«Согретый русским языком…». Поэту Глебу Горбовскому – 80

В октябре исполняется 80 лет видному русскому поэту Глебу Горбовскому. О поэте-современнике писать очень интересно и в то же время трудно. Еще нет устоявшихся воспоминаний, отклики, отзывы, а то и легенды порой противоречат друг другу, мешают объективной и правдивой картине. Так произошло и с незаурядной личностью, в чьей биографии материала на остросюжетный роман, – c Глебом Горбовским. Но давнее душевное притяжение к его стихам дает мне право рассказать об известном ныне поэте, лауреате престижных литературных премий – Государственной премии РСФСР, Александра Невского, Андрея Платонова, но главное – поэте Божьей милостью, любимого читателями с первой его книги «Поиски тепла», вышедшей в 1960 году.

Много раз я слышала – и в студенческих, и туристских компаниях – по-своему озорные непритязательные песенные строки: «Сижу на нарах, как король на именинах…» Сам автор на нарах, слава богу, не сиживал, хотя после скитаний по детдомам похлебал каши в исправительной колонии для подростков, откуда сбежал, разыскав своего отца, который вернулся из мест отсидки. А до того и под фрицем в деревне, где жили родные, побывал, и, потеряв в военной сутолоке мать, Галину Ивановну, вышедшую вторично замуж, был предоставлен всем ветрам жизни. И даже в армии умудрился двести с чем-то дней провести на гауптвахте. Названия некоторых его книг красноречиво говорят о тех годах: «Флейта в бурьяне», «Окаянная головушка», «Распутица». Однако это было и отражением того, что Горбовский сразу вошел в круг неофициальных поэтов, не желавших плыть в определенном узком русле, диктовавшемся партийной властью, которая очень зорко следила в ту пору, кто чем дышит и кто что пишет. И не моргнув глазом, посылала на те самые нары непослушных чад из среды интеллигенции.А сейчас – о том, что не дало молодому талантливому человеку пропасть среди любителей литературной «клубнички» и помогло выйти к читателю с замечательными стихами, с присущей только Горбовскому интонацией, в которой и глубина, и афористичность, и точность, и душевность….Все постепенно: красотаподспудно зреет в юном лике,цветок на куполе куста,тревога в журавлином крике,все, все – внутри нас и вокруг -заботе внемлет безупречной:не перестраиваться вдруг,но – совершенствоваться вечно!Вот, мне кажется, тот главный ключ, благодаря которому Глеб Горбовский открывал новые двери – туда, где живет и процветает веками великая русская поэзия. Не случайно его любимыми авторами были и остаются Блок и Есенин. От них в его поэзии – широта натуры: на замах, на разрыв, естественность таланта, прямота до вызова всякого рода официальщине и в то же время гармония слова и строки, высокая поэтическая культура, кровно связанная с фантастически близким и прекрасным Петербургом. А еще Глеб Горбовский хорошо знал Николая Рубцова, и по сегодня очень ценит его поэзию.В связи с этим нельзя не отметить, что стихи Горбовского внутренне менее драматичны, ибо судьба пощадила его гораздо более, нежели Рубцова. Ему, к счастью, было к кому прислониться. Его родители были преподавателями, знали и любили русскую литературу, что не могло не передаться и сыну. Отец, Яков Алексеевич, был репрессирован по ложному, как тогда водилось, обвинению в заговоре, отсидел 10 лет в лагерях, но, вернувшись, не бросил сына, когда тот по причине молодецкой удали и скверных на ту пору привычек чуть не сошел с катушек. Коварная нота дерзкого отчаяния не скоро отпустила Горбовского от себя….Сплю, садятся мухи, жалят.Скучно так, что – слышно! Как пение…Расстреляйте меня, пожалуйста,это я прошу – поколение.1956Но жизнь продолжалась, приходили взросление и ответственность за данный Богом талант. К тому же многое благоприятствовало этому. К примеру, в его комнатушке на Пушкинской в Ленинграде побывали чуть не все значительные поэты того времени. «Обстоятельства сложились таким образом, – пишет Горбовский о себе, – что институтского образования я не получил, в студентах никогда не значился, моими университетами было общение с людьми». А общается он с Евгением Рейном, Иосифом Бродским, Александром Кушнером. Это было пиршество настоящей поэзии: часами звучали стихи Есенина, Цветаевой, Блока, Гумилева, Пастернака… И конечно, как же без бардовских песен?.. Позднее в многочисленных писательских поездках он познакомился со многими поэтами, составлявшими в ту пору цвет литературы, – и с Робертом Рождественским, и Булатом Окуджавой, и с другими.Глеб Яковлевич дожил не только до престижных литературных премий, но и до целой серии легенд, связанных с его именем. Однажды, работая в экспедиции на Дальнем Востоке (а поэт в молодости перепробовал немало профессий), Горбовский как-то зашел в кафе или ресторан и услышал уже хорошо известные многим «Фонарики». Еще не избалованный вниманием почитателей, Глеб с удовольствием сообщил ближней компании о своем авторстве. За что и получил по полной: не поверили! Мол, это чуть ли не народная песня, а тут всякие примазываются…Последнее по времени важное событие в его жизни – присуждение литературной премии Союзного государства в июне 2011 года. Церемония награждения прошла в знаменитом Доме творчества литераторов в поселке Комарово близ Петербурга, где, кстати, не раз бывали Анна Ахматова и Иосиф Бродский. С высокой премией его искренне поздравили друзья, коллеги по писательскому цеху и просто читатели.Закончить размышления о Глебе Горбовском хочется, конечно же, его стихами:Хожу предсмертною походкоюпо кромке ладожской воды,оброс монашеской бородкою,свершаю тихие труды…Омытый банькою бревенчатой,продутый рыбным ветерком,живу, крещенный, но – не венчанный,согретый русским языком.