На чтение: ≈ 3 мин.ученица 9-го “Б”
По рассказам бабушки Зои Николаевны Шарковой
“Когда началась война, мы жили в Ленинграде. Мне было 12 лет, а моей сестре – 15, брат ушел на войну добровольцем, ему было всего 16. Столько же ему и до сих пор – погиб почти сразу. Сначала мы учились в школе, потом занятия проходили в бомбоубежищах. Я успела закончить 5 классов.
Как-то пошла за хлебом. Отец уже умер, сестра Люда болела, мать – тоже. Врач прописал им белый хлеб. Пришла я, мне взвесили хлеб, черный положила в сумочку, а белый вдруг схватил какой-то мальчик. Он побежал, я попыталась побежать за ним, но сил не было. Некоторые люди бросились за ним, мальчик бежал к моему дому, потом упал, его догнали. Мальчонка лежал лицом вниз и глодал хлеб. Его били, пытались поднять, но он все лежал. Когда его наконец подняли, отняли обгрызанную корку белого хлеба, он вырывался и смотрел на хлеб такими голодными глазами, что… Я взяла остатки хлеба, пошла домой. Со мной отправились еще несколько женщин, чтобы меня дома не ругали. Это было ужасно. По улицам ходили не люди, а скелеты, обтянутые кожей. Люди останавливались, чтобы присесть, отдохнуть, и никогда больше не поднимались…
..Когда “Дорогу жизни” бомбили, мы голодали 3 дня, а то и больше. Постепенно чувство голода притуплялось, исчезали все желания. Я просто лежала в холодной квартире, а рядом со мной лежали моя мама и сестренка, уже мертвые. Мне было все равно. И тогда появились люди. Они подняли меня, помогли одеться, собраться. Мне было только 12 лет, может быть, потому я взяла с собой только зонтик и платье. Нас везли по льду озера, потом посадили в вагоны. Было много еды. Но потом опять пришла смерть. Тогда еще ни дети, ни взрослые не знали, что тем, кто долго голодал, нельзя сразу много есть. Из вагонов выносили трупы детей, которые за многие месяцы впервые поели досыта”.
Выбор читателей
Комментарии