Сторонник разумного экстремизма. Он не захотел оставаться чиновником. И стал директором детдома

В 27 он пришел в Департамент образования и науки Самарской областной администрации. Руководит отделом. В 33 возглавил одно из двух департаментских управлений. В 34 продал квартиру в столице губернии и поселился в детском доме периферийного городка Отрадный. Вот уже девять месяцев Вадим Комаров в детдоме директор.

Видимых поводов к такому повороту судьбы не было никаких. Он защитил кандидатскую и неплохо зарабатывал, получая, кроме чиновничьего жалованья, гонорары за лекции и публикации. В департаменте его ценили. И как практика, умеющего запускать инновационные механизмы, и как теоретика реформ – Комаров изобрел схему нормативного финансирования учреждений дополнительного образования.

Комарова ценили, на Комарова рассчитывали, а Комаров подал прошение об отставке. Его уговаривали изменить решение. Три месяца.

Монолог чиновника, сознательно понизившего собственный статус

«У меня ведь два базовых образования. Классический университет – истфак. Педагогический – музыкальное отделение института художественного образования. Второе получил, когда работал во второй гимназии. Замом по воспитанию. Второе возникло не на пустом месте – я окончил музыкальную школу (по классу фортепиано), и разговоры о том, чтобы остаться в музыке, велись активные – педагогам казалась интересной моя техника исполнения.

Мне казались интересными медицина и педагогика, и, занимаясь в музыкальной школе, я учился в медико-биологической, руководил районной школой комсомольского актива и лишь в классе десятом сделал окончательный выбор в пользу СамГУ. Но пришел после вуза в гимназию, услышал, как гимназические пацаны поют духовную музыку, и понял, что хочу в этом участвовать. Очень скоро сделал свой хор. Хор мальчиков-мутантов, как шутила критика, хотя то была правда чистая. Пятьдесят пацанов, которые петь не могут по определению, потому что находятся в возрасте, когда созревает маскулинность и ломаются голоса. Но есть одна потрясающая вокальная методика. Позволяет одному мутирующему парню издавать звуки валторны, другому петь, как поет альт… Я ее применил. Мальчишек слушали в Смольном соборе, в Зале Чайковского они давали концерт вместе с оркестром кинематографии…

А еще у меня был детский музыкальный театр. «Школа звезд». С мюзиклом «Кошки». Театр гастролировал в восьми странах мира. Играли у Наталии Сац… Я уже служил в департаменте.

Несколько месяцев без детей, чувствую – мне плохо. Просто физически.

Стало вдруг казаться, что вся эта моя чиновничья и научная суета к реальным проблемам реального ребенка отношения не имеет. Что в новой доктрине образования, которую я, как госслужащий, обязан продвигать, ребенка видно еще меньше, чем в старой – догматичной и милитаризованной. И захотелось уйти. Вообще из этой системы. Предприниматели, готовые купить меня за 2-3 штуки баксов менеджером по персоналу, нарисовались довольно скоро, и я совсем уж было решил сдаться, но поймал себя на мысли – а многое ли изменится от того, что из бюрократа переквалифицируюсь в клерка? Притормозил, и тут случилась командировка в Отрадный, и в числе прочего в гороно зашел разговор о детдоме, из которого уволился очередной директор. Детдом областного подчинения, в департаменте искали, но никак не могли найти человека, который бы отважился вакансию заместить. Не обнаруживалось желающих и в Отрадном.

– Сами бы взяли и стали работать! – обронила, помню, завгороно. И вот я тут».

В детском доме Отрадного 330 обитателей. Социально и педагогически запущенных, их сюда свозят со всей губернии. Больше половины отстают от своих сверстников в умственном развитии. У нескольких просто клинические диагнозы – эклективный мутизм, маниакально-депрессивный психоз, депрессия с психоподобными расстройствами…

На одном из своих первых в детдоме уроков Комаров предложил старшим из этих ребят высказаться относительно счастья.

– У меня проблема, – признался один из девятиклассников, – я не знаю, что это такое.

«Те, у кого не было безмятежного, настоящего детства, страдают всю жизнь», – писал Януш Корчак. Мое детство было настоящим. В нем были проблемы, но оно было насыщено яркими событиями, которые создавали вот этот самый счастливый фон.

