Собственное “Я” Те, кому оно не нужно, идут по жизни серым однообразным стадом

В войну люди не прятались от трудностей. Шли на фронт, работали в тылу. Были сильными. Отчего же сегодня столько ослабленных и ослабевших?
Наш корреспондент беседует с ведущим психиатром наркологической больницы N 17 Александром ДАНИЛИНЫМ.

– Александр Геннадьевич, вы лечите людей, впавших в депрессию. Но с чего начинается ее профилактика?
– С правильного понимания своего настроя на жизнь. Видите ли, в каждом человеке как бы бессознательно живо воспоминание о рае, в котором пребывали некогда Адам и Ева. Поэтому мы все и стремимся к жизни в комфорте, в том числе психологическом. Ведь что такое рай? Это место, где человеку в исполнении его желаний не встречались препятствия. Кроме одного: не есть плодов с дерева добра и зла. Но вот не хватает денег на жизнь; учитель плохо питается; постоянно тревожится о будущем своих детей, об учениках; из года в год перерабатывает, вместо того чтобы отдыхать вторую половину дня и спать вволю ночью, то есть подавляет свои основные базовые инстинкты, и у него появляется раздражительность, мрачное настроение, уныние. Ему хочется избавиться как можно скорей от “ада смертных страданий”, а он не может изменить ситуацию вне себя. И что же тогда делать? Менять себя, свое отношение к материальным и психологическим, жизненным препятствиям.
– Но как?
– Во-первых, понять, что полного избавления не будет никогда. Вместо рая в погоне за стопроцентным комфортом мы можем получить лишь еще большее недовольство собой и другими. Рая на Земле мы никогда не построим! Но, страстно желая его, можем обрести фатальную и болезненную зависимость. Ведь с точки зрения обывателя цель жизни – быть счастливым: мол, один раз живем! А следует ставить для себя другую цель: даже в трудных условиях жизни стремиться сохранить свою личность, свою индивидуальность, свое “Я”. Нет этого “Я” в тебе, и с философской точки зрения ты мертвец.
– Но тогда – что же такое это самое “Я”?
– Ответственность. За себя. За свою семью, профессиональную деятельность, страну. Ведь сказать себе: “Я буду вести уроки спустя рукава, потому что получаю за свой труд копейки”, – значит уничтожить в себе личность. Ну, может быть, пока не полностью…
– Значит, и в учениках надо стремиться сохранить эту идентификацию, осознание своей значимости и ответственности?
– Да, если мы не хотим погрузить их в уныние от того, что они видят на экранах телевидения и в жизни. А я работаю с подростками и знаю: многим из них собственное “Я” не нужно, поэтому они обезьянничают, подражают, идут по жизни серым однообразным стадом. А это уже болезнь – духовная. Эту молодую поросль хорошо показал в своих романах Виктор Пелевин. Задача жизни его “поколения next” вовсе не поиск смысла существования, а в размене себя на удовольствия. Это общество потребителей.
– Меня давно удивляет: в годы Великой Отечественной войны тоже было много смертей, страшный голод и холод, а люди в массе своей не прятались от трудностей, шли добровольцами на фронт. Отчего же сегодня столько разочарованных, ослабленных, ослабевших? В том числе среди учителей?
– Среди них много, “материалистов”. Философ Лев Шестов заметил еще сто лет назад, что “материалистическое”, или так называемое научное, мышление в русском обществе было вызвано “беспочвенностью” интеллигенции. “Наука покорила человеческую душу не тем, что разрешила все ее сомнения, – писал он, – … она соблазнила людей… житейскими благами, за которыми так долго бедствовавшее человечество погналось с той стремительностью, с какой измученный продолжительным постом нищий набрасывается на предлагаемый ему кусок хлеба”. Наша сегодняшняя “культура” – результат этой гонки. Это материалистическая культура, то есть такая, которой не важны тайны сущностей вещей, мироздания. А важна практическая пригодность предметов. В том числе искусства. Поэтому можно сказать, что материализм раздробил наш мир, его единство. Сегодня одни люди живут духовными целями. А другие исключительно удовлетворением от потребления материальных благ. Кто из них страдает больше? Быстрее “выгорит изнутри”? Кто жизнеспособнее? Я, как психиатр, вижу, что жизнеспособнее не те, кто тяготеет к комфорту и терпит постоянное разочарование от его недостижимости, а те, кто сильнее духом, кто более аскетичен.
– Часто можно слышать: учителя – те же актеры. Во всяком случае тех и других можно назвать людьми культуры.
