Страна, которая не будет кормить своего учителя, будет кормить чужого солдата. Валерий КАЗАКОВ

Писатель Валерий КАЗАКОВ родился в октябре 1952 года на станции Реста (деревня Горбовичи) Могилевской области в Белоруссии. Служил в Эстонии и Германии, окончил Высшее военно-политическое училище, затем – Литературный институт имени Горького. Работал военным корреспондентом газеты «Красная звезда», в Российском союзе ветеранов Афганистана, Совете безопасности, Администрации Президента России. Полковник запаса. Награжден тремя орденами, 20 медалями и знаками отличия, кандидат социологических наук. Автор книг «Философия звука» (стихи), «Разбитое зеркало Карабаха», «Асфальт и тени», «Записки колониального чиновника», «Сон в бессонницу», «Тень гоблина», «Искушение столоначальника». Решением президиума Международной ассоциации писателей баталистов и маринистов 15 апреля 2009 года Валерий Казаков удостоен звания лауреата Международной литературной премии им. Валентина Пикуля.

– Валерий Николаевич, в современной литературе обращение к теме Великой Отечественной войны – редкость. Вы, можно сказать, из тех редких современных писателей, которые не обходят ее стороной в своем творчестве. В рассказе «Мазур» действие разворачивается в годы Великой Отечественной, в рассказе «Льгота смерти» – в афганскую войну, наконец, «Пятьдесят баксов» – эпизод из войны в Чечне. Вы человек в прошлом военный, но военная тема, в частности, тема Великой Отечественной, думаю, близка вам еще и потому, что вы родились в Белоруссии, где фашистские войска пробыли несколько лет.

– Мне кажется, неразгаданность Второй мировой войны чревата и будущими войнами. Естественно, эта тема тянет и потому, что и отец мой воевал, дед, мама была в так называемых Заслоновских лесах (Витебская область). О войне писали очень многие, но не все, к несчастью, правду. К таким немногим можно отнести Виктора Астафьева, Константина Воробьева, Василя Быкова. Я считаю, что правда солдата и правда генерала отличаются. Поэтому редко генерал может быть братом для солдата. Это не значит, что существует некая непреодолимая черта между офицером и солдатом, она складывается волею судьбы. Я отношусь к тому поколению, которое играло в «войнушку» в настоящих окопах Второй мировой, которые еще не были засыпаны, с настоящим оружием, валявшимся по нашим лесам и болотам. Нам предстоит открыть и осмыслить всю правду о том, какой действительно была война на территории Украины и Белоруссии, ведь многие считают, что здесь шла не только Великая Отечественная, но и гражданская война, особенно в западных областях. После того как эти территории были освобождены, здесь действовало довольно разветвленное националистическое подполье, боровшееся с советской властью, и эта борьба освящалась идеей государственной независимости, которая и пришла в 1991 году. Мы должны литературно осмыслить историю: почему так легко рассыпался Советский Союз при существовании единой армии, единой партии, которая якобы была монолитной. Александр Иванович Лебедь, бывший секретарь Совета безопасности и губернатор Красноярского края, часто повторял фразу: «Назовите мне секретаря обкома партии, который в 1991 году ушел в леса и организовал партизанский отряд по защите Советского Союза…» Когда создается вакуум, появляются подделки, и сейчас на экраны выплеснулось много «макулатуры» о Второй мировой войне. Они по своему содержанию подобны тем примитивным фильмам, которые показывали несколько десятилетий назад: немцы – придурки, доблестная Красная армия их разбивает, Гитлер – страшное убожество… На подобном материале нельзя воспитывать. Даст ли все это положительный эффект? Мы не задумываемся, почему в стране, победившей фашизм, существуют профашистские организации?

– Это связано еще с одной важной темой – темой патриотизма. Его понимают по-разному, и мало кто даст четкое определение.

– Патриотизм прежде всего заключается в правде. Если мы каждый раз в двадцать или пятьдесят лет будем переписывать историю, то не сможем воспитать патриотов. Мне кажется, на сегодняшний день государство ушло от проблемы воспитания патриотизма: нет тех институтов, которые занимались бы этим напрямую. Воспитания патриотизма нет в школьных программах, нет на телевидении. Нет массовых молодежных организаций, объединенных идеей патриотизма. Попытки создать молодежные движения на базе спущенных сверху директив не сыграют большой роли, более того, мне кажется, они дают свой отрицательный эффект. Людей сызмальства начинают приучать лицемерить. Мы ведь знаем мероприятия, куда людей привозят на автобусах и не засчитывают прогул учебных занятий, дарят красивые шарфы или еще какие-то вещи. Вместо естественной для молодого человека идеи служения Родине (это, мне кажется, врожденное качество!) ему навязывают утилитарный подход: пришел – что-то получил.

– Кстати сказать, в советские годы воспитание патриотизма велось не только на примерах Великой Отечественной, но и афганской войны, о которой вы тоже писали.

– Любое проявление героизма может служить примером для воспитания, и нельзя сказать, что во время афганской войны их не было, как нельзя сказать и того, что примеров героизма не было в нынешних войнах, которые идут на Северном Кавказе. Как бы их ни называть: антитеррористические операции или иначе. Если гибнут люди – это и есть признак войны, остальное от лукавого. Остальное – правда генерала: если погибло меньше ста человек в день – это не война. А для матери один ребенок с оторванной рукой – уже война.

