Сто дней не сто лет. Но успеть можно многое

Время нынче бежит так быстро, что порой не успеваешь заметить, сколько прошло дней после того или иного события. Вот и президент Российской академии образования Людмила ВЕРБИЦКАЯ в водовороте событий вдруг обнаружила, что прошло сто дней после ее избрания на этот ответственный пост. Надо сказать, что за это время мы увидели, как Людмила Вербицкая сделала то, к чему «Учительская газета» призывала долгое время: заменила главного хозяйственника РАО Бориса Мартиросяна, предложила возвратить в академию институт повышения квалификации, ратует за приближение науки к реальной практике системы образования. Вместе с Людмилой Алексеевной мы обсудили эти решения, а потом подвели некоторые итоги этого непростого периода.

– Людмила Алексеевна, давайте сразу начнем с главного: что удалось сделать за сто дней, помимо того, что уже известно всем?- Честно говоря, удалось немного, ведь я практически заново открывала академию для себя.- Были какие-то неожиданные открытия?- Я думала, что знаю академию, но когда пришла, оказалось, что я ее вообще не знаю, годы, когда я входила в президиум РАО, давали лишь некоторое представление о том, что происходит. Поэтому за эти сто дней я начала чуть-чуть вникать в дела, еще очень далеко до того, чтобы можно было сказать: «Да, я ее знаю!»- С чего же началось узнавание?- В первые дни мне было важно все-таки понять, кто же работает в академии, определить кадровый состав. От чего-то я отказалась сразу, например, от некоторых советников, которые были у Николая Дмитриевича Никандрова. Я с уважением отношусь к их возрасту, заслугам, поэтому процесс расставания занял очень много времени, так как требовал особой деликатности. За сто дней надо было понять, кто и как работает, стало ясно, что с некоторыми подразделениями РАО работать невозможно. Например, здесь очень слабая юридическая служба, я не понимаю, как можно было 17 лет с ними работать. Мы создали новый отдел делопроизводства, потому что до того ничего не фиксировали и не делали. Я собрала директоров институтов, мы с ними поговорили, а потом встретилась с руководителями лабораторий. Самое интересное, что о том, что я делала в эти сто дней, мне говорили так: «Это впервые за семьдесят лет!» Думаю, что директоров институтов все же Николай Дмитриевич Никандров собирал, хотя они теперь уверяют, что многие из них даже не знали друг друга и на встрече со мной увиделись в первый раз. Вероятно, все же они лукавят: известно, когда человек уходит с должности, люди всегда стараются сказать такое, что они ему не говорили, пока он работал, а приходящему вместо него говорят вещи исключительно приятные. А вот когда я собрала руководителей лабораторий, то услышала много того, о чем директора институтов не говорили. Именно тогда мне уже стало понятно, что иметь 24 института РАО (25-я – библиотека), наверное, не очень разумно, так как они все очень разные, но многие дублируются по тематике и деятельности, и надо что-то с этим делать.- И вы решили быстро действовать?- Мне этого хотелось, но лишь 23 сентября 2013 года появились первые известные документы о реформировании отечественной науки, а 26 декабря 2013 года – соответствующее постановление Правительства РФ подписал Дмитрий Анатольевич Медведев, поэтому пока наша основная работа заключается в том, чтобы установить какой-то регламент взаимоотношений с Министерством образования и науки РФ.- Когда объявили о реформе РАН, стало известно, что две академии – здравоохранения и сельского хозяйства – присоединили к большой академии. Не кажется ли вам, что если бы присоединили и РАО, ее статус был бы выше, чем нынче, когда она относится к Минобрнауки РФ?- Нет, не кажется. Я рада, что нашу академию не присоединили к РАН. Не знаю, как там дела обстоят с двумя присоединенными академиями, может быть, это присоединение было разумно и логично, но Российская академия образования совершенно особая. Мне кажется, что Академия образования самая важная именно потому, что без нее не было бы никаких других. Все-таки наша академия занимается проблемами, связанными с детством, со школьным периодом, с дошколкой, сейчас мы начали устанавливать подходы (это еще не работа, именно подходы) по связи школы и вуза. Мне очень нравится вспоминать, как, когда Андрей Александрович Фурсенко стал министром образования и науки РФ и его представили коллективам в здании на Люсиновке, он позвонил мне и сказал: «Теперь я понял, что отвечаю за образование человека от рождения до смерти!» Так действительно обстоят дела, ведь все начинается с раннего возраста и заканчивается очень важным направлением – послевузовским образованием.