Смысл жизни

– Долгие годы и даже десятилетия вся наша образовательная система работала на советской «заправке», ее нельзя было разрушить чьим-то волевым решением, – рассказывает Евгений Анатольевич. – Советские люди старались держать марку отцов-основателей движения, работали на голом энтузиазме. Впрочем, тогда можно было за очень малые деньги выезжать на природу, встречаться, проводить олимпиады за свой счет, и мы принимали это как должное, не возмущались. Сейчас принято считать, будто коммунистическая идео­логия душила инициативу и мешала людям реализовать себя. На самом деле идеология существовала в какой-то своей, параллельной, реальности, нам от нее было ни тепло, ни холодно. Конечно, были люди, глубоко убежденные в правильности пути, по которому шла наша страна. Сдругой стороны, их деятельность в рамках юннатского движения являлась неким вызовом самой системе, мол, пока вы провозглашаете лозунги, мы занимаемся конкретными полезными делами.

Но потом в сознании людей стало что-то меняться. Школьники еще хранили мотивацию и энтузиазм, а вот взрослые уже понимали, что уровень жизни падает, надо как-то выживать, подрабатывать. Родители учащихся стали больше времени тратить на то, чтобы что-то купить и достать, то есть чтобы выжить. Илюдям было уже не до походов и экспедиций, которые становились все более и более дорогими.

Конец 80‑х – всплеск экологического самосознания в массах. Тогда очень много писали про пестициды, нитраты, радиоактивные изотопы, переброску северных рек и многое другое. Люди выходили на демонстрации, требовали прекратить, запретить, отменить. Но юннатского движения эта конъюнктура не сильно коснулась, мы всегда пропагандировали биологическую экологию и держались вне политики. Мы считали, что если экология – это наука, то и изучать ее надо именно как науку. А общественные волнения нечто совсем другое. Мы стремились смотреть глубже, биологизировать проблему. Скажем, утилизация отходов – очень сложная проблема, но решать ее надо комплексно, системно, а не простыми криками и демонстрациями.

В 90‑е все еще продолжало существовать, но уже не благодаря, а вопреки. И во всей красе проявилось то, что стало самым главным препятствием для всех нас, – безумно возросший объем отчетности. Что интересно, в школе все это появилось гораздо позже, в начале нулевых, а вот систему допобразования стало лихорадить уже с начала 90‑х.

От нас по факту требовали реализовать выездную деятельность. Сейчас, правда, многие искренне убеждены, что юннатом вполне может считаться тот, кто все время сидит за столом в кабинете и ни разу не побывал ни в походе, ни в экспедиции. А вообще это нонсенс. Так вот, за все это надо было отчитываться. И все бы ничего, но от нас требовали предоставить документы, которых не существовало в природе. Например, вынь да положь кассовые чеки за покупки в сельских магазинах.

А их там отродясь не выписывали. Или надо было купить на всю группу 50 банок тушенки и 70 банок сгущенки, а в руки давали только две, и сзади стояла очередь в сто человек, которая орала и протестовала. Отчеты о поездке были тоже очень странными. Поэтому все мы, по сути, ходили под статьей.

В нулевые начал меняться менталитет детей, сначала единично, а потом и в масштабах страны. Дети стали жить по принципу «своя рубашка ближе к телу». Идеология эгоизма победила коллективизм и начала его сживать со света. Смена приоритетов, ценностей, политического курса… Кого-то мне удалось спасти от этого страшного эгоизма, эгоцентризма. Но потом проблема стала настолько массовой, что руки опустились. Сильно изменилась мотивация ребят. Им по-прежнему была интересна биология, но все чаще и чаще возникал вопрос: «Зачем я должен все это делать (определять растения, копаться в земле, вскрывать червей, заниматься учетом птиц и пр.), что я с этого буду иметь, какой профит?»

Поездки финансировать стало еще труднее. Родители все чаще говорили, что у них нет денег ни на что, и вообще почему они должны платить, ведь образование у нас бесплатное! И зачем ребенку эта биология, она же не накормит, пусть лучше занимается другим делом. Да и мы начали понимать, что на голом энтузиазме и за свой счет тащить все это просто становится невозможно.

Какое-то время поступала помощь от «иностранных агентов», например, посольство Нидерландов в Москве выделило нам грант на осуществление юннатской деятельности. Причем они, как ни странно, не требовали отчета, в их понимании было так: если мы этим занимаемся, значит, деньги по определению идут на правильное дело. За счет выделенных ими средств мы выпустили несколько брошюр, методических материалов по природе Подмосковья, которые до сих пор пользуются популярностью. Благодаря им мы сделали ремонт в помещениях кружка.

