На чтение: ≈ 11 мин.Олимпиады, конкурсы, факультативы, журналы создают для школьной математики особую среду, без которой этот предмет был бы сухим набором “рецептурных” правил. Они же его поднимают на ступеньку выше. Оттого олимпиады для хорошего учителя математики – это всегда праздник.
Научный инвалид
“Перед вами инвалид математических наук, – призналась я учителю Владимиру Курову, – человек, пострадавший от математики. Точнее от учителей, ее мне преподававших”. И то, что не одаренному математическими способностями ученику учителя не сумели привить любовь к предмету, формирующему логическое мышление, привело к тому, что нечто значительное в окружающем мире мне так и не суждено было открыть, как не дано было оценить, к примеру, красивое решение задачи. Я относилась к этому, как к принудиловке, не то что прилежные ученики Владимира Андреевича.
– А другими способами, кроме освоения математики, нельзя развить все эти нужные интеллектуалу качества?
– Других не знаю. А чем эти плохи? Математика вообще легкий предмет, если, конечно, ее не запускать. Даже нерадивые ученики спустя время благодарили меня за строгость. Помню письмо из армии заядлого голубятника, заброшенного родителями мальчишки, вынужденного уйти из школы: “Спасибо за все, что вы давали, а я, дурак, не брал. Только теперь я понял всю вашу правоту”. Многих помню, хотя перегруженная память на фамилиях дает сбой. Хорошо хоть математику не забыл в свои почти 80 лет.
Вот и выходит, что без математики, как без воды, и не туды и не сюды. И только от учителя зависит, напьешься ты родниковой или болотной. “Куров – уникальное явление в нашей школе, – сказал мне Сергей Дворянинов, заведующий кафедрой математического образования СИПКРО. – Он стоит в ряду с известными самарскими математиками – Воскресенским, Ясиновым, Будасовым, Исахановой. Это о них говорят, как о музыкантах, “класс такого-то математика”.
Сам Владимир Андреевич стал математиком благодаря учительнице Антонине Федоровне Белиховой. Переехав из Самары в Уфу, он в 6-м классе основательно запустил математику. Так бы все и шло, если б не перевели его в параллельный класс, где математику вела заслуженный учитель РСФСР Белихова. “Куров, останься!” – с этих слов кончилась его беззаботная жизнь. Она занималась после уроков, давала дополнительные задания на отличную оценку. Но как-то, проходя мимо учительской, услышал он реплику Антонины Федоровны: “Куров – ни рыба ни мясо…” Слова задели, и, решив доказать, что не таков, принялся Владимир решать все подряд задачи за предыдущий класс. Два задачника – по алгебре и геометрии – прорешал за полгода, так что в 8-м классе обошел даже отличников. И потянулись к нему одноклассники с просьбами: “Куров, объясни!”, “Куров, помоги!” Объяснял он лучше, чем учительница.
Ветеран олимпийского движения
– Я – за поливариантность. Если математик едет с гитарой на Грушинский фестиваль, значит, это ему необходимо. Это нормально, – говорит Дворянинов. – Но имеет право на жизнь и “чистый” тип математиков, к коим как раз относится Владимир Андреевич. Он ограничил круг своих интересов математикой, предпочтя широте глубину.
Однако как к мученику науки к нему вряд ли стоит относиться. А вот позавидовать увлеченности можно. Появится новый сборник задач или учебник – Куров тут же все прорешает. Или приходит к Сергею Дворянинову: “Интересная задача в журнале “Математика в школе”, так и сяк крутил, успокоиться не могу”.
Когда человек так ревностно служит своему делу, он помимо своей воли чаще всего сознает свою власть над ним. И надо быть человеком бескорыстным, чтобы, как Гобсек над богатствами, не чахнуть над своими обретениями. “Досадуете, что ученики пошли дальше вас?” – спросила я Курова. “Я этому рад. На олимпиадах некоторые из них решают лучше, чем я. Ну и что? Молодцы! Я до этого не додумался, остается только сожалеть”.
Нечасто встретишь педагога, который добровольно и на должном уровне занимается олимпиадами. Это специфический труд, требующий высокой профессиональной квалификации. Морока – готовь адекватные возрасту школьников задачи, проверяй, анализируй, заполняй протоколы. Лишние хлопоты. А Куров этим живет.