- Вы ратуете за связь академии с высшей школой, но высшая школа – это одно, а РАО – другое. Представители высшей школы не знают, чем занимается академия, а академия – чем занимается высшая школа. Не секрет, что высшая школа приходит в РАО только тогда, когда ректор хочет стать академиком. Как вы относитесь к тому, что ВШЭ сегодня предлагает все реформы системы образования, а РАО стоит как бы в стороне?- Я критикую Ярослава Ивановича Кузьминова, хотя мы знакомы с ним много лет, но думаю, что мы сможем заключить с Высшей школой экономики договор о сотрудничестве в сфере развития образования. ВШЭ, конечно, считает себя главной во всем, но, думаю, и нам надо все же принимать участие в ее работе.- Одним из первых шагов РАО было решение о лишении самостоятельности Психологического института, об этом написала «Учительская газета», в Интернете письмо с протестом подписали уже почти 17 тысяч человек, к протестам готовы и известные зарубежные психологи. Вам не кажется, что такой шаг по отношению к ПИ РАО все же был ошибкой? Почему в интересах дела нельзя было объединить ПИ РАО и МГППУ, которые давно работают в рамках университетского округа, в единый научно-образовательный комплекс при Министерстве образования и науки РФ, тем более что в этот тандем теперь входит и 91-я школа академии, и социально-педагогический колледж?- Вероятно, все это будет так, тем более что Дмитрий Викторович не одобрил наши шаги по отношению к ПИ РАО и академику Рубцову. Я с большим уважением отношусь к Виталию Владимировичу, но он занимал две должности – директора института и ректора МГППУ, чего, на мой взгляд, не должно быть.- Кстати, статья о реформе по отношению к ПИ РАО была первым критическим материалом, появившимся в ваши сто дней президентства. Как вы относитесь к критике?- Я считаю, что критика нужна для работы. Никому не нужно, когда приходят и говорят, что все прекрасно.- Как будет проходить реформа в академии, какими соображениями вы будете руководствоваться при этом?- Какие-то институты ликвидировать сложно, а может быть, даже не нужно. Но нельзя не принимать во внимание, что одни институты работают хорошо, другие – не очень хорошо, причем по одним и тем же направлениям. Поэтому логично было бы такие институты объединить. Например, у нас три института занимаются социологией: Институт социологии, Институт социальной педагогики и Институт социализации и образования. Это направление работы для нас важно, мы говорили с Дмитрием Ливановым, и он подчеркнул, что ему будут очень важны наши разработки в этой области. Мы предполагаем, что после объединения институтов у нас будет их не больше одиннадцати, кроме того, появятся новые институты, например, Института языка в РАО до этого не было вообще, проблемами языка никто не занимался в академии, но такой институт должен быть. Мы сейчас имеем право сделать несколько научных центров. Конечно, у нас есть и Институт теории и истории педагогики, пока трудно себе представить, с кем его можно объединить, но есть ПИ РАО, Институт возрастной физиологии, Институт коррекционной педагогики. Может быть, в результате их объединения возникнет научный центр междисциплинарных фундаментальных исследований, тем более что хорошо известно, как прекрасно работают эти коллективы. Может быть, научный центр изучения детства, семьи и воспитания, в который, допустим, войдут Институт семьи и воспитания и Институт психолого-педагогических проблем детства. Может быть, научный центр управления образованием, в который могли бы войти Институт управления образованием, Институт инновационной деятельности, Институт образовательных технологий, Институт стратегических исследований в образовании. Или другой центр, в который бы вошли Институт содержания и методов обучения, Институт образования малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, Институт национальных проблем в образовании. Или такой центр, в состав которого могут войти Институт педагогики и психологии профессионального образования и Институт педагогического образования и образования взрослых. Есть направление информатизации: у нас прекрасная Научная педагогическая библиотека имени К.