Современные школьники безграмотнее своих предшественников,. или Как учили русскому языку 110 лет назад?

Как учили русскому языку в школе 110 лет назад? Думаю, не у всякого современного учителя русского языка есть ответ на этот вопрос. У меня его, во всяком случае, не было, пока я не ознакомилась с уникальным документом, хранящимся в Белозерском краеведческом музее, – школьными тетрадками Василия Иванова за 1899 год. Документ был передан в музей его потомками и представляет собой несколько сшитых вместе тетрадей и разрозненных листов с работами по русскому языку. Уникальность его в том, что это тетрадь обыкновенного мальчика, не ставшего впоследствии ни великим писателем, ни ученым, ни государственным деятелем. И учился он сначала в рядовой сельской школе в своей родной деревне Амосово, а потом в Антушевском двухклассном училище. В двухклассных училищах первые 3 года считались 1-м классом и полностью соответствовали курсу начальной школы; 4-й и 5-й годы составляли курс 2-го класса: русский язык, арифметика, элементарные сведения по естествознанию, физике, геометрии, истории, черчению; необязательные предметы – гимнастика, ремесла, рукоделие, садоводство, огородничество, пчеловодство. В них обучались главным образом дети крестьян, мелких торговцев и кустарей. Лучшие ученики имели право поступать в учительские семинарии.

Первое, что бросается в глаза, – поразительная традиционность наших методов обучения родному языку. Диктанты, работы над ошибками («напиши три строчки слова, в котором была допущена ошибка»), небольшие сочинения и изложения. Иногда попадаются орфографические правила – правописание падежных окончаний существительных и прилагательных, личных окончаний глаголов, написание местоимений, конечной гласной в наречиях. За ними следуют упражнения на закрепление этих правил. Существенное отличие от сегодняшнего курса русского языка – почти полное отсутствие теоретического синтаксиса. Второе – изумительный почерк и очень небольшое количество ошибок, подчеркнутых синим учительским карандашом и отмеченных на полях, совершенно так же, как это делается сегодня. Но есть и кое-что еще. Помимо диктантов и упражнений тетрадь содержит несколько текстов, стоящих особняком, – «Письмо к учителю», «Автобиографию», занимающую 36 страниц, и нечто вроде дневниковых записей, озаглавленное «Интересные случаи из жизни в Москве» (29 страниц). Судя по всему, это контрольные задания или сочинения, задававшиеся на каникулы, и по этим текстам можно судить о результатах обучения, о том, что сейчас называют функциональной грамотностью. Вот «Письмо к учителю»:Милостивый государь Павел Гордеевич!Позвольте сообщить вам мое намерение о том, как бы я поступил с деньгами, если бы много имел их. Прежде всего купил бы усадьбу близ своей родины; построил богатую церковь в своем приходе. Дал бы денег на постройку двухклассной школы. При ней должна быть мастерская, а также хорошая библиотека. При школе устроил бы бесплатную читальню, где по воскресным и праздничным дням один кто-нибудь читал бы, а люди всех сословий, грамотные и неграмотные, собирались по мере возможности и слушали чтение. Близ училища открыл бы бесплатные квартиры для учеников бедных. Положил бы часть денег в банк, проценты которых покрыли бы все расходы по училищу. Устроил бы больницу. При ней аптеку. Учредил дом для нищих, которым нашел бы работу, смотря по их способностям. Завел бы заводы и фабрики, чтобы дать работу своим крестьянам. Стал бы хлопотать о проведении большой дороги через свою местность, об удалении кабака на достаточное расстояние. Но больше всего позаботился об образовании местных жителей. В то же время я и сам бы продолжал образование себя.Остаюсь покорнейшим Вашим слугою.В.ИвановОктября 17 дня 1899 года   Обратите внимание: большую часть денег автор письма собирается потратить на образование – своих односельчан и свое собственное. И это то, что выделяет этого мальчика (судя по сведениям, которые он сообщает о себе в автобиографии, на момент написания письма ему было лет 14-15) среди прочих. Вообще стремление к образованию в его семье было поразительным. Отец умер, когда ему было всего 7 лет. Как написано в «Автобиографии», «после него осталось пять ребят: три брата – Павел пятнадцати, Иван девяти, Василий семи лет и две сестры – Парасковья тринадцати, Ольга одиннадцати лет. Павел учился в Александровском техническом училище в городе Череповце. Старшая сестра кончила курс сельской школы. Оля и Ваня учились в ней. Я по малолетству