– И те, и другие призваны “отдавать” себя: одни – ученикам, другие – зрителям. Но между этими профессиями есть большая разница. Учитель действительно отдает “себя”, тратит собственную индивидуальность, личность. Актеры, которым свойственно перевоплощаться, вне сцены очень часто “никакие”, они вне индивидуальности, они рабы режиссера, сценария, славы, а в конечном смысле денег. Для того чтобы актер избежал профессиональной диссоциации, он должен быть очень сильной личностью. А в актерскую профессию в 99% случаев стремятся молодые люди с крайне неустойчивой психикой.
– А что же тогда некая “психическая норма” для человека?
– Способность адекватно мыслить и вести себя в постоянно меняющейся ситуации.
– То есть умение с чем-то и смиряться? С какими-то неудобствами жизни?
– Смотря что понимать под словом “смиряться”. Лев Шестов, например, призывал привыкнуть к “беспочвенности” и извлекать из нее пользу. То есть фактически научиться жить на гнили болота жизни. Это прозвучало в манифесте Шестова “Апофеоз “беспочвенности” еще в 1905 году. В 1930-м австрийский исследователь общества Роберт Музиль написал книгу “Человек без свойств”. И там тоже четко указывалось, что современный человек – это “актер без сцены”. То есть он ДОЛЖЕН быть беспринципным, неуверенным в себе для того, чтобы адаптироваться к нашей жизни, отвечать некой общепринятой “психической норме”.
Но в нашей отечественной культуре есть и другое понятие помимо “приспособиться”, “адаптироваться”, “любой ценой выжить” – “оставаться человеком”. Так вот для того, чтобы “оставаться человеком”, нашим современникам и нужна “почвенность”, а не неустойчивость психики. Не надо проявлять гордыню и думать, что все, что было до нас в истории страны, устарело и для нас не годится. В поисках спасительной почвы на болоте современности вовсе не надо быть “прогрессистом”. Иначе можно совершить и духовное движение назад, а не вперед. Стать, по Сартру, “нормальным” вроде бы существом, но без “сущности”, внутреннего содержания, без совести, высоких принципов и благородных привязанностей.
– Но как связана депрессия с тем, что вы сейчас говорите?
– Когда ухудшается наше бытие, мы все получаем сигналы тревоги, страха. Но надо относиться к ним не с отчаянием, а с надеждой. Потому что отрицательные эмоции тоже необходимы нам. Как и положительные. Ведь только испытывая отрицательные эмоции, мы можем ощутить потребность измениться. Если у человека все хорошо: много еды и прочих удовольствий, он успокаивается и ничего менять не хочет. Только депрессия способна допустить нас к следующему витку духовного развития. Дело в том, что в такие тоскливые дни в человеке и просыпается память о его “сильном” архетипе. О том, благодаря которому выживали его предки, нация. Да, сначала приходят душевная боль и страшные мысли о смерти. Но если человек возьмет себя в руки и откажется от попытки самоубийства, в любом виде, в том числе пьянства или принятия наркотиков, – его угнетенность, если она не перешла в болезнь, которую сначала надо пролечить, может закончиться и радостным прорывом к “преображению”. Вспомните свои чувства при принятии какого-нибудь важного решения. Ведь продуманное, воспринятое душой с радостью решение всегда меняет жизнь к лучшему.
– Но о каком преображении вы говорите?
– О развитии личности. Чем шире понятийный аппарат человека, связанный с самооценкой и самопознанием, включением в его мир мира других людей, тем более развита его личность. Цель этого развития – увидеть в мире все-таки его цельность, гармонию, лад, логическую связанность событий. Вот этот понятийный аппарат и есть сама личность, “Я” человека, его мировоззрение. А выразить свое понимание мира можно либо в словах, либо в музыке, либо в картинах. Учитель чаще делает это на словах. А у нас, как известно со времен Ивана Павлова, в мозгу два полушария. Правое отвечает за нашу эмоциональную жизнь, за образное мышление, интуицию. Левое – за рассудок. Читая, например, мы сталкиваемся со словом – начинает работать левое полушарие. Вслед за этим возникает ассоциативный образ в правом полушарии. И тогда на ум человеку приходят уже, по ассоциации, слова несколько иные. Так зарождается “личное мнение”. Любое слово человек оценивает и логосом, и эмоциями, то есть обоими полушариями. Нам же важно и интересно понять, что, когда мы закрепляем полученную информацию как “мою”, свою собственную, личностную, человек объективно получает радость! Важно не подменить это “мое” общим мнением, шаблоном, воспринятым как подражание.

Ирина РЕПЬЕВА