Но больше никто ни разу не помогал. И это притом что в государственных структурах, курирующих дополнительное образование, деньги все-таки были. Но, чтобы их получить, надо было предоставить целую кипу отчетов, ксерокопий, оригиналов. А потом финансирование урезали. Хотя отчетности почему-то меньше не стало.

Сегодня же юннатское движение находится, я бы сказал, в никаком состоянии. И при этом оно очень разношерстное. Есть так называемые официальные юннаты, медиаперсоны, их всегда везде приглашают, но к нам они не имеют отношения, у них нет ни опыта, ни реальных предложений, только пиар. Есть государственная система допобразования, суть ее не изменилась со времен СССР, и даже принятая недавно Концепция развития системы допобразования в РФ ни на что не повлияла. Но на выходе ноль…

Качество образовательного процесса в этой системе сильно снизилось. В лучшем случае там преподают молодые студенты, которые быстро разочаровываются и уходят. В худшем – бабульки, которым на пенсии надо как-то выживать. Но тогда разочаровываются и уходят дети.

Призывы повысить охват учащихся допобразованием к такому-то году на столько-то процентов не более чем информационный шум. Мы этого вообще никак не ощущаем. На прошедшей в октябре прошлого года всероссийской конференции, посвященной 100‑летию юннатского движения, люди из регионов как один рассказывали о том, как у них уничтожают, закрывают, объединяют, ликвидируют станции юных натуралистов.

Еще одна проблема – сегодня юннатством называют то, что им не является. Купили детям 10 микроскопов – и все, доложили, что у нас действует кружок юннатов. Интересуется ребенок кошками и собаками – ура, он уже юннат! А ведь это дискредитация самой идеи, которая на протяжении века помогала ребятам расти и развиваться в этом направлении. Ведь юннат отличается от обычного любителя цветочков и котиков системой мотивации, глубоким интересом к дикой природе, не связанным с какой-то меркантильностью. И это напрямую объединяется с профориентацией, потому что такие дети, как правило, уже в школе определились с выбором жизненного пути.

В этой ситуации профильные (биологические, ветеринарные, сельскохозяйственные, лесотехнические и т. д.) вузы и ссузы, казалось бы, должны быть жизненно заинтересованы в том, чтобы к ним приходили мотивированные дети. Но даже они почему-то совсем не горят желанием работать с юннатами. Почему? Наверное, потому, что им подсунули красивую пустышку в виде центров для одаренных детей. Но это как раз пример того, как хорошая изначально идея потом превращается в нечто непонятное. Детей просто массово прогоняют через эту систему, выявляют талантливых «единиц» и думают, что этим они помогают образованию. А вузы и ссузы предпочитают организовывать олимпиады, где в тестовом режиме пытаются выудить наиболее одаренных. Но умный – это, увы, еще не значит мотивированный. Да и проектная деятельность, на которую сегодня сделана ставка, препятствует стратегическому развитию юннатского движения, ибо проект – что-то краткосрочное, сделал – и до свидания. Я беседовал с детьми, которые вернулись из такого рода образовательных центров, и они так и не смогли сказать, что же конкретно там получили и чему научились. Говорят, там хорошо кормят. Говорят, какой-то ученый приезжал (фамилию обычно не помнят) и лекцию интересную прочитал, хотя они ничего из нее не поняли. И все. Стоит добавить еще запоминающиеся лабораторные занятия, например по секвенированию ДНК. Но в сознании ребенка остается больше пиар, связанный с прикосновением к суперсовременной науке, а не суть опыта или его смысловая нагрузка.

В общем, ставка на единичных гениев, которых отыскивают с помощью таких вот организаций, ущербна. А повышать надо качество общего образования. Наши кружки юннатов именно это и делают. Мы никого не отчисляем из-за того, что человек плохо знает матчасть. Нет, если ребенку интересно заниматься в кружке, пусть ходит и занимается. Из него выйдет больше толку, чем из умника, который много знает, но мало хочет. Не проблема, если человек не владеет каким-либо материалом или умениями, все это дело наживное. Куда важнее стремление и желание узнать что-то новое.

Было бы неверно думать, что кружки юннатов ориентированы именно на подготовку детей в вуз. Нет, как показывает практика, из тех, кто прошел через кружок, не обязательно все идут на биофак. И не обязательно те, кто туда пошел, возвращаются сюда преподавать юннатам. Это обычное дело, это жизнь. Главное ведь совсем в другом – у людей появляется смысл, который сопровождает их потом всю жизнь, а также навыки, которые обязательно пригодятся в повседневности.