На чтение: ≈ 29 мин.Десяток учителей года приехали встречать Рождество 2004-го в небольшой городок Пестово Новгородской области, не испугавшись ни холодов, ни расстояний. С 6 по 8 января здесь прошел фестиваль лауреатов и победителей всероссийского состязания, организованный отделом образования Пестовского района и журналом «Учитель года», приложение к «Учительской газете». Более полутора сотен учителей съехались из отдаленных сел, чтобы посмотреть открытые уроки и мастер-классы «пеликанов». Но сначала педагоги побывали на «круглом столе» по проблемам модернизации, который вел заведующий Пестовским РОО Валерий Олегович Козлов.
Единый государственный экзамен
Дмитрий Добротин, учитель химии НОУ «Петровская школа» г. Москвы, научный сотрудник РАО, победитель конкурса «Учитель года Москвы-1995», лауреат конкурса «Учитель года России-1995»: Я координатор федеральной экспертной комиссии по химии, разработчик материалов по химии, которые получают ученики на едином государственном экзамене. В основу материалов положен обязательный минимум образования, требования к уровню подготовки выпускников. В свою очередь эти материалы – база для документа, который называется кодификатор. На основании кодификатора составляется план, который включает в себя то или иное количество заданий.
В стенах школы ребенок находится в достаточно комфортных условиях. Насколько объективны оценки, которые ему ставят, зависит в первую очередь от личности педагога. В таком случае ЕГЭ как испытание, которое ученик сдает вне стен школ, является объективным показателем качества образования. С одной стороны, это хорошо. Мы получаем объективную картину того, что происходит в нашем образовании. С другой стороны, пока те результаты, которые демонстрируются в частности учащимися по химии, не позволяют нам иметь полную информацию о том, каким уровнем знаний обладают учащиеся. Пока для получения трех баллов по химии школьник должен освоить около 50% базового материала. То есть если в нашей части А 35 заданий базового уровня, то для получения тройки ученику достаточно набрать всего лишь 15 баллов.
Могу сказать как автор-составитель КИМов по химии, что материалы, которые мы делаем, полностью соответствуют обязательному минимуму образования. И только отдельные вопросы не изучаются в школьной программе. Как известно, единый государственный экзамен состоит из трех частей. Часть А – это вопросы, касающиеся обязательного минимума уровня А и Б. В части Б задания усложняются по сочетанию элементов содержания и по форме. Если уровень А предполагает выбор ответа, а значит, чисто репродуктивный уровень материалов, то уровень Б предполагает самостоятельное формулирование ответа. И, конечно, самая сложная часть – С. Это комбинация элементов содержания обязательного минимума. Сложность части С в том, что оценивается не только готовый ответ, но и ход решения задания. Часть С включает задания с развернутым ответом. Это дает представление о том, каким уровнем мышления обладает ученик.
Перспектива развития материалов – части будут лучше дифференцированы по уровням. Уровень А будет сугубо для детей, которым надо сдать экзамен и получить три или четыре. Уровень Б – для учеников, кому тот или иной предмет нужен для поступления в вуз. И уровень С будет диффренцировать учеников на предмет того, в какой вуз они хотят поступить. Потому что каждый вуз будет устанавливать свой проходной балл, и ребенок сможет поступить в него в зависимости от набранных баллов по стобалльной шкале. Две цели у единого экзамена. Первая – аттестация выпускников. Мы приложим все усилия, чтобы ученик, добросовестно изучавший предмет в рамках школьной программы, имел возможность сдать его как минимум на «4» или «5». Если претендуешь на большее, ты должен целенаправленно готовиться к экзамену, благо таких возможностей все больше, публикуется много материалов. Однако не забудьте, что право на публикацию материалов по единому экзамену имеют только два издательства – «Просвещение» и «Интеллект-центр». И будут появляться электронные версии материалов.
Статистические данные о сдаче экзаменов – полезная информация для размышления. В зависимости от того, как выполняются те или иные задания, можно говорить как в целом или по отдельным регионам усваиваются те или иные элементы содержания, темы, разделы.