«Родители расстались, когда мне было два года, но я не чувствовал себя ущербным. Мы жили небогато, но с шести лет мама возила меня на Черное море, откладывая в течение года деньги на поездку со своей небольшой зарплаты. Она вела очень активную жизнь, и эта ее жизнь была и моей тоже. Доверяла при этом абсолютно. Уроков со мной не делала, за дневниковыми записями не следила, предоставляя самому решать, кем быть – отличником или хорошистом. И если я возвращался позже обычного, истерик не устраивала, хотя одному Богу известно, чего стоило ей ожидание очкарика, затерявшегося на темных улицах не самого спокойного города.

Но можно ли сделать счастливым детство обитателя вот этого нашего дома? «Счастье – это когда у тебя мечты сбываются», – написал еще один участник того моего опроса. О чем мечтают мои нынешние воспитанники?

У нас есть мальчишка Димка девяти лет. Каждый день приходит ко мне в кабинет звонить тете. Номер помнит плохо, так что набирает всякий раз разный и строго спрашивает в трубку: «Это кто?» Вздыхает: «Опять не дозвонился». И дает поручение: «Вадим Владимирович, если мне позвонят, скажите, чтобы обязательно приехали в субботу».

«Очень хочу увидеть мать в трезвом состоянии. Бывали моменты дома, когда она была трезвая, но редко. Это заветная мечта», – написал парень пятнадцати лет на том моем уроке.

Я не в силах избавить его мать от алкогольной зависимости. Но встречу с ней попытался устроить. Ему и его брату. Поездка закончилась грустно: выяснилось, что женщина умерла два года назад. Старший совершенно спокойно отнесся к известию, младший пустил скупую слезу, а несколько часов спустя оба радостно бултыхались в аквапарке. Они мечтали о встрече с матерью, но уже научились обходиться без нее – семья ушла из списка их жизненных ценностей.

А к Димке, тому малышу, что ходит ко мне звонить, тетя-таки приехала. И он светился от счастья. И потому я с поездками не «завязываю» – везу каждого, кто об этом просит.

Садимся и едем.

Вот только с личным…

Комаров родился под знаком Близнецов. Даже если эти люди не станут актерами, они все равно умудрятся прожить за жизнь множество жизней. И того попробуют, и этого.

«…Недавно поймал себя на мысли, что за последний год в моем бардовском репертуаре не появилось ни одной новой песни. Понял – начинаю тормозить. Соберется задушевная компания, а я не удивлю ни одной новой песней. Выкроил два часа – разучил. Только собрался укладываться – стук в дверь. Главный «бандит» детдома: «Поспорьте со мной». На часах одиннадцать без пяти – долго не могу понять, о чем речь. Наконец понимаю. Парень решил заключить с собой пари на то, что в течение 10 дней не будет курить. Я ему нужен как рефери. Редко выхожу из себя, а тут чувствую – закипаю. Но сосчитал до десяти – валяй, говорю, спорь. И очень радостно было мне, что сдержался. Это ж моя идея – так спорить. Точнее, не моя – Корчака. Мы ее применяем. Опять же визиты санкционированы мной. По принципу партнерства строятся у нас теперь в детдоме отношения. В том числе и между детьми и взрослыми. И если я могу позволить себе зайти к ним после 10 часов вечера, то, значит, и они могут позволить себе то же самое.

Личная жизнь? Живу один. За исключением того времени, когда ко мне приезжает мой сын. Пашка. С женой мы расстались. С таким человеком, как я, жить, согласитесь, непросто… Мы любили. Это была такая романтическая история. Началась в школе. Через пятнадцать лет после первых поцелуев в парадном встретились вновь.

Она гордилась тем, как складывается моя карьера. Успехами моего хора, театра… Но ей самой внимания моего недоставало… У меня же даже отпусков в привычном понимании не было. Все свободное от департамента время проводил с детьми: репетиции, концерты, гастроли. Пашка всюду со мной ездил. Однажды собралась и ушла.

Жену он не окликнул, но решение о создании воспитательных групп по семейному типу, способных хотя бы отчасти компенсировать ребенку утраченные семейные связи, принял.

Семейные группы – десять детей разного пола и возраста, прежде всего из тех, кто имеет в детдоме братьев и сестер, и два воспитателя. Живут в детдомовском же комплексе, но в отдельных помещениях. «Квартирах».

– И, конечно же, это дорогое удовольствие – семейные группы. Но я считаю принципиальным делать любую работу с максимально возможным качеством, даже если это связано со значительными затратами.

