«Собака закричала от ужаса». Заметки учителя-словесника о смешном и грустном

В нашей школьной жизни немало смешных моментов. И, посмеявшись, мы делаем для себя выводы часто не очень-то смешные. О чем заставляет задуматься проверка ученических работ: сочинений, изложений, письменных ответов на вопросы? К каким выводам приводит учителя-словесника этот титанический труд, не оцененный ни государством, ни большинством учеников и их родителей? Наш труд бывает сродни очистке авгиевых конюшен. Но, продираясь сквозь дебри грамматических, речевых и прочих ошибок, мы смеемся, и смех, наверное, делает нас сильнее.

Вот ребята пишут изложение о великом артисте Федоре Ивановиче Шаляпине (из воспоминаний поэта Всеволода Рождественского). Шаляпин в своей знаменитой медвежьей шубе пришел в гости к Горькому. Собака Буська учуяла запах медведя и рассвирепела. Великий артист, мгновенно перевоплотившись, опустился на четвереньки и страшно перепугал несчастную собачонку.«Собака закричала от ужаса!» – взволнованно восклицает одна ученица. «Буська хваталась ногами за скользкий пол!» – вторит ее одноклассник. «Шаляпин встал на четвереньки, и загривок его шубы ощенился, – пишет восьмиклассница. – Шаляпин даже раза два гавкнул по-медвежьи».Рассказчик был одет в студенческую тужурку. Где-то в начале рассказа промелькнула горничная в белой пелеринке. Ох уж эти тужурка с пелеринкой, как они насолили детишкам!«Я сидел в полумрачной комнате в студенческой тужурке и пелеринке», – начинает свое изложение симпатичная девчонка. А вот другая: «Шаляпин был одет в медвежью шубку и бобровую шапочку, а на шее у него была повязана студенческая тужурка». И еще лучше: «Сквозь величественную фигуру Шаляпина была видна смущенная пелеринка горничной»!А что сотворили восьмиклассники с прекрасным трагическим рассказом Евгения Носова «Белый гусь»!«Подъезжая к месту на велосипеде, меня остановил Белый гусь».«Это был Белый гусь и его цэплята».«Гусята жалобно пискали».«В заде у меня оказался деревенский мальчик».«Гуси бежали по зеленой траве, а за ними с жалобным писком гнались выродки», – пишет шестнадцатилетний недоросль.К сожалению, словарный запас наших учеников зачастую очень невелик. Порой не только классическая литература, но и литература ХХ века требует перевода на доступный подросткам примитивный язык. Иногда учитель требует домашнего прочтения произведений, совершенно не учитывая того, что ученик очень многого не понимает, просто не знает значения многих слов, а привычка задавать вопросы у него не выработана. Я прошу при чтении подчеркнуть непонятные слова, но порой обнаруживаю, что таких слов меньше, чем ожидалось, из-за того, что ребята думают, что они понимают значение слова, но понимают неправильно.Да, на современном учителе-словеснике лежит большая ответственность, о которой неопытный учитель зачастую и не подозревает. Ответственность за произведение русской литературы, которое мы должны прочитывать как бы глазами наших учеников, говоря себе: «Вот это надо объяснить, этого они не знают скорее всего». Мне очень нравится метод Льва Айзермана, метод интерпретации учеником художественного текста: просто расскажите, дети, своими словами, о чем здесь говорится, как вы это поняли. Вот тут-то и выясняется, что героиня стихотворения Некрасова «Еду ли ночью по улице темной»… съела своего ребенка, «как это бывало в блокаду». Чувствуете, какая каша в голове у некоторых детей? Самое время задуматься о роли учителя в жизни человека.Мы видим, как трудно подчас ребятам выразить самую простую мысль. Как ужасно они изъясняются на своем родном русском языке. Помню, одна очень хорошая девушка писала: «Здесь когда-то бродил Некрасов, сочиняв стихи и поэмы». Помню, каких огромных усилий стоило отучить девушку от этих «сочиняв», «слушав» и «ев яблоки». Мы видим, как, в общем-то, примитивно мыслят ребята. Да, конечно, не все, но очень многие. Чему и как учили их, если они думают, что Дубровский – это писатель, а вовсе не герой пушкинского романа? Это выясняется при пересказе воспоминаний Виктора Петровича Астафьева о его учителе словесности (ГИА 2008 г.). В детском пересказе это выглядит так: «Учитель приблизивал к носу листик и воЗСклицал: «Чудно, дивно, только в русской поэзии могут быть такие писатели, как Дубровский!»Проверка тетрадей оплачивается чисто символически, хотя занимает почти столько же времени учителя-словесника, сколько сами «часы», то есть уроки. При новой форме учительской аттестации проверка тетрадей не учитывается. Это как бы не важно.В минувшем 2010-2011 учебном году на ГИА по русскому языку был дан для изложения текст с пометкой «по В.В.Шахиджаняну» с грамматической ошибкой: «В ожидании интересной работы прошло более десяти лет. Но он добился! Да, нужно уметь добиваться и отстаивать себя». При проверке работ то и дело слышалось учительское: «Ой! Ребенку вынесла ошибку, а это ведь в исходном тексте так!» Многие ребятишки интуитивно писали правильно, исправляя авторский промах: «Нужно уметь добиваться поставленной цели». «Нужно уметь отстаивать свое мнение».Видимо, установка такая: то, что обычно считается грамматической ошибкой, здесь – художественный прием. На мой взгляд, на взгляд моих коллег, это неправильный подход к составлению КИМов (контрольных измерительных материалов).Проверка ученических работ – тяжелый, кропотливый, неблагодарный труд. Почему же, несмотря на низкую оплату этого колоссального труда, на снижение уровня речевой культуры общества в целом и подростков в частности, многие из нас все же продолжают бороться за грамотность, за чистоту и красоту родного языка?Мы любим русский язык. Любим русскую литературу. Нам далеко не безразличны наши ученики. Одним словом, мы не можем иначе. Но учителей, добросовестно относящихся к проверке тетрадей, становится все меньше. Почему так происходит?P.S.  О перлах на ЕГЭ-2012 по русскому языку читайте на нашем сайте.​Нина ФИЛИПЕНКО, учитель русского языка и литературы, Санкт-Петербург