Многие учителя бояться, что в ближайшее время процесс обучения в школе, особенно в старших классах, превратится в натаскивание на материалы единого государственного экзамена. Безусловно, такая опасность существует. Но здесь очень много зависит от личности учителя. Кто-то переходит на натаскивание к экзамену, другие продолжают давать классическое образование, а потом обучают детей, как работать с различными вариантами заданий. Чтобы научить учащегося с хорошей базовой подготовкой отвечать на те или иные вопросы, не требуется много времени. В принципе ученики могут самостоятельно готовиться по многочисленным пособиям.
Владимир Головнер, учитель химии школы №1259 г. Москвы, лауреат премии мэрии г. Москвы, лауреат конкурса «Учитель года Москвы-1997», член редколлегии журнала «Химия в школе»: Одна из целей ЕГЭ – ликвидировать разрыв, который возник в нашем образовании между школой и вузом. Известно, что не во всех регионах ребята имеют возможность подготовится к вступительным экзаменам в вузы, потому что вузы предлагают слишком сложные задания. Заявлено, что ЕГЭ позволяет преодолеть этот разрыв. В то же время в заданиях ЕГЭ есть третья часть С, которая содержит задания высокого уровня трудности. При экспертизе этих заданий складывается ощущение, что они очень сильно выходят за рамки школьной программы. Чтобы на них ответить, требуется дополнительная подготовка, то есть привлечение дополнительных образовательных услуг. Ученик, который сегодня заканчивает обычную среднюю школу, на мой взгляд, не в состоянии выполнить некоторые задания части Б и задания части С. Его надо натаскивать. Задания ЕГЭ должны составляться с учетом того, что именно в рамках школьной программы ученик получает сведения, необходимые, чтобы решить все эти задания. Это принципиальный момент. Вузу нужны уже готовые кадры. Но обучение профессии – это функция высшего учебного заведения! И почему закрепляется механизм дополнительного финансового бремени на семью ученика, который готовится к экзамену? С этой проблемой мы внутренне смирились.
Сергей Лямин, учитель истории СШ №3 г. Котовска, учитель года Тамбовской области-2001, кандидат исторических наук: Я как профессиональный историк наблюдаю за введением ЕГЭ, в частности, в нашей области. У каждой реформы всегда должны быть объективные предпосылки. Мне не совсем понятны объективные причины ЕГЭ. Сначала говорили, что нужно убрать разрыв между школой и вузом. Некоторым министерским чиновникам представляется образ современного Ломоносова, который с Холмогор не может добраться до Петербурга, они считают, что ЕГЭ даст ему возможность поступить туда, куда он хочет. Однако проблема заключается не том, что человек должен просто доехать до института, он еще должен как-то жить, питаться, одеваться. Это связано с серьезными материальными затратами. Далее, в нашей стране мы всегда исходим из «презумпции виновности». Если возникла необходимость в ЕГЭ, значит, предполагается, что учитель может поставить неправильную оценку. Учителя надо оторвать от ученика, проверить, как он его научил. Разве преподаватель не дает качественных знаний? Непонятна также сама форма этих тестов. Насколько я знаю, от тестовой системы отказываются даже в США, поскольку она признана наименее эффективной. Знание тесно связано с организацией процесса мышления. Особенно это касается гуманитарных наук, в частности истории. Можно заставить учеников выучить массу исторических фактов, дат, но это не поможет ему связать три-четыре элементарных предложения. Тестовая система не позволяет судить, насколько развиты навыки мышления человека, а ведь именно это требуется при дальнейшем обучении в высшей школе. Директор одной школы в Тамбовской области пошутил: «Теоретически ЕГЭ может сдать глухонемой». Что эффективнее: собеседование или тестовая система? На мой взгляд, первое. Оно позволяет увидеть и оценить навыки мышления выпускника.
