Специальный репортаж

Говорят, с четверга на пятницу сны сбываются (если, конечно, удается уснуть). А мне с 8 на 9 апреля приснился кошмар, как будто я – русская беженка из Югославии, “бегу” то ли домой, то ли из дома, на руках дети, в родном Белграде под бомбами остался любимый муж, и, когда теперь я его увижу, неизвестно…

Такая история практически у каждой пассажирки этого рейса, девятого по счету. МЧС РФ вывозит российских граждан на историческую родину. С начала бомбежки в Россию вернулись свыше 600 человек.

“Они, знаете ли, сюда не рвутся, землю не целуют. Многие даже говорят с акцентом”, – делится со мной впечатлениями диспетчер Жуковского аэродрома. В моем загранпаспорте уже стоит штамп о пересечении границы. Через два с половиной часа я окажусь в Будапеште. Через четыре часа там окажутся и российские беженцы. Правда, спасатели МЧС предпочитают называть их временно эвакуированными.

Мы улетели в апреле, а “сели” в мае. Так мне показалось, когда я увидела зеленые газоны и деревья на чистейшем будапештском аэродроме. Автобусы из Белграда прибыли с опозданием. “Да, в Москве вас ждет не то что май – настоящий ноябрь”, – подумала я, глядя на растерянные, бледные лица соотечественников. Сумки, тележки, всхлипывания детей. И никакой уверенности в завтрашнем дне.

В очереди на регистрацию я с трудом узнала небритого, осунувшегося, одинокого Юрия Шевчука. 2 апреля “ДДТ” выступала на центральной площади в Белграде. Потом группа уехала. Солист остался. Посреди шикарного, сверкающего чистотой здания аэродрома МЧСовские ребята сидели кружком и горланили “Осень”, а из-за барных стоек с ужасом за нами наблюдали венгерские официантки. Они не знали, что это такая русская традиция: посидеть на дорожку.

Взлет. Набор высоты. Вздох облегчения. В иллюминаторах черно, и кажется, что ты в открытом космосе. Дети засыпают с бутербродами в руках. Они устали и наплакались. Они вообще смутно понимали, куда летят и что с ними будет завтра. Поэтому сон – единственная защита от страха. Многие малыши вообще не говорят по-русски, а родину своих мам видели только на фотографиях из семейного альбома. Для них Россия – заграница.

Анжела из Сочи. В Белграде прожила год. Дома у нее остался муж и свекор: “Бедные мои мужчины. Они совсем не умеют готовить. Сидят, небось, и плачут перед телевизором… Мы ведь должны были вместе приехать в Россию на Пасху”. Анжела рассказала, что видела, как разбомбили родильное отделение. Одна женщина от ужаса родила за час до бомбежки, под звуки сирены. “Даже странно, но сейчас люди уже привыкли, берут с собой в подвал шахматы и кофе”.

Киевлянка Тая восемь лет прожила в маленьком городе Шабоце: “Если бы не дети, ни за что не уехала бы. Как только это закончится, мы все вернемся”. Балерина Ира самую страшную, пятничную бомбежку пережидала, стоя на террасе: “Взрывы со всех сторон. Дети в подвале. А мы с мужем решили – чему быть, тому не миновать… Вам трудно понять. Мы бы и сами себя не поняли, если бы не пережили всего. Это не как в кино, это как будто не с тобой… А Милошевич теперь просто народный герой. И я за него. Он поступил правильно”.

Ольга, инструктор по аэробике, жила в 25 километрах от Косово, в Куршумлие. Первая бомба, сброшенная американцами, попала именно в этот город. “Я ненавижу Милошевича! Я виню его во всем!” – говорит она.

По всему самолету я искала хоть бы одну учительницу, а оказалось, она сидела рядом со мной. Галина преподает рисование в сельской школе. Поедет к родителям в Краснодарский край. Ей этот кошмар уже знаком. В 1991 году она с мужем бежала из Сараево, бросив там только что выстроенный дом. Теперь опять. “Муж шутит, привези, говорит, нам бомбу или автомат Калашникова. А вообще-то мы теперь любого звука боимся. Ложка падает, я за сердце хватаюсь”.

Мы спускались по трапу под прицелом телевизионных камер. Пассажиров распределяли по автобусам, чтобы везти в Москву по адресам и на вокзалы. Ко мне подошла какая-то журналистка: “Вы с одним рюкзачком, у вас, наверное, все разбомбили?” Нет, говорю, просто я только вчера из дома. Она, кажется, не поняла. А я вспомнила, как спасатель МЧС, отправляясь дальше, в Белград, мне на прощание сказал: “Ерунда, что я был в 130 странах мира. Зато ты будешь завтра в Москве”.

Мария КОЗЛОВА

Фото автора