На чтение: ≈ 7 мин.В Новой Третьяковке на Крымском валу сразу после снятия ограничений в Москве открылась большая персональная выставка удивительного и легендарного художника Роберта Рафаиловича Фалька (1886-1958).
Мне вспомнилась история знакомства Роберта Фалька с поэтом Ксенией Некрасовой, которая писала удивительные белые стихи и считалась юродивой, хотя Анна Ахматова говорила, что за всю жизнь встречала двух женщин-поэтов: Цветаеву и Некрасову.
Это было в 1945 году. Роберт Фальк топил печь старыми журналами и случайно увидел в одном из журналов стихи Ксении Некрасовой — “Я полоскала небо в речке…”. Решил найти их автора. Жена Фалька, Ангелина Щекин-Кротова, увидела Ксению Некрасову такой: “Среднего роста, складненькая, с маленькими ногами в детских чулочках в резинку, в подшитых валенках. На круглом лице с широко расставленными карими глазами блуждала детская, радостная, какая-то отрешённая улыбка. Ей было уже за 30, а она походила на деревенскую девчушку”. Фальк сделал около двадцати её графических портретов и один портрет маслом (он представлен на выставке и один графический портрет тоже) — на них она неожиданно красива и не похожа на свои фотографии. Зато похожа на свои стихи.
На знаменитом портрете она изображена в красном платье, в бусах из фасоли, которые сама сделала. “Фальк увидел её здесь очень русской, хотел вылепить её как бы из одного куска глины, как вятскую игрушку, — писала Ангелина Щекин-Кротова. — Он удивительно верно передал здесь всё самое в ней очаровательное: её поэзию, её чистоту, хрупкость и в то же время что-то очень простодушное, здоровое, простое! Ксане сначала этот портрет не понравился. Видно, она представляла себя как-то совсем по-иному.
— Почему он написал меня так запросто? Я ведь изысканная.
— Здесь ты очень похожа на твои стихи.
— На стихи? Да, это мысль!”
Я полоскала небо в речке
и на новой лыковой верёвке
развесила небо сушиться.
А потом мы овечьи шубы
с отцовской спины надели
и сели
в телегу
и с плугом
поехали в поле сеять.
Один ноги свесил с телеги
и взбалтывал воздух, как сливки,
а глаза другого глазели
в тележьи щели.
А колеса на оси,
как петушьи очи, вертелись.
Ну, а я посреди телеги,
как в деревянной сказке, сидела.
Жизнь самого Роберта Фалька тоже не была простой. Наряду с очевидно благополучным течением жизни: он был одним из основателей художественного объединения “Бубновый валет”, а после революции преподавал во ВХУТЕМАСе-ВХУТЕИНе, имел свою мастерскую и даже в 1928-1937 годах жил и работал в Париже, в его судьбе были беды и трагедии. Во время Великой Отечественной войны он потерял любимого сына и друга, который погиб под Сталинградом в 1943-м. Во время проработочных кампаний 1940-х годов художник был заклеймён как “формалист”.
После 1953 года для многих молодых советских художников-авангардистов Роберт Фальк стал символом ушедшей великой эпохи живописи начала XX века. И мы помним историю, случившуюся уже после смерти мастера на выставке в Манеже в 1962 году с его картиной “Обнажённая”, название которой, видимо, не расслышав, Никита Сергеевич Хрущёв интерпретировал как “Голая Валька”, и разразился тирадой, что у нас за такое искусство милиционер задержит.
Та самая картина “Обнажённая в кресле” (1922-1923), где Роберту Фальку позировала натурщица Станислава Лаврентьевна Осипович, работавшая ещё с Валентином Серовым, открывает нынешнюю выставку. На стене рядом с нею идёт небольшой видеосюжет о той памятной выставке.
Нынешняя персональная выставка Роберта Рафаиловича Фалька очень разнообразна.
Начинал Фальк с кубизма. Только это был скорее кубизм света и пространства, нежели классический кубизм предметов.
В начале выставки вы и увидите радостные крымские и подмосковные пейзажи этого направления живописи.
Затем — парижский период и эскизы декораций к спектаклям Московского государственного еврейского театра.
Потом вы проходите зал пейзажей Самарканда — там художник жил во время войны в эвакуации.
Мы видим постепенный переход к реализму, но опять же к своему, особенному — “фальковскому”, где реалист — “художник потрясающей правды, а не иллюзорного правдоподобия”. Для Фалька истинный реалист — Сезанн, произведения которого «не подобия жизни, а сама жизнь в прекрасных драгоценных зрительно-пластических формах».
И последний период — с портретами Ксении Некрасовой, Владимира Татлина, Александра Габричевского, Соломона Михоэлса и его трагической историей…
Завершает выставку “Автопортрет в красной феске” (1957). “Да зачем он напялил эту странную шапку?” — говорили Ангелине Щекин-Кротовой знакомые. Она отвечала, что дело вовсе не в ярком головном уборе, главное — проницательный и задумчивый взгляд.
Выставка запланирована по 23 мая, но в наше сейчас особенно нестабильное время её посещение лучше не откладывать — спешите видеть!
Выбор читателей
Комментарии