У нас на самом деле бюджет нехилый: только на питание около 700 тысяч в месяц отпускают. Если я что-то выращу сам, что-то куплю оптом – сэкономлю. Я раньше только в первом интернате (их в комплексе два) экономил. За месяц на оптовых закупках – 20 тысяч. Удивляются – какая мебель в кабинете директора. Во-первых, не такая уж и дорогая. Во-вторых, мы можем себе это позволить. Дети сытно, вкусно накормлены. Одеты, обуты. Я могу купить на сэкономленное и мебель, и тот же компьютер.

Хотя семейные группы – это не только возможность очеловечить условия жизни в детдоме, но и попытка характер маленького человека сформировать иначе, чем его формирует жизнь на государственный счет.

Меня обвиняют – начал с ремонта кабинета директора. На самом деле приехал, собрал детей и сказал им – мне нужны помощники. Предлагаю вам эту работу. Зарплата небольшая – 50 рублей в месяц. Хотя работа серьезная. Помощники – проводники моих идей, и надо, чтобы это были люди среди вас авторитетные. Подумайте, посоветуйтесь, предложите кандидатуры.

Это была первая вакансия на нашей бирже труда. Сейчас там много разных. По столярному делу, по швейному, дворницкому, строительному… Мы создали ситуацию серьезной работы. И дали им в руки заработанные ими деньги. Меня за это били – пропьют, на сигареты истратят. Нашли способ контроля. Не универсальный, но ребят не унижает. Для меня это главное – не оскорбить их достоинства. Для многих из них это тоже, кстати, из неизведанного. Никогда не забуду недоумения в глазах пацана, которому, наверное, впервые в его жизни взрослый сказал: «Извини, я не прав».

Свои педагогические воззрения (Комаров – за педагогику здравого смысла, но построенную на гуманистических принципах) он изложил в книжке «Детское счастье. Кто против», которую написал, уже работая в детдоме и которую уже печатают в издательстве «Агни». Это своего рода дневник начинающего директора. Над ошибками своими он там размышляет. Фиксирует удачи. И свой уход из департамента в книжке той объясняет. Но не тешит себя при этом надеждой, что объяснение удовлетворит всех без исключения. И правильно делает. В Отрадном его объяснениям не верят и выдвигают собственные. Одни считают, что он приехал писать докторскую. Другие – делать деньги. Третьи говорят о нелинейном способе дальнейшего карьерного роста – мол, при успехе затеянного Комаровым предприятия можно будет прямо из Отрадного выскочить в кресло чиновника не второго, а первого ранга.

При успехе или умело созданной иллюзии успеха в Отрадном немало таких, кто считает детдом от Комарова не более чем потемкинской деревней.

А еще там считают, что он унижает детдомовских педагогов и преподавателей.

Не умеешь – не берись!

«Город в большой претензии на детдомовцев. Но в городе норма – продать несовершеннолетнему воспитаннику водку, купить у воспитанника металл, заведомо зная, что краденый. Тапки за червонец, заведомо зная, что тапки из детдома. Обменять у него на стакан семечек лампочку, ту, что он из детдомовского коридора вывернул.

Я понимаю, основная моя задача – воспитать воспитателя. Но есть люди, на которых просто преступно тратить время. Я о тех, чей алгоритм отношений с детьми можно свести к формуле «Не зли меня – убью!». О тех, кто просто ленив. И умом, и сердцем.

Понятно, что труд это тяжелейший, и те 20 процентов надбавки, которые имеют в детдоме педагоги, с трудом этим несоизмеримы. Так не берись!

…Знаете, такого учреждения, как это, в области больше нет. Тут только помещений 12 тысяч квадратных метров. 90 гектаров земли да еще школа на Безречье. Мы взяли ее в аренду, чтобы лагерь там разместить. Так вот на одном из первых педсоветов, которые еще в руинах проходили, я педагогам сказал, что поставил перед собою цель – через три года тут должен быть «город-сад». Про самоуправление рассказал, про «семейные группы» и группы доверия, ресурсный и медико-диагностический центры. Про биржу труда, подсобные хозяйства…

Они меня кремлевским мечтателем назвали. Но когда сюда пошли грузы машинами, когда здесь появился транспортный парк в 14 единиц, половина из которых новые, когда вдруг перестали поступать жалобы от окрестных жителей на разграбленные гаражи и сараи, я эти слова в свой адрес стал реже слышать».

…Отрадный – не глухая деревня, а развивающийся промышленный город. Комаров в Отрадном год и на другой едва ли слиняет. И каюсь – очаровал. Но героем, заметьте, я его ни разу не назвала. И повествование свое не точкой завершаю – многоточием.

Имена воспитанников изменены.

Самарская область