Свои не бьют по своим? Нанесенные террористами удары – не последние

7 июля, в обычный рабочий день, когда три миллиона пассажиров лондонского метро по обыкновению спустились утром в «подземку», а сотни тысяч сели в автобусы, Лондон содрогнулся от взрывов, поломавших весь мирный ход здешней жизни. Четыре взрыва, прогремевших один за другим на трех станциях метро и в двухэтажном лондонском автобусе, унесли жизни 56 человек, включая четверых террористов, и ранили несколько сотен. Эти взрывы, сработавшие в рюкзаках четырех исламских фанатиков, унесли и многое из того, во что верили живущие в этой многонациональной стране люди, считавшие друг друга добрыми соседями. Безмятежному лету пришел конец.

И самое страшное, что подобная реакция может в свою очередь еще больше расколоть общество и привести к появлению еще больших возможностей для тех фанатиков-имамов, которые пытаются радикализовать мусульманскую молодежь. накрыло страну. Что будет дальше?

Две недели спустя после первого удара была попытка нанести по Лондону второй удар. Точь-в-точь по уже отыгранному сценарию. Тоже четыре бомбы. Тоже в автобусе и в метро. Только на сей раз тот, кто свыше, отвел эту беду. Все четыре бомбы не сработали…

Было бы большой неправдой утверждать, что здесь ударов не ждали. Высшие чины Скотлэнд Ярда предупредили уже давно, что возможное нападение террористов на Британию – это не вопрос из разряда «если», а вопрос из разряда «когда». В Лондоне в последние два года уже несколько раз проводились крупномасштабные учения, репетировавшие работу спасательных служб на случай химической или биологической атаки. Проживающим на Альбионе уже примерно год назад разослали специальные брошюры с подробными инструкциями о том, как вести себя в случае террористической атаки и как быть к ней «всегда готовым».

Я так и не успела заглянуть в нее, отложив на «потом» и запрятав в тот «долгий» ящик, который не вдруг разыщешь по прошествии времени. Такова уж, видно, природа «человека неразумного»: он наслаждается светлым днем, не веря в день черный.

Без паники

Первое, что узнала Британия, после того как из разбомбленных станций лондонского метро и автобуса подняли погибших и вынесли раненых, – это то, что множество людей, оказавшихся в этом кошмаре, проявили подлинный героизм, спасая не одних лишь себя, но и других. Впрочем, характер этой нации таков, что высоких слов здесь стесняются. Здесь героя скорее назовут добрым самаритянином, и только. Но сегодня, когда шок проходит, наступает осознание, насколько важны были эти простые добрые поступки для тех, кто нуждался в них в страшный час.

Пробираясь в ядовитом дыму, в кромешной тьме из тоннелей взорванных станций, люди подставляли плечо тем, кто был слабее их, или серьезнее ранен, или полностью растерян. Они так и выходили наверх, обнимая кого-то, не знакомого им, за плечи, ведя под руку, а то и неся на себе. Те, кому посчастливилось остаться живым и невредимым, помогали перевязывать истекающих кровью, разрывая свои рубашки. Накрывали пиджаками женщин в разодранных одеждах. Прижимали медицинские маски к лицу тех, кто получил тяжелые ожоги. Укладывали пострадавших на носилки. Просто утешали и поддерживали стонущих, плачущих, потерянных…

Потрясенные люди в окровавленных повязках, с испачканными сажей лицами, с мобильными телефонами, прижатыми к уху, – такими были в первые часы и минуты сотни тех, кто пережил атаку. Был шок. Была растерянность. Но не было одного – паники. Никто не старался первым пробиться к выходу. Никто не отталкивал локтями рядом идущих. Не поднимал крика. Поразительное спокойствие, ощущение профессионализма и контроля над ситуацией исходило и от работников спасательных служб. И это разряжало чувство ужаса, которое висело в эти часы в воздухе.

С самых первых часов этому обществу хватило проницательности понять, что над страной нависла не только угроза терроризма, но и угроза деморализации самого общества страхом. Поэтому одним из важнейших приоритетов стала психологическая помощь и поддержка всего населения страны. В первые же дни был открыт Центр психологической помощи тем, кто стал испытывать страх перед спуском в метро. Один из выживших и уцелевших при взрывах создал специальный сайт в интернете для тех, кто хочет поделиться своими ощущениями от пережитого, найти поддержку у других, услышать, а как справляются остальные, испытавшие такой же шок. Никто не требовал от людей, переживших эти взрывы, немедленного возвращения на службу, понимая, что может потребоваться время, чтобы прийти в себя.

Любопытный факт. На протяжении трех недель после теракта британцам ни разу не показали страшных сцен происшедшего. Ни трупов, ни изувеченных раненых, ни разрушений в метро.

