Светлана КРЮЧКОВА: Прозу я не читаю принципиально

Со Светланой Крючковой мне удалось побеседовать после ее поэтического вечера, посвященного поэзии Марии Петровых. До этого я слышала в ее исполнении стихи Цветаевой и Ахматовой. Сказать, что я была под впечатлением, – значит ничего не сказать. Поэтические программы Крючковой, которые она готовит долго и тщательно, изучая документы, встречаясь с исследователями и биографами, вызывают восторг неискушенной публики и уважение признанных знатоков творчества великих русских поэтов. «Я перевожу с поэтического языка на зрительский…» – полушутя-полусерьезно говорит она о своей многолетней просветительской деятельности. И именно в ней, а не в многочисленных ролях, сыгранных в кино, большая часть которых вошла в золотой фонд российской кинематографии, народная артистка РФ видит свое предназначение.И на этот раз, наблюдая, как чутко слушает стихи зал, как верно реагирует на каждое произнесенное слово, я подумала о том, что этот моноспектакль (так сама Светлана Николаевна называет свои вечера) больше всего напоминает урок. Не просто урок литературы, а Урок Словесности прекрасного Учителя, любящего поэзию и знающего ее. Только ученики на этом уроке взрослые, давно окончившие школу. Поэтому и разговор наш был о школе, учителях и любви к поэзии.

– Мое детство и отрочество прошли в Кишиневе, чудесном, уютном, зеленом. Не могу сказать, что школа была самым счастливым временем в моей жизни. Самое счастливое время для меня – это все-таки институт, школа-студия МХАТ. Но в кишиневской школе у меня были чудесные учителя. Например, первая учительница, она была для нас как родная мама. Ее звали Раиса Ивановна. Жаль, что фамилии не помню. Она была какая-то теплая, родная. Я была отличницей 4 года. Мне очень нравилось ходить в школу. Кишинев – городок маленький (в мое время был маленький, сейчас больше, конечно), все находилось рядом. Особенно приятна была дорога до школы осенью, когда кругом желтели и алели стройные клены… Школа располагалась в старом уютном помещении. За окнами деревья – тогда они казались такими огромными… После, в средней школе, моей любимой учительницей стала Майя Филипповна Ионко. Она пришла к нам в положении, совсем молодая, ей было всего 25 лет. Мы как-то сразу ее полюбили, да и она нас. Даже у нее дома в гостях бывали. Несмотря на свой юный возраст, она была прекрасным педагогом. Вела русский язык и литературу. Помню, у нас были дополнительные уроки литературы, на которые мы с удовольствием ходили. На каждый такой урок она назначала одного ответственного. Он должен был приготовить что-то новое из того, что он прочитал, что ему самому показалось интересным. Если кто-то не был готов, Майя Филипповна вызывала меня, так как знала, что я всегда могу что-то рассказать. Помню, в 8-м классе, когда мы писали изложение, мне было доверено проверять часть тетрадей и даже самостоятельно ставить отметки. К сожалению, связь с Майей Филипповной мы потом не поддерживали. Страна развалилась, да и ту школу закрыли. Насколько мне известно из не очень достоверных источников, Майя Филипповна через какое-то время ушла из школы в журналистику. Жаль, конечно. Она была настоящим учителем от Бога. – Значит, любовь к поэзии у вас от нее?- Трудно сказать. Наверное, все-таки от родителей. Мама была певунья, пела в хоре Пятницкого, играла на семиструнной гитаре. Я в память о ней тоже на семиструнной гитаре играю. С самого раннего детства я с интересом слушала «Театр у микрофона», крутила пластинки, пела на всех языках, не понимая ни одного. Сестра и брат (он был старше меня на два с половиной года) выписывали журнал «Юность», брат в школьном кружке играл Скупого Рыцаря, Арбенина – он был знаменитостью нашей Ждановки (так назывался район, где мы жили), его все знали. Он все время репетировал дома. На стене у него висел портрет Хемингуэя.У нас дома всегда собиралось много людей. Бабушка пекла пироги, всегда были песни, танцы. А я вечно выступала со своими стихами. Я всегда переписывала каких-то философов, цитаты интересные. Я же Рак по гороскопу, ракам это свойственно: все записывать, все в копилочку. К сожалению, моя «бездомная» жизнь привела к тому, что я потеряла очень много записей. А помню, как-то брат нашел мою тетрадку со стихами и цитатами и посмеялся надо мной. Тогда мы сильно поссорились, я плакала, мы даже подрались подушками. Он был старше меня на два с половиной года… Вот он смеялся надо мной, а оказалось, что «стишки-песенки» (так он написал на моей тетради) стали моей профессией.  