Стараюсь быть предельно честным. Алексей ЧАДОВ

После актерского дебюта в фильме «Война» режиссера Алексея Балабанова девятнадцатилетний москвич Алексей Чадов, блестяще сыгравший роль солдата на чеченской войне, окунулся в «Игры мотыльков» Андрея Прошкина, поучаствовал в «Ночном дозоре», «послужил» в «9 роте» Федора Бондарчука. О своей кинокарьере и взглядах актер рассказал нашему автору.

– Леша, чем тебе запомнились съемки в «Войне»?

– Самый знаковый момент – это небольшой «сломчик» в моем мировоззрении. Начало съемок «Войны». Мы работали в Питере, и режиссер Алексей Балабанов пригласил как-то на чай спецназовца. Тот принес пачку видеокассет с записями реальных боевых действий.

– Изнанку войны?

– Да, можно и так сказать. Штурм Грозного, боестолкновения, казни наших пленных ребят, кровь, трупы… Британские, французские, духовские, наши записи. Во мне все перевернулось. Понимание войны стало не таким, как раньше.

– Сильно поменялось?

– Очень. После того мы на один день летали в Чечню. Разрушенный Грозный с высоты «вертушки», УАЗик с бойницами в окнах, Ханкала, общение с ребятами на блокпостах. Поразило их отношение: какой-то внутренний стержень…

– Все это помогло войти в образ?

– Мой герой – солдат Иван Ермаков – очень противоречивая личность. Всю гамму чувств, которыми он жил, в принципе было нетрудно выказывать. Сложно играть в декорациях, поливать холостыми патронами, без внутреннего переживания ситуации, которую играешь. А у меня после «обработки» как бы сам организм переполнился эмоциями и ждал момента, чтобы выплеснуть накопленную боль, ярость и силу духа на экран. В Кабардино-Балкарии мы в один из перерывов во время съемок смотрели найденную в духовском схроне запись казни наших пацанов, сидели, глотали слезы, кулаки сжимали. Был с нами англичанин. Понятно, в России по ТВ такие кадры хотя и не показывают, нечто подобное проскальзывает, а у них вообще по закону любое насилие запрещено на телеэкран пропускать. После нескольких минут просмотра он дня три не мог уснуть, все время плакал. Сломался человек. Да, я и сам до сих пор это вспоминаю… Но это на экране, а каково воочию?!

– После съемок фильма у тебя изменилось отношение к войне на Кавказе?

– Скажу так. Мы все прекрасно понимаем, что это за война в Чечне, кому она выгодна. Трудно переломить ситуацию… Выход? Бороться! За большим уметь видеть малое. За войной не забывать о стойком российском солдате, простом 19-20-летнем парне, закрывающим собой страну.

Мы очень долго возили «Войну» по воинским частям страны. Где только ни побывали: глухомань, захолустье, Богом забытые места. Подходили не только ребята, которые сейчас носят погоны, но и ветераны – «чеченцы» и «афганцы» в основном. Благодарили за правду, за то, что в героях фильма видели себя, за память о том времени. И эти скупые, из души идущие слова мне очень дороги и как актеру, и как человеку. Дороже многого.

– Что тебе дала эта роль в профессиональном смысле?

– Работа с Балабановым мне дала все: вкус, в какой-то степени – актерское воспитание, понимание. В принципе я получил профессию.

– Кого ты хотел бы еще сыграть в театре или кино?

– Чего-то такого определенного, на чем зацикливался бы, нет. В кино хотел бы что-то «а-ля средневековье». В стиле фэнтези немножко, но с мечами, со шлемами.

– Есть ли общее у твоих героев с тобой?

– Во всех понемножку. Естественно, играешь, смотришь, читаешь, ищешь близкие себе моменты, от чего-то отталкиваешься. Но не все.

– Как сейчас обстоят дела у Алексея Чадова со спортом?

– Сейчас нет возможности уделять спорту больше времени. Впрочем, понимаю, что это не отговорка! Стараюсь «зависать» в спортзале при первой выдавшейся свободной минуте. А так – обязательная утренняя зарядка, гантели, турничок…

– Любишь риск?

– Скорее да, чем нет.

– А как ты попал в достаточно сложный с точки зрения постановки фильм Федора Бондарчука «9 рота»?

– Предложение поступило после «Войны». Мне позвонили, попросили прочитать сценарий, сказали, что Федор просит выбрать роль. Чем я и занялся, и сразу выбрал образ Воробья – солдата-срочника с очень интересной и сложной судьбой. Это было полтора года назад. Попробовался, меня утвердили. Как раз после роли Ивана Ермакова образ Воробья мне был очень интересен.

– В техническом плане играть солдата-«афганца» сложнее, чем «чеченца»?

– Нет. Быт, повседневная жизнь солдат, которых я играю, разделены десятилетием, поэтому «перестраиваться» не пришлось. Важнее «протащить» образ.

– Леша, а в людях что ценишь?

– Скажу банальные и, к сожалению, непопулярные у нас пока качества: доброта, верность, искренность, правдивость… Живя в Москве, страдаю от того, что вокруг люди друг друга обманывают. Пытаешься найти этому объяснение, анализируешь с холодной головой… Да вся страна так живет. Почти вся. Я от этого страдаю. Стараюсь быть предельно честным. Не обманывать и себя, и людей.