Смертельно опасная игра. Можно ли защитить директора школы от тюрьмы?

Мы завершаем расследование в связи с гибелью Андрея Кудоярова (см. «УГ» №№42, 44, 45 за 2011 год).

История со сбором родительских наличных денег в школах Москвы тянулась довольно долго. В связи с тем что при перечислении денег на счет в Сбербанке значительная часть средств уходила государству в виде налогов, никто терять деньги не хотел, поэтому так упорствовали родители в сборе наличных, но за это многие директора поплатились своим местом. Во всяком случае широко известна история, когда руководитель Департамента образования Москвы Любовь Кезина после «горячей линии» и жалоб родителей уволила за сборы наличных двух, а начальники окружных управлений образования сняли еще 11 директоров. Деньги нужны школам на все и всегда: на ремонт, на приобретение компьютеров, на мебель, на учебники, на благоустройство и многое другое. Бюджет на это деньги не давал или давал, но всегда в ограниченном количестве. Вот и пускались директора во все тяжкие: открывали платные курсы по подготовке дошкольников к поступлению в первый класс (что законно, если была лицензия на такую работу), задавали при приеме детей в школу сакраментальный вопрос: «Чем можете помочь школе?» Школы постепенно приобретали столичный лоск, но никого из власть имущих, похоже, до поры до времени не интересовало, как же это создается, за счет каких таких доходов. Очередная жалоба родителей вызывала виток разбирательств, но это всегда была локальная история, локальные выводы, а не анализ ситуации в целом. Прежний мэр Москвы Лужков в стране слыл радетелем образования и всерьез считал себя таковым, наверное, поэтому настоящей правды публично никто не говорил. Например, когда на одном из заседаний правительства Москвы Юрий Михайлович негодовал по поводу поборов, Любовь Кезина не решилась ему сказать, что школам не хватает денег, ведь тогда образ радетеля несколько померк бы. Школы Москвы и впрямь никогда не благоденствовали, не получали деньги полновесным нормативом, но выяснилось это только после прихода в Департамент образования Москвы команды Исаака Калины. Одни школы получали 60 процентов от норматива, другие – 160 процентов, все ко всему прочему определяло отношение чиновников к директору школы или умение директора выпрашивать у них дополнительное финансирование. (Кстати, так было и по всей России, когда награждали победителей конкурса «Лучшие школы России», главной наградой было полное финансирование по нормативу. Вопрос: «А как они без финансирования могли стать лучшими, не за деньги ли родителей?!»  ничьего внимания так и не привлек.) Но требования-то были одинаковыми ко всем школам и всем директорам, поэтому директорам и приходилось крутиться, добывая дополнительные деньги, в том числе и из родительских взносов. Для начала была реализована идея создания окружных благотворительных фондов. Например, в Южном округе был создан фонд «Просвещение». Еще в 2005 году Любовь Кезина хвалила директора школы №548 Ефима Рачевского за то, что висит у входа ящичек с квитанциями, по которым можно сделать взнос в фонд. Фонд «Просвещение» существует до сих пор, его услугами пользуются многие школы уже не только Южного округа, но есть и другие фонды. «Мы в последнее время вынуждены были обратиться в прокуратуру и в Управление по борьбе с экономическими преступлениями, потому что появилось огромное количество фондов-посредников между школой и учащимися, которые собирают деньги с родителей и получают достаточно большие доходы. Я против таких фондов», – говорила еще несколько лет назад Любовь Кезина, а фонды как были, так и есть, ибо законом предусмотрены. Более того, вполне легально фонды могут оставлять себе до 20 процентов собранных денег, как и государство когда-то. И это еще вопрос, кто больше заинтересован в сборе родительских средств – фонд или школа. Кстати, есть даже официальный Примерный договор пожертвования, который предлагает такую формулировку: «Жертвователь обязуется безвозмездно передать учреждению денежные средства в размере…» Обязательство – это добровольность или то, что называется в Уголовном кодексе злоупотреблением должностными полномочиями и превышением должностных полномочий? Директор не может быть причастным к таким взносам, но ему предлагают такой договор скрепить своей подписью и школьной печатью. Каково?