Судьба неудобных учеников

В чьих она руках и какой должна стать комиссия по делам несовершеннолетних

Комиссия по делам несовершеннолетних… При произнесении этих слов дрогнет не одно детское, родительское, да и учительское сердце тоже. Не случайно их назвали недоброй памяти особыми совещаниями, но только для несовершеннолетних. Эти комиссии долгое время существовали при исполкомах Советов народных депутатов всех уровней. Сейчас исполкомов нет, но положение о комиссиях почти не изменено и по-прежнему действует. Предлагают создать такие комиссии (которые вообще-то необходимы) при управах, муниципалитетах, префектурах, отделах, управлениях, департаментах образования, органах внутренних дел. Кое-где они уже созданы. Вопрос о комиссиях прорабатывается законодателями.

Лев Зиновьевич Красновский – психолог, 15 лет руководит одной из таких комиссий.

Первое мое знакомство с комиссией по делам несовершеннолетних произошло 35 лет назад, когда стал работать директором школы имени Маяковского, что в городе Березники Пермской области. Не успел вникнуть в школьные дела, как был вызван на заседание комиссии со столь грозным названием – по делам (!) несовершеннолетних.

Заседание комиссии было выездным, в одной из школ. ╚Мероприятие╩ планировалось открытым, показательным, готовилось с помпой, размахом и, по мысли его устроителей, должно было стать мощным фактором правового и нравственного воспитания школьников. Актовый зал школы был набит до отказа учащимися, учителями, родителями трудных подростков. Работники милиции уже доставили тех, кого предполагалось публично наказать, чтобы другим неповадно было. ╚Обвиняемые╩ ждали своего часа в коридоре под недремлющим оком работников милиции. Все было тщательно продумано и подготовлено к предстоящему зрелищу: на возвышении – стол, покрытый красным сукном, для членов комиссии, скамья для провинившихся, общественные обвинители от школы, общественности, представитель прокуратуры.

Сколько лет прошло, а помнится до сих пор истошный крик учительницы – члена комиссии, поток оскорблений осуждаемых подростков – мразь, подонки, уголовники, – какие-то неестественные детские лица – заторможенные, растерянно-тупые. И угрозы, угрозы, угрозы – штрафом, выселением (это из химических-то Березников!), спецшколой, колонией. Уходил с той комиссии с тяжелым чувством внутреннего протеста, несогласия с подобными приемами ╚воспитания╩. Решил твердо: на комиссию я больше не ходок. И ребят своих не дам на поругание. Не думал я, что жизнь преподнесет мне через 4 года сюрприз, связав с работой в комиссиях на долгие 15 лет. Но уже не на Урале, а в Сочи и Москве…

Сижу на брифинге МВД России. Подводятся итоги преступности среди несовершеннолетних за истекший год. Цифры пугают: в совершении преступлений и правонарушений приняли участие около 300 тысяч подростков. Наиболее распространены имущественные преступления – две трети от общего числа. Далее идут угоны транспортных средств, хулиганство и преступления против личности. Преступность возросла практически среди всех категорий несовершеннолетних. ╚Лидируют╩ здесь учащиеся ПТУ – 26% от общего числа. Ненамного отстают школьники – 24%. Каждое третье преступление совершалось в составе группы…

На заседании Московской городской комиссии по делам несовершеннолетних с трудом успеваю записывать.

В последнее время очень много говорят о преступности несовершеннолетних, о ее значительном омоложении. Я как-то подсчитал: в каждом районе десятки учреждений имеют непосредственное отношение к несовершеннолетним правонарушителям – прокуратура, милиция, суд, дружины, инспекции и комиссии, жилищные органы. Но где же результат их работы?

