Свет сквозь тьму

В солнечный день у городского фонтана не найти свободного места. На лавочках с обеих сторон от него мамы с маленькими детьми, влюбленные пары, присевшие отдохнуть старики. Кто-то задерживается ненадолго и идет дальше, кто-то сидит здесь уже давно. День воскресный, к тому же один из первых по-настоящему теплых в этом переменчивом мае, так что спешить не хочется – лучше впитать в себя этот падающий с неба свет, шум водяных брызг и тени от листвы на прогревшемся асфальте. Я сижу у фонтана, наверное, уже минут десять – занимать целую лавку так долго кажется не очень-то вежливым, а рядом, конечно, никто не садится. Надо бы уже идти.

Тут слева в фокусе моего зрения возникают вдали знакомые силуэты. Они приближаются, но не видят меня. Махнуть им рукой или предоставить все случаю и, возможно, так и остаться незамеченным? Времени на размышление не так много: минута – и они растворятся в городском воздухе, который, кажется, несет их сегодня с особенной легкостью. Вот одна из девушек оглянулась ненароком в мою сторону – и я поднимаю руку навстречу ее взгляду. Тут же мою лавочку обступают пятеро девушек и парень – мои выпускники этого года.

Илья – в костюме и галстуке, с темными вьющимися волосами, кидает пиджак на лавку, едва успев подойти к ней. Сын военного, ездивший каждый день в гимназию из военного городка и как-то признавшийся мне, что дома его ругают даже за четверки, – сейчас он больше напоминает модель с обложки журнала. Вика и Камилла – две девочки, в которых смешалась русская и восточная кровь, в легких летних нарядах, щебечут и шутят: обе они порывисты и чувствительны – могут колко пошутить, а могут и заплакать. Маша, Полина, Алиса (именно она первая заметила меня) – более закрытые и хранящие свои чувства внутри себя, или, может быть, просто мне не довелось увидеть их проявления…

Сейчас они идут на съемку для выпускного альбома – фотограф назначил им встречу в городе, чтобы снять на фоне уходящих в перспективу арок – может быть, это образ их будущего пути… Я почти не различаю слов, которые мы говорим, – для меня они мало чем отличаются от шума фонтанных струй. Мы то собираемся все вместе, то расходимся на пары и тройки – это просто движение, просто радость, просто одна из наших последних случайных встреч, когда они еще здесь, рядом. Если поднять глаза поверх наших голов, можно разглядеть целых четыре поставленных вместе спектакля – в первом из них Илья всегда застегивал рубашку на верхнюю пуговицу, даже если она ненароком расстегивалась во время сцены, а в последнем – вырыпаевских «Иллюзиях» – Вика, глядя в зал, произносила двадцатиминутный монолог с такими нюансами и тонкостями понимания того, о чем она хочет сказать, что мне оставалось только замереть в удивленном внимании. Где-то там, в обратной перспективе прошлого, можно различить наш 260‑серийный проект по «Войне и миру», который каждый снимал у себя дома во время прошлогоднего карантина: Машин домашний кролик играл в одной из серий роль Бориса Друбецкого на балу, а Полинин и Алисин дома становились пространствами, переходы по которым похожи были на путешествие по роману. Еще за одним из изгибов пространства – читающая блоковское «Девушка пела в церковном хоре…» и пускающая кораблики по ставшему морской поверхностью полу кабинета Камилла, и это лишь один из многих перформансов, которые мы натворили за последние пару-тройку лет.

Что там говорить, количество и качество прожитого – прожитого на самом деле, в доверии друг к другу, в открытиях радости и во взаимной, кажется, любви, – сложно поддается измерениям или описаниям. Был в моей жизни период, когда я на полгода уходил из школы. А перед возвращением задал себе вопрос: зачем? Зачем я снова вхожу в эту реку? Невозможность жить вне ее – слабость это или сила? И вот когда я вошел в двери гимназии снова, то тогда же в нее пришли учиться и эти дети…

Вот поэтому сейчас я не слышу слов, а только стараюсь подольше остаться в этом моменте, который, конечно, как и брызги фонтана, рано или поздно достигнет поверхности воды и сольется с ней.

Я хорошо могу разглядеть их прошлое, но куда труднее мне увидеть их будущее. Я бы очень хотел, чтобы они своими глазами увидели потолок Микеланджело в Сикстинской капелле и истончающиеся фигуры эльгрековских святых в испанском Толедо. Но не знаю, когда им теперь это удастся. Не знаю, всем ли повезет первого сентября оказаться в аудиториях университетов и институтов, а не у экранов своих компьютеров, чтобы слушать онлайн-лекции и участвовать в дистанционных семинарах. Я хотел бы, чтобы их жизнь была полна живого общения, перемещений в пространстве, открытости, свободы и ощущения перспективы. Но, поднимая голову еще выше, чтобы охватить взглядом жизнь вне нашего круга, я не чувствую уверенности, что так оно и будет. Что они смогут отправиться куда захотят и говорить и делать то, что будут считать для себя нужным и правильным. Я не могу быть уверен, что мир за пределами нашего школьного «заповедника» будет обладать теми свойствами, которые, как мне казалось лет пять назад, от него неотторжимы.

Можно укрыться от паузы мироздания в маленьком кружке рядом с городским фонтаном, но так же, как брызгам фонтана, этому кружку суждено в ближайшем будущем исчезнуть. Сложно признаваться себе в этом, но, пожалуй, впервые в эти дни кроме обычного сентиментального букета эмоций расставания я чувствую тревогу. Тревогу за будущее своих любимых – детей, учеников и, может быть, даже друзей. Тревогу, лишь усиливающуюся от того, как они легки, беззаботны и прекрасны. От того, как остро они мыслят, как искренне доверяют пространству, как тонко бьется в них пульс жизни… Будет ли тот мир, в который они отправляются, ждать их такими? Будет ли в нем ощущение перспективы?

Они рассказали по секрету, что одна из учительниц, после того как прозвенел звонок с последнего урока, оставила их сидеть за партами и вместо ожидаемых слов напутствий сказала: «В том мире, куда вы выходите, будет только хуже». Я не хочу так говорить.
И я так не думаю. Потому что в любом мире и в любой жизни есть место личному выбору и внутренней красоте, есть место любви и свободе мысли и действия. Есть возможность изменения. И преодоления. И, я уверен, свет так или иначе пробивается сквозь тьму. А эти столпившиеся вокруг меня ребята просто-таки излучают свет…

С другой стороны площади к фонтану подходят еще трое парней-выпускников. Они выстраиваются в ряд напротив нашего кружка – три темноволосые смуглые стройные фигуры в контровом свете весеннего солнца. Им даже не приходится ничего говорить – они лишь с улыбкой смотрят в нашу сторону. Пора идти на съемку. Кружок отделяется от меня и движется навстречу парням. Они собираются все вместе, радостно машут мне руками, разворачиваются спинами – и уходят.

Я остаюсь стоять на площади у фонтана. Спустя какое-то время забираю с лавки свою сумку и ненадолго замираю в нерешительности – может, отправиться в их сторону? Но, двинувшись с места, отправляюсь в свою. Это еще не прощание. И весна еще не заканчивается. Это лишь ощущение хрупкости, мимолетности – ценности того, что и есть самое важное. Что, как водяные капли, переливается на солнце, превозмогая этим неотвратимость исчезновения.

Александр Демахин, абсолютный победитель конкурса «Учитель года России»-2012»