Теперь есть в большом количестве и фонды школьные. Как и фонд Кудоярова, они называются «Друзья школы». То есть в этом Кудояров был не одинок, вот только пострадал он один. Почему нужны школьные благотворительные фонды? Они могут оказывать материальную помощь сотрудникам школы, оплачивать счета, помогать школе без 94-го закона приобретать что-то очень нужное. То есть организация и работа школьных благотворительных фондов дело выгодное, но трудное, обременительное и в какой-то мере, как мы видим по историям Петрова и Кудоярова, даже опасное лично для директора. Директор, собирающий пожертвования родителей, нынче воспринимается как злостный организатор поборов. Но тут надо ответить на принципиально важный вопрос: а зачем нынче директору нужны эти деньги, разве бюджет не дает школе как государственному учреждению средства на все необходимые платежи исходя из имеющихся нужд? И вот тут пора сказать откровенно и честно, за что и как вынужден платить директор.Начну со всем известного. Каждая школа должна пройти процедуру сдачи здания к новому учебному году. Кто принимает школу? Представители Госпожнадзора и Роспотребнадзора. Казалось бы, какие тут деньги? Готова школа, ставьте печати и поздравляйте с началом нового учебного года. Ан нет, не знаю, как в других регионах России (но, думаю, что так же), а в Москве представители этих уважаемых госорганизаций настоятельно рекомендуют директору школы, например, заключить договор на чтение лекций и приобретение некоторых брошюрок. Стоит это удовольствие по 1500 рублей на каждого работника школы. Посчитали, какая сумма выходит? Но это не сумма выходит, а так называемые скрытые поборы. Ведь без лекций и брошюрочек даже самая замечательная школа разрешения на начало нового учебного года не получит. Откуда директору школы брать эти немалые деньги? В течение учебного года в школу с проверками приходят представители МЧС, иными словами, те, кто осуществляет пожнадзор. Как правило, приход означает предписание и штраф. Для начала директору выписывают штраф в 1000 рублей, если он не ликвидирует то, за что штрафовали, сумма увеличивается до 10000 рублей, сегодня сумма штрафа в связи с новыми законодательными актами возрастает до 150 тысяч рублей. Директора, не заплатившего штраф, ведут в суд, который принимает решение о принудительном взыскании этих сумм. При этом никто в сути дела практически не разбирается. Кто спорит, когда директор сам виноват: захламил старой мебелью подвал или закрыл эвакуационный выход. Но ведь штрафы пожарные выписывают, например, за то, что стенка выкрашена масляной краской или установлено неармированное стекло. Какое отношение имеет директор ко всему этому, если ремонт делала дирекция или подрядная организация, победившая в тендере? Никакого отношения не имеет, штраф должен оплачивать орган управления образованием или муниципалитет, через который поступает школе бюджетное финансирование. Но вопреки логике платить заставляют именно директора, который, впрочем, расплачивается при этом главным образом за незнание закона и своих прав. Я позже обязательно расскажу читателям «УГ», как мы прошли через несколько судов и доказали: директор эти штрафы платить не обязан, тем более во внебюджетный фонд МЧС, из которого, как говорят, нынче выплачиваются премии инспекторам. Мне не удалось до конца выяснить, зачем директора школ, проходивших аккредитацию через пять лет, в прежние годы собирали по 150 тысяч рублей, причем, как правило, с учителей, а те наверняка прибегали к помощи родителей. Школы были разные, а сумма для всех одна. Так и осталось загадкой, за что платили директора и был ли этот платеж обязательным, а если обязательным, то кто его устанавливал и получал.  Но не менее интересна сегодняшняя история, связанная с изменением статуса школы в связи со вступающим в силу 83-ФЗ. Была школа просто государственная, стала бюджетным учреждением. Это значит, у нее должен измениться прежде всего устав, а также целый пакет различных документов. Тут много всяких хлопот, походов в инстанции, оформления бумаг. Не случайно директора школ Москвы получают предложения от коммерческих структур, которые готовы за «смешные деньги» (от 15 до 30 тысяч рублей) взять на себя всю беготню. Им это сделать проще, ведь у них налажены все связи с налоговыми инспекциями, нотариальными конторами и прочими органами. Если документы в порядке, цена услуги может быть и 14 тысяч рублей. Если что-то не в порядке, цены растут. Например, потребовалось быстро сменить устав, а директору исполнилось 45 лет и нужно было менять паспорт, что мгновенно сделать, как известно, трудно. Коммерческая фирма все сделала по старому паспорту (что нарушение, но деньги и связи решают все!) за 30000 рублей. Вообще