Игорь Смирнов, учитель немецкого языка, директор школы №9 г. Гатчины Ленинградской области, заслуженный учитель РФ, кандидат педагогических наук, учитель года России-2002: Конечно, у собеседования есть много плюсов, поскольку мы привыкли к такой оценке нашего ученика. Но с другой стороны, я никогда не смогу поставить двойку своему ученику. Я обязательно поставлю ему положительную отметку. Имея опыт работы в высшей школе и 30 лет работы в общеобразовательной школе, скажу, что мы своих детей любим, уважаем, жалеем, а иногда жалеем не ребенка, а маму. И поэтому в нас всегда превалирует субъективный фактор. Мы в России живем, у нас такой менталитет! Нам кажется иногда, что все эти западные штучки – тесты множественного выбора и прочее – никак не согласуются с душевным отношением к нашему ребенку. Зная это противоречие и сталкиваясь с ним каждый год, я задаю вопрос – а что же такое качество образования? Наверное, качество образования – это то, что ученик оставит за собой, когда уйдет от учителя. Может быть, он забудет, в каком году произошла Куликовская битва. Но он будет знать, что может в любой момент подойти в библиотеку, достать нужную книгу и узнать, когда она произошла. Или включить компьютер, выйти в интернет и найти, когда была реформация в Германии.
Мы работаем с детьми и говорим: «Боже, да он в 11-м классе, из него ничего не выйдет, остается три нарисовать». А на самом деле это только первая ступенька к жизни. И доходят дети до этой ступеньки по ельцинскому пути. Мы же всех берем и обучаем. И в 10-й класс всех берем. Почему в нашей стране происходит так? Потому что за успехи ребенка ответственен учитель. Но ведь демократия – это ответственности не только одной стороны. Любое демократическое общество – это ответственность в том числе и ребенка за свое продвижение по своему образовательному маршруту. А мы к этому детей не приучаем даже в начальной школе. Ребята приходят в 5-й класс, а там другой учитель, и его раздражает, что дети не знают, как вести себя, они ждут команды: «Взяли ручку, начали писать». Довели их до 9-го, они сдали экзамены. Вы сидите, беседуете мило и говорите: «Петя, я тебе поставлю три, только ты дай мне обещание, что в 10-й класс не придешь». И мы зададим вопрос, и даже если у нас на экзамене будет зам. главы администрации, Петя все равно скажет пару слов, и мы поставим ему тройку и будем довольны, что дали мальчику путевку в жизнь. Но Петя окрылился и пришел 1 сентября в соответствии с законом нашего первого президента в 10-й класс, и никто не может сказать Пете «нет». Ну легкий шок в учительской, ну директору высказали, что мы думаем об образовательной политике. Учить-то надо, а самое главное – Петю нужно к единому государственному экзамену подготовить. Я думаю, что при данной образовательной политике сдача ЕГЭ довольно проблематична для всех – и для Пети, и для учителей. Потому что в нашей стране не Петя отвечает за качество образования, как на Западе. Там учителю никто не имеет право сделать замечание: «У тебя качество знаний 20%». А у нас за это отвечает учитель. Поэтому сложно говорить, как это будет у нас, но эксперимент идет, все мы с 2005 года будем сдавать экзамен. Наверное, что-то изменится в образовательной политике. Хорошо, если возродятся ФЗУ, ПТУ или пусть они колледжами называются, в общем, те учебные заведения, которые будут готовить рабочих, печников, нормальных сантехников, штукатуров и даже дворников. А им одиннадцатилетнее образование ни к чему. Если система будет открытой, пометет он улицы два года и скажет: «Хочу дальше на машине электронной работать», и пойдет на курсы, будет учиться дальше и будет сам отвечать за свое образование.
Дмитрий Добротин: Я был в командировке в двух регионах – Самарской и Калининградской областях. И в тех школах, где я присутствовал на сдаче экзамена по выбору, я ни от одного из учителей не слышал критических замечаний, никто не говорил: «Наши дети не смогут их сдать». Ученик, который знает, что будет сдавать экзамен, который действительно учился, готовился к нему, вполне реально может его сдать. Я понимаю, что есть предметы, которые сдаются без выбора. Тогда речь идет не о том, что экзамен плохой или форма аттестации плоха, речь о том, что нужно модернизировать контрольно-измерительные материалы, более четко дифференцировать эти части.
ЕГЭ действительно дает объективную картину знаний выпускников. И то, что пока для получения трех баллов по химии школьник должен освоить около 50% базового материала, – это реальность. Если мы попробуем дать полный минимум, ребята его не выполнят. В этом есть и наша вина. Мы очень часто гоняемся за «журавлем», не давая детям минимума. Нам кажется, что им это и без нас понятно. Мы пытаемся дать интересные «узкие» моменты, которые, как нам кажется, развивают наших учеников.