Посмотрите на деятельность любой комиссии по делам несовершеннолетних – основного звена в системе ранней профилактики. Из плана в план, из протокола в протокол кочуют набившие оскомину призывы усилить, направить, улучшить, обеспечить, обратить внимание, задействовать, принять меры, заслушать, вовлечь, проверить…

Ставшие ныне модными координационные планы совместных мероприятий комиссии, суда, прокуратуры, органов народного образования, культуры, торговли, здравоохранения, жилотделов на поверку оказываются формальными и пишутся в основном для проверяющих. Да и положение о комиссиях многими воспринимается формально.

Но ведь можно и по-иному подойти к сухим статьям положения. Возьмем хотя бы состав комиссии. Положение четко регламентирует его, и боже упаси отступить хоть на шаг – немедленно последует представление прокурора. ╚В состав комиссии входят депутаты, представители профсоюзных и других общественных организаций, трудовых коллективов, а также работники народного образования, здравоохранения, социального обеспечения, органов внутренних дел, культурно-просветительных и других учреждений╩ – гласит Положение. Мои коллеги знают, что сформировать на бумаге такую комиссию можно. А на деле? Чаще всего в комиссии оказываются люди случайные, далекие от педагогических проблем, психологически безграмотные.

Вспоминается один такой член комиссии, депутат, рабочий с тарной базы. Образование – семилетнее. Опыта работы с детьми никакого. В течение двух лет на каждом заседании при обсуждении мальчиков-правонарушителей он буквально набрасывался на них, клеймил с рабочей прямотой и простотой: ╚Вот такие и срывают шапки с прохожих, вы, мамаша, руками не машите!╩

Мы пошли по другому пути формирования комиссии – не по рекомендации устаревшего положения, а от потребностей, от жизни. В состав комиссии был введен психолог, и каждый подросток, подлежащий обсуждению, встречался с нашим психологом, который и выдавал обоснованные рекомендации, суть которых на первом этапе сводилась пока к одному – обсуждать ребенка на комиссии или с учетом особенностей его личности принять меры до комиссии, индивидуально. Сначала мы встретили мощный протест со стороны работников инспекции по делам несовершеннолетних и школьных педагогов, жаждущих публично осудить провинившегося, доказать свою правоту, самоутвердиться во властных функциях и правах. Но постепенно сумели убедить и работников милиции, и школьных наставников в правомерности и необходимости такой селекции. Между прочим, и Положение о комиссиях разрешает принять меры воздействия в отношении несовершеннолетнего до рассмотрения дела на заседании комиссии. К сожалению, этим почти не пользуются комиссии, привыкшие карать публично, при народе. Это, на мой взгляд, антигуманно и бесчеловечно по отношению к ребенку, пусть даже правонарушителю.

Я за узкий круг единомышленников, которые не навредят ребенку своим ╚разбором дела╩.

По Положению сейчас в составе комиссии нет психолога, но сегодня он крайне необходим: время такое.

Психологизация членов комиссии медленно, но верно делает свое дело. Уходят резкость, безапелляционность, властность, жесткость в обращении с подростком, его родителями. Им на смену пришли доброта, желание протянуть руку помощи, понимание психологии подростков.

Знакомясь с деятельностью различных комиссий, можно отметить общий недостаток – формальное распределение обязанностей между их членами: ответственные за школы, ПТУ, предприятия, за работу жилищных органов, пьянство и т.д. Распределение формальное, для галочки. На деле ничего не дающее.

По примеру американских психологических служб ╚гайденс╩ мы попробовали поручить одному из членов комиссии участок информационного обеспечения. В поле его зрения – изучение информации по всем вопросам деятельности комиссии. Наша общая боль – неблагополучные семьи. Именно они чаще всего – поставщики несовершеннолетних правонарушителей. В результате наших исследований оказалось, что две трети таких семей были вне поля зрения тех органов, которые должны принимать к ним меры.

А вот когда вся информация о таких семьях стала стекаться из школ, ПТУ, органов здравоохранения, жилищных контор в одни руки, картина изменилась.

Были в комиссии свои консультанты по правовым, медицинским, жилищным, профориентационным проблемам. Все консультации проводились, конечно, с соблюдением конфиденциальности.