история с этими фирмами чрезвычайно занятная. Школы ведь должны были и раньше через какой-то определенный промежуток времени обновлять свои документы. В Москве нашлась фирма, которая занимается сбором различных данных в рамках так называемой бизнес-разведки, но еще предлагает и оформление устава школы, что называется, под ключ. Раньше это стоило 15 тысяч рублей, заказчик – директор – получал устав уже с утверждающей подписью руководителя департамента. Я проводила расследование и установила, что подпись эта не оригинальная, а факсимильная, руководитель департамента и понятия не имела, что кто-то ее ставит. Самое интересное, что к этому действу не имел отношения ни один из сотрудников департамента (во всяком случае не признался). Выяснилось, что такую печатку можно нынче сделать, имея даже простую визу руководителя на каком-то документе или даже на почетной грамоте. Скопировать – нет проблем. На самом деле все это нарушение закона, но пока еще я не слышала, чтобы кого-нибудь за это наказали, и сегодня услуги по оформлению документов предлагают уже несколько фирм. Но, предположим, школа сама решила сделать все документы. Сколько стоит текст нового устава, который хорошо бы написать с участием юриста, можно только предполагать, тут каждый устраивается как может, но сумма немаленькая. Дальше расценки такие: 1300 рублей стоит заверенная у нотариуса копия заявления в налоговую организацию за регистрацию устава (копий нужно несколько), 800 рублей – госпошлина. Мне рассказали, как в одной из централизованных бухгалтерий директорам школ сказали: на уплату госпошлины деньги в бюджет не заложены, нет такой статьи. А дальше произошло вот что. На самом деле бухгалтерия должна сама платить госпошлину, если не заплатит, ее может наказать казначейство. Бухгалтерия провернула такой вариант: директора дали свои наличные деньги, а бухгалтеры выдали им квитанции, где написано, что это бухгалтерия внесла необходимые суммы, а не директора.Госпошлина за лицензирование – 2600 рублей, за аккредитацию нужно заплатить 1000 рублей. Копии устава у нотариуса стоят от 1000 до 2500 рублей за штуку. Нотариально нужно заверять еще многое (целый пакет документов!), сколько это стоит в общем, сразу трудно себе представить. Но это еще не все, например, вам нужно переоформить здание в оперативное управление. Если у вашей школы одно здание, на это нужно потратить 10-15 тысяч рублей, если два – в два раза больше. Все это очень небольшой экскурс в финансовые дела школы, а если проанализировать все траты и выплаты, картина будет еще более впечатляющей. Но если платежи в бюджетных расходах не запланированы, спрашивается, откуда деньги взять. Директора выходят из положения по-разному. Одни стараются исхитриться и взять деньги из внебюджета или платных образовательных услуг, но просто так не возьмешь, значит, выплачивают деньги учителям за какую-то работу, будто ими выполненную, а потом эти деньги у них берут и расплачиваются за то, что нужно. Это, как вы догадываетесь, конечно, тоже нарушение. Но стоит ли тогда удивляться, что и в школе Петрова, и в школе Кудоярова учителям выписывали какие-то деньги, которые они потом возвращали директорам, стоит ли удивляться, что были случаи, когда почему-то деньги возвращали и в централизованные бухгалтерии? Понятно, что были какие-то незапланированные в бюджете расходы, которые нужно было покрывать. Что делать: видеть в этом криминал или считать это неизбежным выходом из положения? Все зависит от того, под каким углом посмотреть, но как ни посмотришь, криминальный оттенок для директора в этой истории можно найти всегда. Есть более щадящий выход из положения: несколько учителей пишут заявления в профсоюзную организацию и просят оказать им материальную помощь. На самом деле эта помощь не им, а государству, ведь школа-то пока еще госучреждение. И почему члены профсоюза должны помогать государству деньгами общественной организации? Третьи директора прибегают к родительским средствам. Вот эти третьи уж точно в результате попадают в сферу интересов правоохранительных органов.Скажу честно, мне не только горько от всего этого, но и страшно за всех директоров, которые, что называется, под УК РФ ходят, как над пропастью, каждую минуту могут соскользнуть, потеряв все, чего добились в этой жизни самоотверженным трудом. Неужели никто не проанализирует происшедшее самым серьезным образом и не защитит их? Или мы и дальше будем продолжать слушать рассказы о том, какие страшные взяточники директора?А что думаете вы? Оставьте ваши комментарии.