Екатерина Филиппова, учитель французского языка школы-гимназии №34 г. Рязани, учитель года России-1996, кавалер почетного знака «Общественное признание»: Я учитель французского языка. Это очень непопулярный язык, для «сливок» общества. Я работаю учителем французского языка уже 26-й год. Я из Рязани. Наша область не участвует в эксперименте по ЕГЭ, и я очень об этом сожалею. Наши дети будут в стрессовой ситуации. И у меня сейчас 11-й класс на выпуске. Трое из моих немногочисленных учеников – умнейшие дети, которые выбирают для своей будущей специальности именно французский язык, и я этому безмерно рада. Но в этом составе есть дети, которые могут позволить себе роскошь нанять репетитора, и есть дети, которые не имеют такой возможности. Один мой способный мальчик относится ко второй категории. Я говорю: «Мы с тобой будем заниматься». Ты набираешь кипу этих тестов, делаешь их, а я совершенно безвозмездно направляю, консультирую тебя. Подводя итоги первого полугодия, я дала своим детям опубликованный демонстрационный вариант ЕГЭ. Он написал лучше всех. Я говорю: «Тебе не повезло на год». Он заканчивает школу в
2004-м. Я говорю: «Если бы ты заканчивал школу в 2005-м и сдавал ЕГЭ, ты бы поступил с первого захода». Он ответил мне: «Я добьюсь своего». Стандарты выстроены грамотно, с учетом программы средней школы, современных УМК, есть коммуникативная направленность: нужно три минуты наговорить по ситуации, с которой ребенок может встретиться в жизни. Я не мыслю модернизации иноязычного образования без модернизации всей системы образования. Модернизация – это значит взять из российской, советской школы все самое ценное, что в ней есть, и привнести элементы современности. ЕГЭ, с моей точки зрения, вписывается в модернизацию.
Ирина Добротина, учитель русского языка и литературы НОУ «Надежда+Вика» г. Москвы, победитель конкурса «Учитель года Ивановской области-2002», лауреат конкурса «Учитель года России-2002»: О ЕГЭ я слышу из СМИ, еще больше это обсуждается дома. Хочу высказать позицию учителя русского языка. Мы все в душе немножко обломовы. Русский человек тяжел на подъем, мы всегда боимся чего-то нового. Наши ученики гораздо меньше боятся ЕГЭ, чем мы. Но мы понимаем, что это очередная проверка и для нас. Мы всегда ставим тройки, четверки, пятерки, а сейчас нам кто-то поставит оценку. Мы очень переживаем за успех наших детей. Петя не справился с ЕГЭ, а я считаю, что я не справилась, потому что это я его не научила. Нужно сохранить собственное душевное спокойствие, комфорт. Не накручивать собственных детей: «Ты не сдашь ЕГЭ!» Расслабьтесь, успокойтесь и работайте. Приезжают учителя из регионов и говорят: «А нас заставляют пройти всю программу по русскому языку до января, а с января, директор сказал, будем готовить к ЕГЭ». Вы должны вспомнить, что вы учитель и не подчиниться. У вас есть программа. Уверяю вас, программа русского языка для 10-11-х классов рассчитана на то, что если вы даете всю теорию, практику, то дети у вас будут готовы к единому государственному экзамену. Не подчиняйтесь, громко говорите: «У меня есть программа, я обязан ее выдать, и я не собираюсь натаскивать кого-либо к этому единому экзамену». Дети справятся.
