“Старайтесь видеть во мне христианина и человека” Этот завет Гоголя исполняется лишь сейчас

Нет, пожалуй, другого русского писателя-классика, долгое и пристальное изучение творчества которого (судьба любого классика) столь медленно и противоречиво приближало бы нас к цели: понять его. О Гоголе написаны горы книг и исследований – стоит назвать только имена таких разноидейных авторов, как Белинский, Аполлон Григорьев, Анненков, Розанов, Мережковский, Щеглов-Леонтьев, Кулиш, Мочульский, Зеньковский, Золотусский, – а духовный мир писателя, истоки его творчества так и остаются во многом загадкой.

И вот недавно вышли еще три книги о писателе. Современный исследователь Гоголя Игорь Виноградов видит ключ к его загадке в обращении к анализу христианских основ художественного миросозерцания Гоголя. “Старайтесь лучше видеть во мне христианина и человека, чем литератора”, – просил Гоголь. И вся, если можно так выразиться, стратегия исследований творчества Гоголя выстроена у Виноградова на этой гоголевской просьбе. Его книга называется “Гоголь – художник и мыслитель: христианские основы миросозерцания” (М.: “Наследие”, 2000). Виноградовым подготовлены и в этом году выпущены в том же издательстве книги “Неизданный Гоголь” и “Переписка Н.В.Гоголя с Н.Н.Шереметьевой”.
Упомянутый подход к гоголевскому творчеству оказался весьма плодотворен и помог предложить решение некоторых проблем гоголеведения. Рассмотрение под этим углом зрения самых ранних, “веселых” произведений писателя – “Вечеров на хуторе близ Диканьки” – принесло результат, который трудно переоценить: в “Вечерах…” с их “детскими” суевериями выявлено присутствие темы морального несовершенства человека – темы, которой Гоголь так мучительно тревожился всю жизнь, и темы реального, а отнюдь не сказочного присутствия в нашей жизни нечистой силы. Черт – в светской жизни, в светских законах бытия. Основа светскости – потакание низменным страстям человека, его гордости и тщеславию. Пойдешь хоть в малом навстречу черту, соприкоснешься с темными силами – и помертвела душа. Может быть, в этой идее Гоголя и кроется разгадка того, что писатель так и не связал себя семейными узами, остался “монахом в миру”?
Такое объяснение вполне оправданно в концепции Игоря Виноградова. В этих веселых “сказках” уже виден будущий автор не только “Мертвых душ”, но и непонятых Белинским, несправедливо обруганных им “Выбранных мест из переписки с друзьями”, а также “Размышлений о Божественной литургии”, молитв и духовно-нравственных правил. Виноградов убедительно показал, что Гоголь “Вечерами…” вступил в литературу не просто остроумным рассказчиком “из народного быта”, а серьезным писателем, связанным глубинной духовной связью с православной традицией русской литературы и русского мышления.
В этой связи интересны исследования такого важного вопроса, как отношение Гоголя к католицизму. Виноградов доказывает, что католические симпатии Гоголя не более чем легенда; и противоречия между пафосом “Тараса Бульбы” и жизнью и поведением Гоголя в Италии в 1837 – 1838 годах мнимы. Нет противоречий, убеждает и показывает исследователь. И княгиня Волконская, ревностная католичка и поклонница Европы, старавшаяся обратить Гоголя в католичество, в конце концов послужила лишь прототипом еще одного образа в галерее “мертвых душ” России.
Читая главы, посвященные петербургским повестям, не находишь аргументов для спора с автором, который доказывает, что у Гоголя нет никакого любования Городом, городской “цивилизацией”. Правда, фразы автора о всевозможных “развращающих соблазнах”, хлынувших через Петербург с Запада в Россию, оставляют впечатление некоторой наивности. Когда заходит речь об отношениях России и Запада, дело представляется неизмеримо более сложным и глубоким. И Гоголь, думается, это понимал. Его неприятие “цивилизации”, неприятие Города объясняется именно его пониманием национального, его христианским, православным миросозерцанием. Все это вскрыто и явлено читателю объемным, исчерпывающим анализом текстов Гоголя, фактов его биографии, перепиской и свидетельствами его современников. Это еще один результат, обусловленный исходной концепцией Виноградова при подходе к анализу творчества Гоголя.
Так, поднимаясь к вершинам художественного творчества Гоголя – к “Ревизору” и “Мертвым душам”, Виноградов как бы готовит читателя к выводу о том, насколько пуста, лжива и несостоятельна марксистско-идеологизированная теория о “двух Гоголях”: раннем – обличителе и зрелом – реакционере. Пошлая идеологема, подхваченная марксистскими “литературоведами”, источник которой – близорукий западник Белинский, под зорким анализом исследователя рассыпается в прах. Гоголь и в молодости, и в зрелости един – православный художник-мыслитель, искренне болевший несовершенством русской жизни. Более того, становится ясно, что появившиеся вслед за первым томом “Мертвых душ” “Выбранные места из переписки с друзьями”, а также позднейшие религиозные писания Гоголя, центральное из которых – “Размышления о Божественной литургии”, – это не результат поворота в душе его, а логически оправданное, последовательное и понятное деяние его как христианина, это еще одно проявление запечатленного в его художественных произведениях христианско-православного миросозерцания. И за это новое знание о Гоголе мы должны быть благодарны Виноградову.
Цельность Гоголя как православного писателя и мыслителя-государственника подтверждается изданием его неопубликованных рукописей, подготовленных Виноградовым. Из этих материалов видно, с каким напряжением Гоголь работал над лекциями и статьями по русской и мировой истории. Мысль о государственном единстве, о государственном служении как религиозном долге (“Монастырь ваш – Россия!”) явилась не отвлеченной истиной, а была выстрадана Гоголем в результате его занятий историей и размышлений над нею. Гоголь вместе с ближайшими своими друзьями стал одним из первых сотрудников С.Уварова, который сформулировал и заявил три принципа воспитания русского юношества – православие, самодержавие, народность. Гоголь всей душой поддерживал эти принципы – опять-таки в силу цельности своей натуры. И произошло это не в конце 1840-х годов, когда белинские произвели его в реакционеры, а в 1834 году. Замечательный факт!
Нет сомнений в том, какую важность для русской культуры имеют публикации переписки Гоголя – именно переписки, а не одних только писем Гоголя. “Переписка Н.В.Гоголя с Н.Н.Шереметьевой”, подготовленная Игорем Виноградовым и Владимиром Воропаевым, погружает читателя в атмосферу живого общения писателя с этой замечательной женщиной и помогает глубже понять великого писателя на склоне его жизни. Письмам предпослана объемная и насыщенная фактами вступительная статья, а в качестве приложения напечатаны уникальные материалы по истории масонского и декабристского движения в России, содержащие выписки из неизданных масонских сочинений графа М.М.Сперанского, а также переписка Шереметьевой с перешедшим в католичество и тем самым потерявшим право вернуться в Россию князем И.Гагариным.
Три книги – ценный вклад в современное гоголеведение.
Наталья Данилова