Сочиняя «Нотр-Дам», себя я ассоциировал с Квазимодо. Риккардо КОЧЧИАНТЕ

Нет такого россиянина, который бы не слышал лирическую балладу с вышибающим слезу припевом «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой» из французско-канадского мюзикла Notre-Dame de Paris. Автор этого феерического произведения, хорошо известный на Западе 63-летний композитор и певец Риккардо Коччианте, за долгую карьеру продал более 30 миллионов своих пластинок. За последние годы он выпустил новые мюзиклы «Маленький принц», «Джульетта и Ромео», а сейчас вместе с Александром Розенбаумом пишет рок-оперу о декабристах.

– Мсье Риккардо, вы родились во вьетнамском Сайгоне в семье итальянца и француженки, в детстве и юности жили то во Франции, то в Италии. Кем по национальности вы себя ощущаете?

– Итальянским французом. Я вовсе не ирландец, как многие думают, и тем более не вьетнамец. Мое настоящее имя Риккардо, но в Париже меня называют на французский манер Ришаром. И тяготею я больше к французской культуре.

– Злые языки утверждают, что композитор, который заставил запеть Эсмеральду и Квазимодо, не знает нотной грамоты. Подобный пробел в образовании не является для вас препятствием в сочинительстве?

– У меня действительно нет академического музыкального образования. Однако ноты я, конечно же, знаю и с гармонией знаком. Хотя все остальное пришлось постигать, слушая великую музыку. Я часто себе говорил: Рик, надо бы тебе углубить музыкальные познания, поступить в консерваторию, благо что учиться никогда не поздно. Но каждый раз меня останавливала мысль, что в процессе получения диплома я, возможно, буду поставлен в такие рамки, которые лишат меня творческой свободы. И знаете, я не единственный такой оригинал. Скажем, Гершвин тоже был самоучкой.

Меня часто спрашивают: как вам удается сочинять музыку, которая нравится миллионам? Я не знаю ответа. Наверное, это мой дар, и я стараюсь его развивать. Кстати, мне часто приходится обсуждать с музыкантами, как им играть тот или иной кусок из моих композиций, и мы хорошо друг друга понимаем.

– Когда вы работали над «Нотр-Дамом», с кем из персонажей себя ассоциировали?

– Когда пишешь партитуру, то поешь за всех героев. Это помогает сразу понять, интересную ты мелодию сочинил или скучную. Правда, женские партии приходится интонировать на октаву ниже, поскольку у меня не такой высокий голос. Перевоплощаться в разных персонажей – это так увлекательно. В романе Виктора Гюго меня привлекли неординарные герои. Священник Клод Фролло влюбляется и жаждет плотской любви, хотя при его сане он не может себе позволить такую роскошь. Красотка Эсмеральда, как и подобает цыганке, не подчиняется законам, принятым в обществе. Молодой капитан королевских стрелков Феб разрывается между любовью к двум женщинам сразу. Уродец Квазимодо, над которым все издеваются, мечтает заключить в объятия самую красивую девушку. Лично мне ближе всех из этой компании Квазимодо. Я сам с детства, не будучи красавцем, жутко страдал от невнимания прекрасного пола. К тому же я был парнем скромным, застенчивым. Ремесло эстрадного композитора помогло мне изменить жизнь к лучшему.

– Как вы относитесь к русской версии «Нотр-Дама»? Вам позволили контролировать процесс отбора исполнителей, допускали на прогоны?

– Да, я был на кастинге и установочных репетициях. Мы старались объединить мои идеи с теми предложениями, которые высказали русские постановщики. Не все меня устроило. На мой вкус манера исполнения ваших актеров должна быть не столь экспрессивной, а спокойнее и сдержаннее. Но в целом московская постановка мне понравилась. Зрелище получилось сильное и впечатляющее.

– Российский бард Юлий Ким рассказывал мне, что сделанные им переводы песен из «Нотр-Дама» много раз возвращали ему на доработку. Как вы оценивали русский текст, не зная языка?

– Для этого у нас были русскоязычные специалисты. Да, некоторые номера переделывали не раз и не два. В тексте французского либретто есть некоторые идиоматические выражения, которые в русском варианте прозвучали не совсем точно. Есть филигранный литературный язык, а есть современный разговорный сленг. Как их совместить, взяв лучшее от каждого? Это проблема как для французского и итальянского, так и для русской речи.

– Говорят, вам особенно не понравилась кощунственная для верующих людей фраза «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой». Якобы по европейским меркам это прозвучало пошловато, но российские продюсеры настояли на этом варианте. Возможна ли в России новая постановка «Нотр-Дама» с другим переводом?

– Давление со стороны российских продюсеров действительно было. В оригинале композиция Belle звучит примерно так: «О, Люцифер! / Любую жертву б я принес, / Чтоб только раз погладить шелк ее волос!» Возможно, в будущем удастся выпустить версию со словами, например, московского поэта Александра Шаганова, который сочиняет песни для группы «Любэ». Я знаю, он сделал свой перевод. Однако насчет целесообразности новой постановки сильно сомневаюсь. Ведь уже известна одна версия. И слушатели ее полюбили.

– А вы сами человек верующий?

– Как можно не верить? Люди всю жизнь за что-то сражаются, пытаются чего-то достичь. Но в мире есть вещи, которые намного сильнее нас. Конечно же, я верю. Я христианин. И тут не важно, к какой конфессии ты принадлежишь. Все религии – великие и красивые.

– Почему вы выбрали местом жительства Дублин, а не, скажем, знакомый вам по детству Рим?

