Старость

Немолодая женщина ждала старшую внучку, которая вот-вот должна заехать за ней на своей легковой машине. Среднего роста и средней упитанности. Она не ощущала себя до такой степени старой, чтобы вызывать жалость. Наоборот, выглядела сильной, здоровой и довольной жизнью. Сейчас она медленно ходила по пустому двору, опираясь на палочку. Но сегодня у нее день не складывался, остро чувствовала одиночество, обиду и раздражение всех против себя, поэтому хотелось поскорее уехать к себе домой из семьи дочери, где «гостила» уже неделю. К тому же началось обострение болезни. Она уже несколько раз выглядывала за калитку, и вот вдали показалась машина. Быстро взяв свою сумку, вышла на дорогу, дверь калитки захлопнулась, а машина свернула в переулок. Немного постояв около калитки, пошла по дороге навстречу внучке.

Опять показалась легковая машина; думая, что это внучка, женщина шла навстречу, улыбаясь. Но опять не внучка… Это возвращалась со стройки ее дочь вместе с «архитекторм». Машина остановилась. – Зачем ты уезжаешь, мама, уже поздно. Так не делают… – В ее голосе послышались нотки недовольства. – Я хотела уехать раньше. Но ты сказала, что водитель занят на погрузке. Ничего. Меня отвезет Наташа. Узнав это, дочь успокоилась и стала звонить Наташе по телефону, тем самым подчеркивая непростой характер матери, хотя любила ее. И не только любила, но всегда, по первому желанию матери, была рядом и помогала во всем. «Но ведь уже два часа был свободен другой водитель, племянник «архитектора». Он сидел за компьютером в их доме, в офисе дочери, отдыхая», – с обидой думала мать. Наконец через минуту Наташа подъехала, бабушка села в машину рядом с креслом двухлетнего мальчика. Малыш улыбался женщине, держа в каждой ручке по машинке. Все горести в душе быстро стали мелочью. Милая светлая головка с кудрявыми волосиками ребенка поворачиваясь то к окну с мелькающими машинами, то к женщине. Он уже протягивал свою ножку для поцелуя и тут же другую. – Как же я поцелую, ведь ножки-то в ботиночках, – говорила прабабушка и целовала ручку. Начал накрапывать мелкий дождик. Вспомнился стишок: – Дождик, дождик!!! Кап-кап-кап! А Юрочка, помолчав, продолжил: – Мокии… А  мама добавила: – …дорожки. – Не пойдем… А мама: – …мы в лес гулять. – Мы помочим… – …ножки, – закончила мама. Так они с мамой рассказали стишок, испытав взаимную радость. Тем временем появилась огромная туча. Совсем стемнело. Ехали быстро. Юрочка посматривал в окно, казалось, засыпал. Женщина спрашивала его: – А дождик-то идет? – Да, – отвечал он тихим, нежным голосом. Женщина смотрела на него, стараясь разгадать мысли ребенка, он по-прежнему крепко держал в каждой ручке по машинке. Вспомнилось, как недавно он требовательно повторял: «Пикап, пикап!» На его личике отражалось отчаяние, почти горе. Он так хотел машинку, какую видел на выставке машин, где они были с мамой. Там были очень большие машины, и мама пообещала купить ему такую же, только игрушечную. Поразительно, как устроена детская головка в два годика. Память и настойчивость, доброта и податливость – все есть. Наконец дома. – «Я дома, – думала женщина, – какое счастье, что у меня есть мой дом. Ведь когда надо, я читаю, занимаюсь рукоделием, наслаждаюсь свободой и одиночеством. Мои цветы в горшках тихо требуют внимания, и я с удовольствием разговариваю с ними, поливая и пересаживая их в новую землю. Я не хочу никуда уезжать из своей маленькой квартирки, а уезжая хотя бы на недельку или на пару дней,  очень скучаю по ней. Это должно быть всем понятно, что мне надо и мне хорошо». Уже давно дочь упорно настаивает, чтобы мать чаще была у нее. Даже жила у них. Уже оборудовали комнатку так, чтобы было удобно, причем этим полностью занимался зять. Повесили картину… Костюмы и интерьер на картине выписаны прекрасно, а лица совсем не такие, как были в жизни. Хорошо, что есть фотография, в точности отражающая действительность. Это касается и иконы Богородицы, любимой, Казанской. В комнате стоит пианино «Рениш» со сломанной ножкой. Ножку сломали при перевозке из дома женщины для занятий музыкой, тогда внучки учились в музыкальной школе. …В девяностые годы, лихие, как теперь их называют, семья дочери купила дом. Тогда внукам-погодкам было годик мальчику и два девочке. Скоро женщина стала жить отдельно и тяжело привыкала к новой одинокой жизни. Она видела и понимала все огрехи в воспитании внуков, тогда около них были чужие люди, кухарка и воспитатели. Но теперь внуки выросли, а женщина стала старой. В доме у каждого ребенка отдельная большая комната со всеми необходимыми вещами по интересам. У детей появилось желание жить отдельно от родителей. Дети стали студентами, учатся в вузах на втором курсе и равняются на Европу, хотят жить на западный манер, отдельно от родителей. Родители пока не принимают их доводы, но разговоры ведутся снова и снова.Женщина теперь стала задумываться о возникшей проблеме, о возможном переезде в пригород Москвы. Она всегда всем хвалилась, какая удобная, хорошая квартира у нее. Все рядом – и магазины, и метро, и поликлиника, и церковь. А люди, которые живут в округе, кажется, все знакомы и друзья. Вся жизнь прошла в одном месте. Привыкать заново к новому кажется невозможным, так и пусть бы старость проходила до конца, где все любимо и дорого….Что только не преподносит жизнь, всякое происходит с людьми, особенно с пожилыми. А может быть, все это женщина надумала, ведь старым и сочинить недолго… Как вы думаете?