Здесь умеют беречь людей. И за это люди благодарны своей стране. Отсюда, из взаимной заботы, проистекает то, что именуют патриотизмом. Когда по Лондону нанесли удары, многие британцы вывесили на окнах своих домов национальные флаги. Лондонский уэб-дизайнер Элфи Деннан создал сайт под названием «Мы не боимся». Успех этого сайта был поразительным. В первые же дни его посетили более 4 миллионов людей со всего мира. Тысячи фотографий, часто забавных, бодрящих, поднимающих настроение, прислали на этот сайт и сами британцы, и солидарные с ними граждане других стран. И под всеми снимками стояла одна и та же подпись – «Мы не боимся». Плакат с такой надписью распростерли во время футбольного матча над стадионом в Манчестере. Спустя неделю после терактов Британия почтила память погибших, объявив две минуты молчания. Всех людей призвали выйти на улицы и стать плечом к плечу. Я не забуду этих минут. На шумной обыкновенно улице застыла пронзительная тишина. Из офиса, что напротив моего дома, вышли все сотрудники. Вышли жители соседних домов, продавцы магазинов. Вышли пассажиры застывших на остановке автобусов, притормозили ехавшие мимо машины. Все мы молча смотрели друг на друга. А потом, расходясь, незнакомые друг другу люди обменивались рукопожатиями и тепло прощались. Как с давними друзьями.

А что у вас в рюкзаке, сэр?

В Британии общественный транспорт довлеет над частным. Большинство лондонцев ездят на работу в метро и в автобусах.

Именно по общественному транспорту и нанесли в Британии свой удар террористы. В первую же неделю после терактов магазины, торгующие велосипедами, зарегистрировали увеличение сбыта своей продукции в четыре раза. Лондонцы стали пересаживаться на велосипед вопреки тому, что город для двухколесных средств решительно не предназначен: здесь практически нет велосипедных дорожек. Те, кто может себе это позволить, стали чаще ездить в такси, так что очереди на таксостоянках всех лондонских вокзалов заметно увеличились. А кое-кто начал ходить на работу и с работы пешком.

И все же подавляющее большинство вернулись в метро. В те станции и на те линии, которые остались неперекрытыми. Но за эти последние недели лондонское метро стало несколько иным. Вернее, иными стали мы, пассажиры.

Первое, что бросается в глаза, – заметное убавление рюкзаков. Этот самый расхожий у лондонцев вид ручного багажа – рюкзаки носят даже облаченные в деловые костюмы служащие лондонского Сити – стал сегодня ассоциироваться с опасностью. Все четыре взорвавшиеся бомбы и четыре невзорвавшиеся были у террористов в рюкзаках. Разумеется, никто не издал декретов, запрещающих рюкзаконошение. Людей с рюкзаками не останавливает и не досматривает присутствующая ныне возле станций метро полиция, разве что у владельца будет замечено нечто в принципе настораживающее стражей порядка. Просто люди сами сочли неуместным нервировать соседей по транспорту. Ведь никто не знает, что у тебя в рюкзаке, а главное – что в умыслах. Так зачем создавать окружающим дискомфорт?

Многие пассажиры подземки перестали носить MP3-плееры, опасаясь привлечь нездоровое внимание свисающими проводками или же боясь не расслышать слова полицейских. Стало меньше людей в куртках: бомбисты-смертники укрывали под куртками свои пояса.

Все эти кажущиеся незначительными «мелочи» – на самом деле очень важный знак единения, чувства коллективной ответственности за нормальную атмосферу жизни в трудный час, знак уважения к окружающим тебя людям.

Тревожное ожидание

Впрочем, меньше всего хотелось бы мне рисовать сусальную идиллическую картинку всеобщего братания на фоне беды. Потому что правда сегодняшнего дня состоит, увы, в том, что этого братания как раз-таки может стать меньше, чем прежде. Что обществу после случившегося может угрожать раскол. Раскол на мусульман и не мусульман, на тех, кто исповедует ислам и тех, кто не является носителем этой религии. На своих и чужих.

Удар по Британии нанесли по всей вероятности радикалы-исламисты. Но самое горькое и парадоксальное состоит в том, что это не были импортные террористы, лазутчики извне. Это были свои – выросшие в этой стране, выучившиеся в британских школах, жившие по соседству с коренными британцами.

Как могло случиться, что в британской среде мог созреть до гнойного нарыва феномен, абсолютно чуждый здешней культуре и здешнему менталитету?

Феномен, ничего общего не имеющий с демократическими ценностями, составляющими основу этого общества. Феномен, имя которому – религиозный фанатизм? Этим вопросом задаются сегодня, наверное, все без исключения британцы. И пока не знают на него ответа. Эта страна широко распахивала свои двери пришельцам извне. Давала им британское гражданство, бесплатно раздавала дома и квартиры, платила всевозможные пособия…

Один из подрывников-смертников намеревался поступать нынешним летом в британский университет. Другой работал учителем в здешней начальной школе. Отзывы о нем со стороны родителей учащихся, со стороны коллег и всех, кто его знал, были самыми положительными.