– Я хочу жить в стране, где меня не будут узнавать на улицах, а поклонники не станут караулить у подъезда. В быту я совершенно домашний человек. Жизнь композитора в корне отличается от жизни исполнителя, хотя мы в равной степени вращаемся в мире шоу-бизнеса. Композитор может не выходить из дому, а его музыка, его мысли будут путешествовать по миру. Я не люблю шумихи вокруг своего имени. Поэтому в определенный момент я просто исчез. Три года прожил в Майами. И вот уже 9 лет живу в Ирландии. В этой стране я могу ощутить себя простым человеком, на которого ежедневно не давит груз славы. Это замечательно, и позволяет максимально сконцентрироваться на работе.

– Среди ваших новых проектов есть и мюзикл «Маленький принц» по Экзюпери. Чем вас привлек этот сюжет, ведь там нет массовых сцен, нельзя спеть хором и устроить грандиозные пляски?

– В «Нотр-Даме» действительно были весьма широкие возможности для использования балета, но и в «Маленьком принце» я нашел такую возможность, хотя, конечно, получился более интимный спектакль. В этой истории есть определенный шарм. Когда «Маленького принца» читает ребенок, книга ему кажется сказкой. А взрослый в ней находит философские посылы. И мне нужно было все это переложить на музыку, придав форму, которая не была бы слишком тяжелой для ребенка, но в то же время была интересна взрослому. И чтобы во время спектакля у зрителя было ощущение, что он попал в волшебный мир. Надеюсь, мне это удалось. Во всяком случае парижане спектакль приняли на ура.

– Меня всегда удивляло, почему композиторы берутся за литературные источники, которые уже неоднократно переосмыслялись в музыкальных жанрах. Неужели нельзя взять другие, в этом смысле целинные тексты?

– Насколько я знаю, до меня не было оперы «Нотр-Дам». Я первым заставил запеть Эсмеральду и Квазимодо. По мотивам «Маленького принца» музыкальные спектакли были. Но у каждого композитора свое собственное видение одного и того же сюжета. Каждый художник вправе брать любой литературный источник и на его основе создавать что-то свое. Например, на сюжет «Ромео и Джульетты» написано две оперы и балет Чайковского. А потомок русских эмигрантов Леонард Бернстайн переиначил эту пьесу Шекспира в бродвейском мюзикле «Вестсайдская история». Действие перенесено в Нью-Йорк ХХ века в среду уличных бандитов. История совершенно по-новому смотрится.

– А что нового вы привнесли в шекспировский опус?

– Я сделал ставку на юных исполнителей. Моим актерам по 15 лет – это максимально приближенно к возрасту героев Шекспира. За это меня сильно критиковали в прессе в период кастинга, писали, что среди подростков я не найду подходящих профессионалов. Но я доверяю молодым, в них есть скрытый потенциал. И вот в позапрошлом году была премьера в Вероне, где 10-тысячный Амфитеатр с трудом вместил всех желающих. Потом мы предприняли небольшое турне по Италии. Дали 13 представлений.

– И когда эту музыку услышат в России?

– Трудно сказать. Я надеюсь, что «Джульетту и Ромео» поставят во многих странах. Но процесс перевода с итальянского, поиски спонсоров и улаживание всех формальностей, связанных с постановками в разных странах, займут энное количество лет. Поэтому для начала будет выпущен на DVD видеофильм с субтитрами. Съемки пройдут в тех исторических местах, которые описаны Шекспиром. Костюмы создал знаменитый художник Габриэль Вескучи, в активе которого есть премия «Оскар» за работу над историческими фильмами. Эти костюмы подкупают своей строгостью. В них есть что-то от старины, но угадываются и современные линии.

Мой новый проект, над которым я сейчас работаю совместно с Александром Розенбаумом, посвящен декабристам. Знаю, у вас на эту тему много чего написано и отражено в искусстве. Но у меня есть свое видение той трагической ситуации, когда представители русской элиты взбунтовались против самодержавия. Это будет не столько мюзикл, сколько народная опера – жанр, в котором я пытаюсь объединить классическую итальянскую оперу и современную эстраду.

Сейчас 18-25-летние европейцы оперу не слушают. Но вот мой «Нотр-Дам» молодые приняли. Поэтому я решил двигаться в этом направлении, которое называю народной оперой. Опера во времена Пуччини и Верди отражала вкусы народных масс. Люди ходили в оперу чаще, чем сегодня на концерты эстрадных звезд. И когда они возвращались домой, то напевали понравившиеся арии. Сейчас хитами считаются другие песни. Я действительно большой поклонник оперы. Но не хочу быть композитором элитарным, а предпочитаю, чтобы меня слушали те, кому нравится поп- и рок-музыка.

– Розенбаум не только поэт, он тоже пишет музыку. Как два композитора уживаются в одном проекте?

– Прекрасно. Мы уже написали несколько эпизодов. Я восхищаюсь тем, что сделали жены декабристов ради своих мужей. Об этом стоит рассказать на языке музыки. Этот сюжет не может не трогать людей из самых разных стран. Грандиозную премьеру планируем устроить в Санкт-Петербурге – в том месте, которое стало центром, где происходили реальные события.

– Не могу себе представить поющими рок говорливых членов тайных обществ или чопорного царя Николая I…

– А между тем они отлично споются. Сначала либретто напишет мой итальянский автор. Потом за дело возьмется Александр Розенбаум, чтобы привести стихи в соответствие с канонами русского языка. Если все будет хорошо с финансированием, то, думаю, года через полтора-два мы поставим этот спектакль на сцене. И тогда вы увидите, что для искусства нет ничего невозможного. Или почти ничего.

Фото автора