сидел дома». Однако это сидение продолжалось недолго. Отец скончался весной, а в конце лета как-то вечером мать, обратившись к сыну, сказала: «Ты, Вася, с пятнадцатого августа будешь ходить в школу, довольно побегал, пора и к делу привыкать». Это было для меня сюрпризом и заставило задуматься, затем принять серьезную мину и важно объявить: «Давно пора». На следующий день можно было видеть меня на маленькой горушке . Несколько сверстников слушало мою хвастливую речь. Я рассказывал им, что буду хорошо учиться, окончу сельскую школу и для продолжения образования поеду в Череповец. К сожалению, судьба не так поступила со мною. Один из слушателей прервал мое красноречие: «А мой тятька сказывает – нашему брату учиться не след: нам придется знаться с елкой, не с азбукой», – пробарабанил он. Другие, возбужденные моим философствованием, отрицали мнение его батьки». Показателен и отрывок, в котором Василий описывает своего отчима: «В 1894 году мать во второй раз вышла замуж, и опять за крестьянина. Вотчим человек трезвый, с хорошими душевными качествами и недурно знающий сельскохозяйственное дело. Одно плохо – грамоте его не учили, однако это не беда. Теперь он научился у нас читать и писать, разумеется слабо». Окончив школу в родном селе, Василий едет в Москву к дяде, который обещал ему помочь в получении образования, но обещания своего не сдержал, а вместо этого приспособил племянника себе в помощь. Вот как описывает Василий свое возвращение домой и горькие сетования в дядин адрес: «Как в воду опущенный, сидел я на скамье третьего класса Самолетского парохода, ничего не слышал и не видел, хотя взгляд проникал вдаль. Воспоминания взяли свое. Ничто не ускользнуло: личные выгоды, медлительность обещаний, страх за себя, жертвования другими, загребание чужими руками жара поочередно возникали в памяти. Печальный звон вывел меня из отупения. Живо вспомнились слова Спасителя: если брат твой согрешит пред тобою, прости ему». Несмотря на мрачное расположение духа, Василий заканчивает свою автобиографию следующими словами: «В начале зимы я малость почитал, а с Рождества подучиваюсь в Антушеве. Все еще надеюсь на Всемилостивейшаго Бога, что он не оставит меня коснеющим в неведении и ничтожестве, а через добрых людей, стремящихся к истине и просвещению своего народа, поможет мне продолжать образование в известной уже семинарии». (Видимо, речь идет об учительской семинарии, однако в точности установить это невозможно, поскольку несколько страниц текста утрачено.) Таковы результаты неполных пяти лет учения – 3 года Василий учился в школе у себя в деревне и еще неполных 4 – в Антушевском училище. Думаю, что каждый может самостоятельно сопоставить их с сочинениями современных семи-восьмиклассников. Хочу лишь процитировать отрывки из сочинений учеников 9-го класса одной из московских школ, которым я прочитала начало «Автобиографии» и попросила высказать свое мнение о языке этого текста.  Т. Л.: «Первое, что удивляет в этом тексте, – это язык, которым он написан. Создается ощущение чистого, литературного языка, а не сочинения пятнадцатилетнего мальчика. Даже учитывая то, что любой текст со старой грамматикой воспринимается как литературный (так как встречается исключительно в книгах), в этом тексте много слов и оборотов, которые вряд ли являются естественными для разговорной речи мальчика. Получается, что в отличие от наших школьных сочинений, которые я, например, пишу почти так же, как говорю, этот мальчик умел говорить одним стилем, а писать другим». С. Ф.: «Особое впечатление производит язык, которым написан этот текст. Когда понимаешь, что этот текст был написан больше чем век назад, появляется некоторое недоумение. Ведь почти никто из моих сверстников не сможет написать что-то подобное, а этот Василий учился не лучше всех и не хуже! Так что написали лучшие в классе?» Ю. Р.: «Этот текст написан очень хорошим языком, очень «по-русски», я, честно говоря, не думал, что такому можно научиться за 5 лет обучения. Видно, автор имел и желание, и способности учиться (иные и после 11 лет обучения такого языка не имеют)». Ни для кого не секрет, что программа по русскому языку неуклонно усложняется. Разрабатываются новые методики. Регулярно пересматриваются образовательные стандарты, вводятся все новые формы контроля результатов обучения. Между тем похоже, что сравнение с Василием Ивановым оказывается не в пользу современных школьников. И сами они думают так же.​Нина ЯКОВЛЕВА, учитель русского языка средней школы №179, Москва