой попыткой дать ответ на постмодернистский вызов. Ко времени ее начала страна уже вступила в фазу системного кризиса, при котором любые решения приводят только к отрицательным результатам.

Проигрыш в «холодной войне» и демонтаж социалистической системы привели к новым расколам: территориальному – распад СССР, имущественному – на «сверхбогатых» и нищих, социокультурному – возникновение аморального «калейдоскопического» общества.

Философ Ильин был убежден в неизбежном крушении тоталитарного строя. С пророческой точностью предсказал он и последствия: массовое обнищание, тотальную криминализацию, разжигание извне этнорелигиозной вражды.

Главные задачи новой России мыслитель видел в преодолении тоталитарного опыта через всеобщее покаяние, приобретение духовной свободы через реформу системы образования и формирование новой национальной элиты. Последняя должна состоять, по его словам, из «людей, преданных России, национально чувствующих, государственно мыслящих, волевых, идейно творческих».

Трудно не согласиться с этим. Но, на мой взгляд, у современной России есть еще одна, не менее важная, задача. Необходимо сформировать культуру диалога. Диалога между народами, религиями, «большинства» и «меньшинствами», «отцами» и «детьми», «белыми» и «красными», между носителями различных убеждений и образов жизни. Только так мы сможем преодолеть вековую разорванность нашего общества. На мой взгляд, диалог этот должен выйти за границы России. Нужно втягивать многочисленную русскоязычную диаспору в создаваемое нами коммуникативное пространство. Благо современные средства связи и СМИ позволяют это. Неправильно смотреть на тех, кто эмигрировал, как на «отрезанный ломоть». Необходимо создать некий виртуальный, трансграничный «русский мир» и через него влиять на глобальную межцивилизационную коммуникацию, предлагая «русский взгляд» на актуальные проблемы. Сегодня доминирование в мире определяется доминированием в мировом информационном пространстве.

Такие акции, как захоронение царской семьи, Деникина и Ильина, в каком-то смысле закладывают фундамент в культуру диалога. Во-первых, они символически примиряют Россию и эмигрантов первой волны. Во-вторых, они объединяют людей с их прошлым и между собой. Ведь могила – это не просто место захоронения. Это некая социокультурная реальность, связывающая эпохи и поколения. Она приближает к нам наше прошлое, делает его актуальным для современников. На мой взгляд, именно могилы предков делают страну Отечеством, а ее население – нацией.

Алексей ЦАРЕГОРОДЦЕВ, студент