Очень рано я начала выступать на сцене в школьной самодеятельности, особенно охотно читала стихи. Вообще должна сказать, что много времени в школе уделялось творчеству, развитию разных способностей. У нас был чудесный учитель пения – Ефим Петрович. Благодаря его урокам у меня развиты слух и голос. Мы часто пели в хоре, в ансамбле. У меня голос всегда был низким, и я пела 2-м или 3-м голосом, а это довольно сложно. А когда мы переехали на окраину города и я перешла в другую школу, там тоже оказался замечательный учитель музыки, к сожалению, не помню его имени. Там я тоже ходила в хор. Мы пели и молдавские, и русские песни. Должна признаться, что больше всего я любила читать стихи и петь песни. Из предметов любила только английский язык и литературу. Больше ничего. Однако, несмотря на это, была занесена в книгу почета школы за большую общественную работу. И одно время даже была капитаном школьной команды КВН. – А вы помните свое первое поэтическое увлечение? Первое самое сильное впечатление от поэзии?- Первая моя поэтическая увлеченность – это Есенин. Помню, тогда я лежала в постели, болела. Жили мы тогда хорошо, уютно, можно сказать, естественно. Трещала печка, пахло дровами и камфарой. Я взяла голубенькую книжку, собрание сочинений Есенина, ее мой старший брат купил, и прочитала: «Белая береза под моим окном…» Посмотрела в окно и увидела именно этот, описанный в стихотворении пейзаж. Вот тут меня как обожгло. Лет десять мне, наверное, было. С тех пор я жить не могу без стихов…А потом, повзрослев, я стала видеть, как стихи попадают в сердца людей. Люди на глазах становятся другими. Они вдруг проявляются, в них как будто что-то проступает. Светлеют лица, зажигаются глаза. Я как-то разговорилась с одним психотерапевтом, пожаловалась ему, что многие плачут на моих вечерах. Он уверил меня, что это хорошие, здоровые слезы. Сказал, что плакать – правильно и полезно. Где еще взрослому человеку можно отвести душу, поплакать?- Был ли у вас опыт сценического чтения прозы? Кого из прозаиков вы выделяете? – Прозу я не читаю принципиально. Она мне не удается. Она у меня получается скучно. Зато я умею читать стихи. Я их проявляю. Вот, например, человек читает и не слышит. А я слышу, мне ясно. Дал мне Бог талант стихи озвучивать, а прозу нет. О любимых авторах мне тоже говорить довольно сложно. Очень много приходится читать по работе. Сейчас, например, читаю «Душа Петербурга», в пятый раз перечитываю дневник Башкирцевой. Хочу сделать программу, посвященную ей. – Сегодня в зале я видела уже немолодые лица. Ваши самые активные слушатели – люди за 40?- Нет, в Петербурге на поэтических вечерах ползала – молодые лица. Я замечала, и не раз: в Петербурге на поэзию ходит самое большое количество молодежи. Вообще я сама часто ставлю возрастные ограничения. Например, на Ахматову я поставила 16+. Не потому, что в ее стихах есть что-то неприличное, а просто потому, что до большинства ее стихов нужно дорасти. Ну что может понять 12-летний ребенок? Для того чтобы понять творчество Ахматовой и Цветаевой, нужно иметь душевный, жизненный опыт. Опыт любви, опыт утрат и боли… Вот на программу «Два века русской поэзии. Пушкин – Самойлов» милости прошу всех. Я ее начинаю с пушкинских сказок. – Есть ли у вас любимые современные авторы? Планируете ли вы сделать программу по стихам современных поэтов?- Из современных поэтов мне нравится Женя Глюк, ее стихи смешные, позитивные. Замечательный молодой поэт, мой приятель, Геннадий Рябов. С удовольствием его читаю. Но делать по их стихам программу не планирую. Моей жизни на все не хватает. Считаю, что даже Ахматова и Цветаева, не говоря о Петровых и Самойлове, еще очень мало озвучены. – Вы очень тепло рассказали о своей школе. А каково ваше мнение о современном образовании? – На мой взгляд, сейчас со школами большая беда. Конечно, учителя хорошие еще остались, но школьная система их яростно выдавливает. У моего старшего сына была очень хорошая первая учительница. Младшего я тоже ей отдала. Но в целом… У нас в Петербурге произошел один случай. Не так давно дали звание почетного гражданина города Санкт-Петербурга учительнице Ларисе Александровне Листовой, в то время как ее из школы гнать надо! Взяточница, детей ненавидит, учитель плохой. Она позорит звание почетного гражданина и позорит город. К такому учителю ребенка вообще нельзя отдавать…