– Иногда психологи дают такой совет: если что-то беспокоит, мучает, нужно сесть и написать это на бумаге. Иногда написанное может стать рассказом или повестью. Испытывали ли вы что-то подобное?

– Мне еще повезло, что в Литературном институте я учился на очень интересном семинаре Евгения Михайловича Винокурова. Чудный поэт, философ. Он с тихой славой, но без него не существует и фронтовой, и послевоенной поэзии. Он говорил: «У каждого мужика всегда должна быть своя война». Это не обязательно война в прямом смысле слова. Это – повседневная жизнь. Я исповедую принцип реализма, когда пишу, потому что ничего более «сюрреалистичного», чем наша подлинная жизнь, не существует. На днях в Центральном доме литераторов был вечер, рассказывали о каком-то сборнике поэзии, где половина стихов написана матом. Мы доходим до абсурда в погоне за какой-то «модерновостью», мы теряем лучшие человеческие качества. Каждый из нас знает ненормативную лексику и так или иначе ее где-то применяет. Но это не значит, что она должна быть не то что литературной нормой, но обыденным явлением нашей разговорной практики. А у нас ведь прошел Год русского языка, была создана Государственная комиссия по русскому языку при президенте, но, как ни странно, туда не вошел ни один писатель. Зато вошли олигархи. Если олигархи и крупные чиновники могут позволить себе провести вечеринку вместе со Шнуровым на крейсере «Аврора», то о каком патриотическом воспитании мы можем говорить? Патриотическое воспитание мы отдали на откуп энтузиастам. Вот я был в Обнинске. Человек – по профессии электромонтажник – ведет для детей кружок минералогии. Они изучают камни, ходят в экспедиции, у него целая школа ребят, которые этому делу посвящают жизнь. Многие из нас сталкивались с инициативными людьми, живущими под девизом «Сердце отдаю детям». Но если раньше такие люди могли получать какие-то расходные материалы, теперь… Я в детстве ходил в авиамодельный кружок, с нашим руководителем мы получали клей, резину, что-то еще, сейчас этого нет. Если мы не опомнимся и не начнем уделять внимание патриотическому воспитанию людей в ежедневной жизни, то я не знаю, кто будет завтра держать оружие и защищать Родину. Не думаю, что дети очень богатых людей.

– Когда-то в школе был предмет начальной военной подготовки, его содержание растворилось сегодня в «Основах безопасности жизнедеятельности». Но об НВП спорят: стоит ли его вернуть или нет.

– Я не знаю, нужен ли этот предмет. По-моему, лучше укреплять и развивать внеклассную работу. В моем школьном детстве были разные кружки, и мы уходили из школы в двенадцатом часу, техничка ворчала: «Вечно вы тут сидите». У нас никто в школе не курил. Это был другой мир. Если мы уберем из программ русскую литературу, в том числе и ту, которую мы называем социалистическим реализмом (там были очень хорошие произведения, просто учитель должен объяснить их особенности), мы патриота не воспитаем. Факультативами нельзя воспитать патриота. Этим нужно заниматься изо дня в день. Это обыденное, повседневное дело. Это и чтение, и посещение памятников, встречи с ветеранами, праздники. Если прийти и сказать: «Дети, я вас сейчас научу патриотизму», – не выйдет ничего. То же и уроки начальной военной подготовки. Ну покажут, как разбирается автомат. Любой человек в армии научится этому в течение полутора часов. В ополчение же сейчас никто не пойдет… И вообще в формировании человека, не патриота, а просто человека, отвечающего за свои поступки, одну из основных ролей играет не только семья, но и учитель. Это настолько близкие понятия, что, перефразируя известное выражение, можно сказать: страна, которая не будет кормить своего отечественного учителя, будет кормить чужого солдата.

– Имеет ли современная писательская среда потенциал, чтобы по-настоящему осмыслить и давние, и недавние войны?

– Литература, независимо от того, что государство упорно не желает замечать патриотически настроенную часть интеллигенции, все равно существует, выходят книги, газеты без «националистических завихрений», для мыслящих людей. Кстати, я знаю, что ваша газета считается, что ли, прикладной, для особой профессиональной аудитории, но она востребована, и, бывая на творческих встречах в глубинке, я не видел ни одной школы, где бы не было вашей газеты. Это тоже показательно. Беда в том, что творческие объединения низведены почти до уровня общественных организаций, приравнены к клубам собаководов, садоводов-любителей. А труд писателя, вроде бы востребованный и необходимый, не является трудом, вы не найдете в перечне профессий профессии «писатель». Человек, который может писать всю жизнь книги, получает пенсию по старости, а не по производственной деятельности. Сегодня в нашей литературе, кинематографе, театре существует здоровый потенциал, работающий на благо нравственности, нашей будущности. Но если мы уберем из учебников Шукшина, сложно будет понять, что такое русская душа. Это можно найти и в прозе XIX века, но это уже другой пласт, более отдаленные от нас реалии, иная эпоха.