Сочинение под амнистией. О чем президента предупредили учителя на Всероссийском литературном собрании

Под приглашением на Российское литературное собрание стоят подписи, при виде которых все происходящее в первое мгновение кажется шуткой или фантастическим рассказом: Достоевский, Толстой, Пушкин, Шолохов, Михаил Юрьевич Лермонтов. Но какие уж тут шутки, когда отечественная культура в серьезной опасности, ведь, как гласит сопроводительное письмо, реформы в системе образования, жестокие законы рынка и прочие напасти последних десятилетий «отодвинули литературу далеко на обочину общественной жизни». Результат налицо: язык беднеет, мысль скудеет, души дичают.

Вот и пришлось потомкам великих классиков и их ближайшим родственникам – к воззванию присоединились также вдова Александра Солженицына, Наталья Дмитриевна, и невестка Бориса Пастернака, Елена Владимировна, – бить в набат, созывая всех неравнодушных (писателей, учителей литературы, издателей, переводчиков, музейных работников) на общий сход. Целей у этого своеобразного «народного вече», судя по всему, изначально было несколько. Встретиться и еще раз обозначить основные болевые точки литературной современности. Это всегда полезно: одна голова хорошо, а пятьсот – именно столько гостей и было приглашено в Российский университет дружбы народов –  еще лучше.  Договориться о создании Литературного общества, которое объединит не только писателей, но всех имеющих отношение к слову,  в том числе и учителей, приведет разрозненный сегодня литературный процесс в некую стройную систему,  начнет аккумулировать творческие идеи, включится в пропаганду чтения и развитие гуманитарного знания и, возможно, займется распределением неких  благ и преференций. Идея пока весьма размытая и нечеткая, но со временем, кто знает, может, ей и удастся перерасти в нечто дельное и конкретное. Но главное, для чего затевалось собрание, – донести все свои мысли, идеи, печали и горести до главы государства, визит Президента РФ Владимира Путина должен был стать кульминацией Российского литературного собрания. Впрочем, встречаться с Владимиром Владимировичем захотели не все. Например, популярный беллетрист и оппозиционер Борис Акунин приглашение отклонил, заметив в своем блоге, что, «пока в стране есть политзаключенные, находиться поблизости от правителя, просто даже в одном с ним помещении, я не могу. Это означало бы, что я считаю для себя возможным внимать речам о прекрасном, исходящим от человека, который держит в тюрьме людей за их политические убеждения… Я с удовольствием пообщаюсь с Путиным на темы литературы и чтения после того, как всех «политических» выпустят». О политических заключенных речь в разговоре с президентом действительно зашла: писатель Сергей Шаргунов попросил о помиловании для «узников Болотной». Ответ Путина о том, что если ты «музам служишь, но с головой не дружишь», значит, должен отвечать по всей строгости закона, как и комментарий Дмитрия Достоевского, что, дескать, если бы не каторга, где удалось отточить свое писательское мастерство, его великий пращур никогда не стал бы столь велик и значителен, разошелся по всем каналам и интернет-ресурсам. Можно и дальше упражняться по этому поводу в остроумии, крутить эти реплики и так и эдак, да только к чему. Ни свободы, ни законности нашей жизни это не прибавит. Поэтому лучше вернемся к литературе, к школьной ее части, больше всего нас и занимающей. Так сложилось, что в разговоре с президентом именно этот вопрос и занял львиную долю времени. Собственно, сам глава государства эту тему в своем вступительном слове и затронул, отметив, в частности, что «главная и общая тревога – это сегодняшнее падение интереса к книге, особенно среди молодежи. Наша страна, некогда самая читающая в мире, уже не может претендовать на это почетное звание. По статистике российские граждане отводят чтению книг в среднем лишь 9 минут в сутки, причем отмечается тенденция к сокращению и этих 9 минут». С «безграмотностью и примитивизмом», по мнению Путина, можно и нужно бороться, для начала «пересмотрев программы преподавания литературы и русского языка, особенно в старших классах. Сегодня этим предметам отведено мало времени, несоразмерно их значимости». Затем, уже во время диалога с залом, был поднят и вопрос возвращения сочинения как обязательного школьного экзамена, требующий очередного пересмотра стандартов, и проблема «бумажной перегрузки» учителя, с которой было обещано разобраться. Хорошие, казалось бы, правильные слова эти, призванные внушить оптимизм и веру в светлое будущее, надежду, что все непременно наладится, не вызывают почему-то ничего, кроме глухой досады и раздражения. Как же у нас все-таки любят все сломать, в пыль разметать, разрушить до основания, а потом дружно, самозабвенно и с песней начать засучив рукава строить заново. Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Пословица эта только в России и могла родиться. Складывается ощущение, что «репрессировать» сочинение нужно было уже хотя бы для того, чтобы сейчас, не жалея ни сил, ни средств, ни слез покаяния, торжественно его «реабилитировать». Однако к чему ворчать? Хорошо, что хоть что-то у нас может надеяться на амнистию: не «узники Болотной», так хоть школьный экзамен.P.S. Обсудите эту тему на сайте «УГ» www.ug.ru/insight/399.