Старое и (не)нужное

Омское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры насчитало больше трех десятков разрушенных и исчезнувших зданий – памятников культуры и истории. Зачем вообще нужна эта старина, рассказывает ученый, историк и краевед Сергей Наумов, автор книги «100 историй об Омске».

– Деревянное зодчество – архитектурное направление, отображающее то, что мы сейчас называем культурной идентичностью. В конце ХIХ – начале ХХ века архитектура сильно зависела от этнической, культурной, конфессиональной принадлежности населения. И, конечно же, от рук мастеров, которые тоже были везде разными. Деревянные памятники Иркутска отличаются от деревянных памятников Омска, и совсем другие они в Томске, хотя все это единое сибирское социокультурное пространство. Даже в одном городе здания сильно отличаются по декору. Поэтому историки, краеведы, искусствоведы считают необходимым сохранять деревянное зодчество. В нем уникальность Сибири. У нас есть совершенно удивительные строения. Например, загадочный омский Дом с драконами на наличниках и карнизах, построенный примерно в 1911-1912 годах. На улице 10 лет Октября множество домов украшено звездами Давида – это был еврейский квартал. В 20‑х годах прошлого столетия на многих ставнях появилась резьба в виде серпов и молотов. Все это приметы времени, отражающие культурное своеобразие города и эпохи. Не все здания обладают художественной ценностью, но они памятники истории. Дом Арсения Хлебникова кажется вполне рядовым. Важным его делает скорее фигура хозяина: деятель народовольческого движения, сосланный в Сибирь по подозрению в причастности к покушению на императора Александра III, совершенного Александром Ульяновым, он и тут стал заметным. Занимался адвокатской деятельностью, проводил литературно-музыкальные вечера, которые посещали выдающиеся люди: музыкант Виссарион Шебалин, ученый Петр Драверт, художник Николай Мамонтов, поэт Леонид Мартынов, упоминавший дом в одной из книг. Амуничник (конный магазин. – Прим. ред.) омского военного госпиталя 1843 года постройки снаружи тоже кажется просто дряхлым забором. Да и изнутри сильно разрушен.
Между тем это образец деревянного классицизма с колоннадой тосканского ордера из цельных лиственничных бревен. Здесь Федор Достоевский не только лечился, но и задумывал «Сибирскую тетрадь», которая легла в основу «Записок из мертвого дома». Более того, это самое старое сохранившееся в первозданном виде деревянное здание Омска.

Представители ВООПИиК не раз обращались в Министерство обороны России, пытаясь сохранить и хотя бы частично использовать в интересах города здание. Увы, воз и ныне там. Омский Минкульт даже не захотел включить его в перечень объектов культурного наследия.

– В Омске утрачено уже многое?

– Понятно, что в конце ХIХ века эти здания никакой значимостью не обладали. В советское время их отдавали под жилой фонд, под организации, что тоже объяснимо. Но в конце 80‑х – начале 90‑х они были признаны памятниками, поставлены на государственную охрану, и поначалу власти прислушивались к мнению общественности. Однако чем дальше, тем больше старые дома стали им мешать. Именем генерала Дмитрия Карбышева, например, назвали омский аэропорот, но дом его семьи в 2005‑м снесли ради пристройки к мэрии. В 2006‑м, вопреки протестам, ушел под строительную площадку дом знаменитого советского поэта Роберта Рождественского, который провел детство в Омске. В 2007‑м снесен памятник деревянного зодчества 1911 года постройки, стоявший на государственной охране, по улице Звездова, 16: мешал застройщикам торгового комплекса, которые утверждали, что поджог устроили неустановленные лица. Есть немало судебных решений, по которым собственники должны их ремонтировать, но чаще они доводятся до такого состояния, что рассыпаются сами. Восстанавливать памятники долго и трудно, а сносить по закону нельзя. Жильцы не могут ремонтировать собственные дома, потому что памятники требуют реставрации – нужно заказать в лицензированной организации научно-проектную документацию, которая подвергнется историко-культурной экспертизе, потом подрядная организация с соответствующей квалификацией выполнит работы… По логике старинные дома нужно расселять, чтобы ими занималось государство, но средний срок ожидания бесплатного жилья в Омске, по данным уполномоченного по правам человека, около 40 лет. Для бизнеса тоже это очень затратно. Существует даже практика доведения объекта до аварийного состояния и возведения на его месте аналогичного, как это сделано с доходным домом Айзина. Строить заново дешевле, чем реставрировать.

– Есть ли положительные примеры сохранения памятников зодчества?