В течение нескольких часов после взрывов лидеры мусульманской общины Соединенного Королевства вместе с представителями других религий, высокопоставленными полицейскими и министрами ввели в действие план, который долго готовился на случай, если подобная трагедия произойдет на британской земле. Стратегическая задача этого плана – сохранить структуру общества. И делать это путем очень громких и ясных заявлений о том, что британские мусульмане и те, кто использует веру с целью оправдания зверств, – это далеко не одно и то же.

Однако эта стратегия во многом основывалась на вере общества в то, что терроризм – это «импортная» угроза, как в ту давнюю эпоху, когда угроза со стороны Ирландской республиканской армии (ИРА) представлялась порождением уникальных и чуждых традиций североирландского сектантского общества, а не обычных парней из обычной среды. И потому ошеломляющее известие о том, что четверо лондонских бомбистов были британцами – британскими мусульманами, стало шоком, подтверждением худших опасений многих мусульманских лидеров в стране. Оно подкосило веру в то, что свои не бьют по своим.

Как будут дальше уживаться друг с другом все граждане в этом пестром многонациональном семействе, именуемом Британией? Мусульманское население здесь исчисляется цифрой в полтора миллиона. И если предполагаемые британские камикадзе представляют часть молодых людей, рожденных в Британии и движимых вовсе не отчаянием, не нуждой, не скверными условиями жизни и не враждебностью по отношению к ним со стороны коренного населения (ничего этого в Британии мусульмане не знавали), то способность британского общества противостоять им подвергнется жесточайшей проверке. И именно этого мусульманские лидеры боятся больше всего. Они опасаются мощной негативной отдачи, которая ударит по простым людям, живущим своей обычной жизнью. Того, что под подозрение окружающих попадут все мусульмане.Что на улицах будут косо смотреть на женщин в хиджабах. Что в школах может начаться травля учащихся из мусульманских семей их немусульманскими сверстниками. Что начнутся поджоги мечетей, вандализм…

И самое страшное, что подобная реакция может в свою очередь еще больше расколоть общество и привести к появлению еще больших возможностей для тех фанатиков-имамов, которые пытаются радикализовать мусульманскую молодежь. Тревожное ожидание накрыло страну. Что будет дальше?

…Это был тяжелый месяц. Собственно, почему был? Он и не кончился, хотя июлю пришел конец, наступил август. Но в момент, когда я писала эти строки и когда на английском дворе все еще «догорал» июль – уже не жаркий, уже с дождями, нет здесь, в «старой доброй Англии», привычной мирной тишины. Где-то совсем поблизости кружат полицейские вертолеты, то и дело завывают сирены полицейских машин, ставшие за эти три недели уже чем-то привычным… И постоянно включенный в доме круглосуточный новостной канал телевизора сообщает сенсационную и долгожданную новость о том, что полиция только что произвела аресты тех, кто пытался взорвать Лондон 21 июля. В ходе ареста слышны автоматные очереди, нечто похожее на взрыв – это полиция прорывалась в жилой дом, где укрылся террорист и запускала туда снаряды со слезоточивым газом. «В чем проблема, Мухаммед? – кричат через громкоговоритель полицейские. – Снимай одежду и выходи!» «Зачем я должен раздеваться и выходить? Чтобы вы меня застрелили?» – отвечает тот, кого вся Британия искала долгие минувшие дни и ночи. Но в Мухаммеда не стреляют.

Его выводят живехоньким… За полицейским кордоном стоят потрясенные люди, жители из близлежащих домов. Соседи…

Все это происходит на Ноттинг Хилле (помните сентиментальную мелодрамку с Джулией Робертс и Хью Грантом, прославившую этот уютный лондонский район?), совсем неподалеку от моего дома. В каких-нибудь десяти минутах пешей ходьбы. Также на расстоянии вытянутой руки от моего местожительства, только в иную сторону – полицейские оцепили целую улицу, на которой велись разыскные работы. Там тоже искали бомбистов и их сообщников. Все это рядом, это – вокруг тебя. Это – тот новый образ жизни с постоянным осознанием тревоги, стоящей за твоей спиной, к которому, наверное, надо привыкать. Потому что никто не обещал, что нанесенные террористами удары – последние. Не обещал ни живущим здесь, в Британии. Ни живущим в России, в Египте, в Испании, в Америке. Нигде. Нет больше мира под оливами. Что-то серьезно разладилось в нем. И это «что-то» требуется безотлагательно лечить, сплотившись единым фронтом и помогая друг другу.