Суд без срока давности

В фильме «Дело Коллини» палач и жертва поменялись местами

Порой кажется, что едва ли не все немецкие фильмы, созданные после Второй мировой войны, посвящены переосмыслению нацизма. Какой бы ни был первоначальный сюжет, в него так или иначе вкрадывается тема покаяния за преступления Гитлера и его приспешников, а их были тысячи и тысячи обычных людей, вмиг становившихся жуткими садистами и убийцами. Ответственность каждого не дает покоя местным режиссерам, художникам, писателям и журналистам. Они то и дело выводят на суд истории то кондуктора трамвая Ханну из фильма «Чтец» по одноименной книге Бернхарда Шлинка, то крупного бизнесмена Жан-Батиста Майера из киноленты «Дело Коллини», вышедшей в прокат 9 января. Кем благообразный предприниматель был в прошлой жизни и можно ли оправдать самосуд? Ответить на эти вопросы пытается молодой адвокат Каспар Лайнен.

Первые минут двадцать картины зритель находится во власти недомолвок, намеков и некой большой тайны, существование которой очевидно, но смысл не вполне ясен. Действие организовано по законам экзистенциальной морали: с неизменной пограничной ситуацией и последующим за ней нравственным выбором персонажа, от коего и зависит, сохранит ли герой бессмертие души или навсегда утратит свое божественное начало.

Мыслит ли столь философски Каспар Лайнен, которому предстоит защищать убийцу своего благодетеля, неизвестно. Зато совершенно очевидно, что ему необходимо принять судьбоносное для себя решение – распутывать дело во имя высокой правды. Для немцев это слово не превратилось в пустой звук. После нацизма поиск истинных причин произошедшей трагедии сделался главным занятием каждого человека в Германии независимо от возраста, вероисповедания и национальности. В фильме «Дело Коллини» трагедия Второй мировой определяет все бытие героев. Хотя прошло немало лет, принесших и любовь, и гибель близких, та вселенская катастрофа, главными виновниками которой были объявлены немцы, превосходит даже нежные чувства между Каспаром и Йоханной Майер – внучкой злополучной жертвы его подзащитного.

Режиссер прибегает к приему ретроспекции, когда события прошлого, постепенно возникающие в кинотексте, позволяют осознать причины настоящего момента, поступки и мотивации героев, их казавшиеся до того необъяснимыми слова и слезы. Долгое молчание Фабрицио Коллини в исполнении Франко Неро пугает и завораживает одновременно. Оно словно символизирует безмолвие всех тех, кто подвергся насилию, но так и оставил неустанную боль в израненном сердце, не прибегнув ни к мести, ни к признанию. Коллини не таков, но понять это получается не сразу.

Именно в постепенном раскрытии душевного облика персонажей несомненное достоинство фильма. Они по-достоевски и по-бахтински полифоничны. У каждого свой голос, свой секрет, свое не до конца высказанное страдание. Йоханна не может смириться с гибелью любимого брата Филиппа и воспринимает Каспара во многом как часть памяти о тех благословенных днях, когда они втроем были счастливы. В свою очередь молодой адвокат тоже живет воспоминаниями о детстве, проведенном в доме Майера. Для него этот особняк стал настоящим спасением и небывалым потрясением. Мать Каспара, судя по всему турчанка, с отцом разошлась и оставила ребенка то ли в детском доме, то ли не пойми где. В картине эта часть его биографии остается не проговоренной. Впрочем, ясно одно: Жан-Батист или Ханс Майер в ту пору заменил ему отца.
Своя интонация и у профессора Ричарда Маттингера. Когда-то он был так же молод и романтичен, как Каспар, верил в торжество справедливости и права. Теперь Маттингер состоятельный и знаменитый юрист, у которого есть собственная вилла у озера. Материальные блага он предпочел возвышенным идеалам, считая такой выбор абсолютно оправданным. Не случайно он прокурор, то есть тот, кто настаивает на обвинении, но, как известно, далеко не всегда мирской закон верен, да и высшая гармония «не стоит слезинки ребенка». В фильме титулованный профессор выполняет роль своеобразного Мефистофеля. Маттингер, по сути, предлагает Каспару продать душу дьяволу, отказавшись от благородных убеждений, как в свое время поступил он сам, когда в 1968 году одобрил закон Дрейера, по которому тысячи нацистов фактически освобождались от ответственности за свои преступления.

Восстановить справедливость и призван Каспар. Таким образом, противостояние отцов и детей в картине получает эпический размах. Герои не просто разнятся по возрасту, у них принципиально несовпадающее мировоззрение. Для старшего поколения, которое представляет Маттингер, характерны страх и подчинение правилам, какими бы дикими они ни были. Право для них – служение не принципам, а сухой букве закона, даже если он защищает палачей. Конформистский подход к жизни отцы стремятся навязать детям. Не случайно Маттингер – престижный университетский преподаватель, чьи лекции посещал и Каспар. Однако подрастающая смена не согласна на лицемерие своих предшественников.

Желание не идти по привычному кругу лжи одолевает начинающего адвоката, но ему приходится пройти через тяжкие сомнения, прежде чем отказаться от установившихся в обществе рамок. Оттого Каспар на экране часто предстает на ринге: один на один с боксерской грушей. Тем самым мы понимаем, что главная битва происходит внутри героя, и от исхода сражения зависит не только его судьба.

Вообще вся лента построена на контрастах, которые в какой-то момент сливаются в единое целое: жертва становится палачом, а палач превращается в жертву. При этом и тот и другой в каком-то смысле получают по заслугам, тем самым олицетворяя некую вселенскую правду о возвращении на круги своя. Неудивительно, что центром принятия решений в фильме выступает суд, да еще и в Берлине. Городе, сначала разделившем Европу, а потом подарившем ей свободу.

Александр ТРЕГУБОВ