– Есть предприниматели, которые любят город и готовы вкладываться в его историю. Сергей Сорока, стараниями которого была отреставрирована архитектурная жемчужина Омска – здание бывшего Товарищества Российско-Американской резиновой мануфактуры «Треугольник», Михаил Курцаев, открывший Арт-центр на Любинском, где практически все воссоздано по старым чертежам. Но, как показывает практика, это дело не всегда благодарное. В конце января этого года Куйбышевский районный суд обвинил предпринимателя Филиппа Филиппова в нелегальном ремонте крыши дома Арсения Хлебникова, хотя он всего лишь застелил ее профнастилом, чтобы остановить разрушение. Общественники благодарили, а Минкульт потребовал возбудить дело. Хотя есть примеры другого, государственного, подхода. Иркутск сумел спасти деревянную застройку, от чего выиграли и бизнес, и жители: появилось много рабочих мест, выросла прибыль, налоги. Там в 2011 году жилой деревянный квартал перестроили, сохранив исторический облик. В Томске с 2016 года прекрасно работает программа «Аренда за рубль» – инвесторы восстанавливают старинные дома для себя, получая в аренду их за 1 рубль, и земельный участок за 0,1% стоимости. Постепенно реставрируются уже около 30 зданий.

– Разве сохранение культурной идентичности не самый правильный способ сделать Омск туристическим, о чем много говорится?

– Мэр города Оксана Фадина планирует подать в Минкульт России перечень зданий, которые администрация города сочтет ненужными. По ее словам, 50 из 60 памятников истории Омска – жилые дома, и по закону их нельзя вовлекать в экономический оборот. А после того как с них будет снята охранная категория, можно делать все что угодно, пригнать бульдозер например. Тем более что многие здания находятся на муниципальном балансе. Как и эксперты. В 2019 году как раз с помощью экспертов вывели его из списка объектов культурного наследия, а затем убрали дом Арефьева дореволюционной постройки. Думаю, что при грамотном подходе деньги будут нужны куда меньшие, и со временем они окупятся. Да и меньше людей будет уезжать из Омска. Ведь омичи бегут в Петербург и Москву не только потому, что там больше работы и воздуха, выше зарплаты, но и потому, что людям хочется жить в красивых городах. Программа аренды за рубль и товарищам из мэрии приходила в голову, но почему-то они считают, что у нас она не сработает. Почему?
Может быть, надо помочь предпринимателям, а не ставить палки в колеса? Историческое наследие Федора Достоевского мэра не впечатляет, вот ее слова: «У нас есть домик в Центральном округе, где трое встретились в ночи, что-то придумали. Здание почему-то стало событийным, историческим наследием. И мы ломаем голову, что делать с этим домом».
Практика показывает, что нужна лишь политическая воля. Нужен понимающий человек, которому не безразличны город и его развитие, который соберет вокруг себя людей, способных вложиться в проект. Даже в трудные 90‑е многое делалось для сохранения индивидуального облика города. Большую роль сыграл бывший главный архитектор области Михаил Хахаев, автор реконструкции улицы Тарской, инициатор восстановления Тарских ворот. Он, кстати, был против сноса памятников, считая, что это история страны, которую нельзя исправлять таким образом. Разработал проект квартала деревянного зодчества, планируя разобрать и перенести раскиданные по разным районам дома в центр города. Но, к сожалению, за 40 лет так и не нашлось никого, кто бы этот проект попытался реализовать. Хахаев умер в 2005‑м, примерно тогда же все и стало быстро меняться в худшую сторону.

– Что же делать?

– Нужен более внятный закон, охраняющий культурное достояние России. Нужна независимая экспертиза, грамотная, заинтересованная не в получении гонорара от заказчика, а в сохранении наследия. Нужна более широкая просветительская деятельность. Краеведы, общественники пытаются это делать, но у них не так много сил, да и сама эта деятельность сейчас попала в опалу в связи с новым законом. А граждане ходят мимо «развалюх», даже не подозревая об их ценности. Не все омичи знают, что речной вокзал, построенный в 1964 году, тоже памятник культуры, хотя и не деревянный. Думаю, что и торговый центр «Омский» 1984 года постройки должен быть ими признан как шедевр позднего советского модернизма. Иначе кому-нибудь захочется его перестроить… И хорошо, если просто ходят, а не растаскивают, как это случилось с домом, где размещался штаб Куломзинского восстания 22 декабря 1918 года. И тут не должно быть идеологического деления: все это наша история, наши корни. Мне кажется, мы уже на таком историческом этапе, когда можем не делить память по цветам знамен периода Гражданской войны. Всеобщая типизация – модный тренд последних 40 лет – только нарастает. Может статься, что нам останутся лишь типовые квартиры, типовые люди, типовые мозги…

Наталья ЯКОВЛЕВА, Омск, фото автора