Д.Ушинского, я там была, мне очень понравилось, есть Институт информатизации образования и Институт научной и педагогической информации, которые могут работать вместе с библиотекой. Иными словами, пока есть идеи и наметки. То есть проблема объединения институтов и создания центров актуальна, что-то нужно делать, но мы с окончательными решениями не торопимся.- Не получится ли так, что сотрудники министерства, которому нынче подчиняется РАО, начнут командовать ею, диктовать, что и как надо делать?- Признаюсь, я тоже этого боялась, тем более что недавно у нас появился пример чиновничьего отношения к науке. Заместитель начальника одного из департаментов министерства, не поставив меня в известность, разослала письма директорам институтов и вызвала их на совещание как руководителей подведомственных организаций, причем никто ей этого не поручал – ни Дмитрий Ливанов, ни Марат Камболов. Она объяснила, дескать, Дмитрий Викторович сказал, что все нужно делать быстро, поэтому и разослала такие письма. Совещание мы, конечно, перенесли на другой день, но если так пойдет и дальше, трудно предположить, как мы будем сотрудничать. Думаю, в установлении контактов простого пути не будет.- И все же как будет строиться работа с министерством?- Мы договорились с Дмитрием Ливановым, что будет создана общая комиссия из пяти представителей РАО и пяти представителей МОН РФ, которые вместе за месяц разработают регламент нашего взаимодействия. Может быть, в результате какие-то институты останутся при министерстве, например ПИ РАО, а остальные вернутся к нам в виде научных центров. Очень надеюсь, что наша договоренность с Дмитрием Викторовичем, которая была до появления документов 23 сентября 2013 года, о том, что институты вернутся к нам в виде центров, будет реализована, мы сейчас готовим проект возможной структуры РАО. Наша идея с Дмитрием Ливановым заключалась в том, что после проведения аудита всех институтов РАО и согласия МОН на создание научных центров будет установлена связь этих центров с департаментами министерства, но эта связь будет осуществляться через президиум РАО. Для этого мы должны участвовать в подготовке госзаданий.- И все же я опасаюсь, что не очень профессиональные чиновники министерства задавят РАО мелкими поручениями.- У меня тоже много самых разных опасений. Тут очень важно, чтобы чиновники понимали, что и для чего нужно делать. Например, с руководителем Рособрнадзора Сергеем Кравцовым можно говорить, он профессионал, а вот как будет выстроен наш диалог с департаментами министерства, пока неизвестно.- Людмила Алексеевна, утвержден ли устав академии?- Пока нет. Дело в том, что мы не даем утвердить устав в том виде, в каком нам его предлагают. Правительство РФ внесло изменения в проект устава, который мы разработали, мы дважды заседали у вице-премьера Ольги Голодец, обсуждали ситуацию на президиуме РАО с директорами институтов, у нас есть предложения по расширению наших функций, в частности, мы хотим, чтобы было оговорено наше участие в формировании госзаданий, рассмотрении отчетов организаций, которыми руководим.- В сто дней эта работа не уложилась?- Нет, но никто и не думал, что на это потребуется сто дней. Хотя должна сказать, что некоторые важные шаги мы предприняли. Мы подписали соглашения с «Русским миром», потому что есть темы, которые можно разрабатывать с этой организацией, с РЖД, будем подписывать соглашения с МГУ и СПбГУ, с ведущими вузами Москвы и Петербурга. Мы надеемся установить контакты с Россотрудничеством, которое пытается взять на себя все работы в области русского языка. Я написала письмо Владимиру Владимировичу Путину и предложила создать высший совет по русскому языку, который бы координировал деятельность всех организаций, работающих в этой сфере. Это дело поручено советнику Президента РФ Владимиру Ильичу Толстому, мы уже с ним встречались, будем формировать состав совета, который станет заниматься такой работой, думаю, в ней примет участие институт языка, который мы создадим в РАО.