Недавно мы проводили социологические исследования среди подростков и их родителей, прошедших через комиссию по делам несовершеннолетних.

Около 300 ответов получили мы от молодых москвичей и жителей Подмосковья. Все без исключения подростки и родители были единодушны в одном: члены комиссии на них кричали, угрожали. Опрошенных справедливо возмущает грубое нарушение прав подростков. Почему, спрашивается, работники инспекции по делам несовершеннолетних и ведут их дела в милиции, и докладывают на заседании комиссии, формируя мнение ее членов? В суде, рассуждают они, следователь не предлагает меру воздействия, там есть не только прокурор, но и адвокат, который может защитить человека. В комиссии подростки лишены этого права на защиту. Особенно много возмущенных писем о неправомерности применяемых комиссией мер по лишению подростков свободы и направлению их в спецшколы и спецпрофтехучилища. ╚Мы хотим жить в правовом государстве, а между тем права ребят, направляемых в СПТУ, грубо нарушаются, – считает родительница З. Калашникова из Балашихинского района Московской области. – Положение о комиссиях – это ведь не закон, а лишь инструкция, – считает она. – Лишать свободы может только суд, а комиссии – это суд без суда…╩

Зоя Григорьевна по-своему права. Статья Конституции РФ гласит: ╚Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом╩.

Я показал письмо Зои Григорьевны специалистам – юристам, правоведам – и попросил его прокомментировать.

– Не со всем изложенным в письме можно согласиться. Во-первых, направление в воспитательные учреждения не является уголовным наказанием, и пребывание в спецшколе и спецпрофтехучилище не считается судимостью.

Но конкретному подростку от этого не легче – кто его направил: комиссия или суд. И какие бы доводы в защиту правомерности мер комиссии мы ни приводили, ясно одно: нужны более четкие процессуальные гарантии рассмотрения дел в комиссиях, особенно в тех случаях, когда дело касается ограничения свободы ребенка. Охрана прав несовершеннолетнего предполагает и право на защиту, и выяснение обстоятельств дела вместо затыкания рта, чем особенно славятся наши комиссии, и уважительное, беспристрастное отношение к правонарушителю, а не оскорбления, унижающие человеческое достоинство ребенка и его родителей, в чем также преуспели комиссии.

Представляются правомерными предложения юристов и педагогов, работников милиции и комиссий, депутатов о рассмотрении всех уголовных преступлений, совершенных подростками, в специальных детских судах. В Англии и США большинство дел о преступлениях несовершеннолетних разбирают детские ювенальные суды.

Правом лишения и ограничения свободы должен обладать суд и только суд. В таком случае в спецпрофтех- училище не окажутся рядом преступник, на счету у которого 5 краж и изнасилование, и подросток – экстраверт с высокой эмоциональной нестабильностью, уклоняющийся от учебы и совершающий побеги из дому.

В таком случае будет положен конец беззакониям, к которым именем комиссии прибегают некоторые педагоги и порой случайные люди из инспекций, кворумом заталкивающие непослушных ребят в спецшколы и СПТУ. А между тем большинство учителей (около 70%) по результатам наших исследований категорично настроены на изоляцию ╚трудных╩ в спецучреждения вместо кропотливой, целенаправленной работы с ними. Тысячи классных руководителей одержимы мыслью загнать всех неудобных в специальные заведения за высоким забором.

Сколько, думаете, дел рассматривает комиссия на своем заседании? Бывают случаи, что 20 – 40, а то и больше. За один день! О каком обеспечении законности может идти речь, о каком индивидуальном подходе, о каком гуманизме, человечности. ╚Я вас всех ненавижу╩, – написал казанский подросток. И есть за что.

Подросток перед комиссией по делам несовершеннолетних – дело очень ответственное, и его негоже выдавать под копирку: ╚Вот вам постановление, вот штраф. Следующий!╩

Лев КРАСНОВСКИЙ