Владимир Андреевич организует олимпиады в Самаре с 1952 года. После одной из них он проверил все 150 работ вместо положенных ему двадцати и обнаружил чью-то неверную оценку решения задачи. Среди призеров произошла подвижка. Справедливость восторжествовала.
О том, что Владимир Андреевич награжден орденом Трудового Красного Знамени, я узнала, разумеется, не от него. Не думаю, что память его подвела. Просто он абсолютно не пафосный человек. И уж, разумеется, не от него услышала, что призы на олимпиаду “Кенгуру” он купил на свою пенсию. И вовсе не слава академика Колмогорова ему покоя не дает, про которого жена Анна Дмитриевна говорила: “Слишком много у Андрея Николаевича стипендиатов”. Просто на этой олимпиаде призы не предусмотрены. А по мысли учителя Курова, интерес детей к математике надо поощрять, чтоб успех их окрылял. Успех рождает еще больший интерес и любовь, а именно она стимулирует поиск нового. Такая вот причинно-следственная связь.
Судьба
– Неужто вы за 60 лет работы в школе не прорешали все задачи? – спрашиваю я.
– Все – нет. Новые идеи по-прежнему доставляют мне истинное удовольствие. Я, кроме задач, ничем не интересуюсь в жизни.
– Как истый математик вы обречены быть сухарем…
– Так считают те, кто плохо знает математику.
И все же Владимир Андреевич согласился, что весельчаком его не назовешь. Удачами судьба Владимира Андреевича не баловала, протащив его через все драматичные коллизии российской истории.
В 1937 году был арестован отец и как враг народа расстрелян. Мать после отказа сотрудничать с КГБ, отовсюду гонимая, устроилась прачкой и через два месяца умерла, надорвавшись. Сдав экзамены за 10-й класс экстерном, Владимир Куров поступил в Уфимский пединститут на физмат. На втором курсе вынужден был покинуть вуз, так как вышел указ, что студенты, получившие в сессию две трети хороших оценок и только одну треть отличных, со стипендии снимаются и обязаны выплатить 160 рублей. Платить было нечем, и поехал Куров в Тмутаракань зарабатывать учительский хлеб.
Там однажды допек его один ученик: “Дайте интересную задачку”. – “Ладно, параграф такой-то, номер такой-то”. – “Нет, это неинтересная. Дайте с изюминкой. Тут вот в журнале есть такая…” Глянул учитель, а как подступиться к решению, не знает, в краску аж бросило. Въедливый же мальчишка, видя неловкость начинающего учителя, деликатно предложил: “Я решил эту задачу, посмотрите, нет ли ошибки”.
Тогда, испытав стыд за свое незнание, Владимир Андреевич укрепился в решении во что бы то ни стало стать настоящим учителем математики.
Потом его решили отправить в белорусское село комсоргом ЦК, что приравнивалось к директору школы, но в последнюю минуту передумали, откомандировав в Пинск. Поехавшую вместо него девушку убили бандеровцы. “Судьба…” – говорит Владимир Андреевич, и по его устремленному куда-то в пустоту взгляду понимаю, что он полной мерой оценил ее подарок – собственную жизнь. Когда за Курова решили – быть ему секретарем обкома комсомола, тот ринулся в Самару, где… был зачислен на второй курс пединститута.
Из Пестравки, оттрубив по распределению 2 года, он вернулся в Самару и устроился в 144-ю школу, где и работает со дня ее основания по сию пору. Правда, сейчас уже не преподает, а ведет факультатив и в роли члена жюри и организатора участвует в областных математических олимпиадах.
Не лукавя, скажу, что стариковского в Курове немного. И походка у него не шаркающая, и не брюзжит он на тяжелую жизнь.
– Сын вот погиб… Но я доволен тем, что у меня есть: кров, жена, работа.
Он не сказал “что у меня осталось”. От этого его жизненные драмы не стали менее трагичными. Просто как интеллигентный человек Куров не склонен “давить слезу” и нагнетать скорбь по поводу своих личных бед и лишений. Как и выставлять напоказ свои педагогические таланты. Себя Куров считает ничем не примечательным человеком. Но, как говорится, со стороны виднее. Ученики – и те, кто стал светилом математики, и те, кто выбрал другую профессию, его не забывают. Пишут. Потому что нет среди них инвалидов математических наук.
Галина СЮНЬКОВА
Самара
Выбор читателей
Комментарии