Профильная школа
Игорь Смирнов: В 1986-1987 годах, во времена перестройки, в Гатчине – а это небольшой город, 95 тысяч человек, – стали появляться частные учебные заведения, лицей, гимназия, которые переманивали к себе лучших учеников. И это заставило педагогические коллективы общеобразовательных школ искать свою нишу. Наша школа тогда тоже выбрала свое лицо. Мы хотели дать каждому ученику возможность пройти свой образовательный маршрут. У нас большой коллектив, свыше 90 учителей, потенциал очень хороший. И у нас не только родители хотели, чтобы дети имели возможность профилизации, но и учителя стремились проявить себя, реализовать свои способности. Мы организовали многопрофильную школу. Она существует уже 16 лет. Может быть, нам было легче это сделать, потому что параллели у нас были очень большие. Сейчас 150-160 человек в параллели, а тогда – 200-250. Такому количеству учащихся было легко участвовать в конкурсе для поступающих в профильные классы. Мы достигли многого за эти 16 лет. Первое: дети поняли, что им интереснее учиться в школе, если есть возможность уделять больше внимания тем предметам, к которым душа лежит. Ежегодно в каждой параллели мы открываем класс с углубленным изучением физики, математики, информатики. Второе направление – химико-биологическое. Третье – гуманитарное: языки и литература. А четвертый профиль – экономический, без него школа в наше время не может существовать, потому что родители только и мечтают о том, чтобы их дети были или экономистами, или юристами. И плюс мы открывали образовательные классы для всех желающих. В образовательные классы стремились те, кто ходит в музыкальные, художественные школы, спортсмены. Таким образом, мы начали профильное обучение, как в Германии, после 7-го класса. Самый большой конкурс, по традиции, – в физико-математический класс. И два года был большой конкурс в химико-биологический класс.
В чем разница между классами с углубленным изучением предмета и профильными классами? Об этом стоял вопрос на коллегии Минобразования. И большинство директоров школ, учителей, специалистов, которые работают в таких школах и классах, сказали: два года профилизации – это фактически ноль. Для того чтобы вырастить специалиста на подступах к высшему образованию, двух лет мало. Конечно, можно из программы выбросить все остальное. Для гуманитариев сделать один интегрированный час физики и химии. Но тогда какое философское мировоззрение будет иметь этот выпускник?
Профилизация – это ни в коем случае не овладение профессией и не профессиональное образование. Профилизация – это углубленная подготовка выпускника в определенной отрасли. А в отрасли может быть очень много самых разных профессий, которые он будет после 4-го курса в вузе выбирать. Но ясно, что без профиля преодолеть конкуренцию при поступлении в вуз, да еще при наличии ЕГЭ, совершенно невозможно. Надо давать хорошую подготовку, а она от чего зависит? Важно, чтобы учитель был профессионалом, чтобы дети были мотивированы, а школа оснащена как в Японии. И вот тогда мы все вопросы решим – и профилизации обучения, и качества образования.
Для вашего региона может быть такая схема. Положим, у вас есть замечательный специалист по химии. На базе школы, где работает этот замечательный химик, и может быть создан профильный класс. Дети после занятий придут сюда заниматься. Есть в другой школе учитель русского языка и литературы, который прекрасно готовит в вуз, пусть она ведет профильный класс для гуманитариев, и к ней могут ходить все желающие. А городской отдел народного образования профинансирует эту систему. Нужно использовать все потенциальные возможности региона, города.
Оценка
Григорий Погадаев, учитель физической культуры СШ №5 г. Одинцово Московской области, кандидат педагогических наук, член номинационного жюри конкурса «Учитель года России»: Физическая культура – это правильное название для предмета. Ребенок должен приходить в школу на урок физической культуры, а не спорта. Вы, наверное, уже слышали, что существует приказ, чтобы ставить на уроках физкультуры «зачтено – не зачтено». Дальше в этом документе указано: каждая школа на своем педагогическом совете решает, отказываться от оценки или нет. Если это профильный спортивный класс, то желательно оценки оставить. Пишут также, что сначала будет эксперимент, потом министерство соберет данные и выработает рекомендации, которые будут даны нам, учителям.
Из своего опыта скажу: отменят оценку или оставят, у меня все равно будет свой подход к выставлению баллов. Допустим, ребенок 12 раз подтянулся – это пятерка. А в журнале, других официальных документах можно писать «зачтено», все, что угодно. Я давно работаю без оценок. И никто недовольства не высказывает. Новички иногда спрашивают: «А какая у меня оценка?» Я беру его ладошку и пишу на ней. «А теперь, – говорю, – какую бы ты себе оценку поставил?» Не было еще расхождения, чтобы ребенок обиделся на то, какая оценка у меня тут нарисована. Как правило, она выше на балл получается, чем он ожидает. Почему? Но он же работал.
Записала Оксана РОДИОНОВА
Выбор читателей
Комментарии