След в душе

С театром у человека глубокая духовная связь. В повседневной жизни нам часто приходится примерять разные маски (ведь каждый в душе немного актер). Театр существует вовне и внутри каждого. Человек приходит в театр, чтобы вынести оттуда новые впечатления, идеи. Для меня это еще и возможность почувствовать себя частью той реальности, которая воссоздается на сцене. После каждой пьесы возникает ощущение, как будто часть моей жизни сыграна. И эту часть, отголосок неслучившегося, я оставляю в театре.

Театр – это и поиск себя. В начале любой пьесы мне часто вспоминаются пастернаковские строки: «Гул затих. Я вышел на подмостки…». Сидя в зрительном зале, я погружаюсь в сценический образ и словно тоже участвую в пьесе. Мое внутреннее зрение подсказывает, что «главного глазами не увидишь». Душу театра невозможно понять до конца, если не пропустить через себя пьесу и не стать ее частью. Театральные впечатления наслаиваются, застывают, составляя каркас представлений о человеке, истории, времени и пространстве в современном искусстве. Это еще один мир, особое измерение, допускающее свободное перемещение по странам и эпохам. Театр способен слиться с реальностью и заполнить недостающие звенья. Это оказывается одинаково значимо для людей любого возраста, но прежде всего для молодежи, которая не только открывает для себя современный театр, но и может изменить его.

Молодежный театр – это альтернатива следования традициям, поиск новых средств, нового языка, нового взгляда на время и пространство в театральной действительности. Спектакль может длиться несколько часов или целый день, как это было в античную эпоху. Итальянская коробка сейчас уже лишь условность, которая может быть заменена. Опыт уличного театра – тому пример. Молодежный театр должен обратиться к поиску новых пространств. В самых неожиданных местах можно создать performance. Спектакль, созвучный дыханию жизни, в парке, на улице, в музее открывает новые возможности как для режиссера, так и для актера. Театр можно увидеть во всем, это свободное искусство, не привязанное к традиции. Он может существовать и в рамках нетеатрального пространства. Это особый вид искусства, который постоянно создает вокруг себя непрерывную цепь образов, открывает новые лица и жанровые формы. Новое явление в современном театре – вербатим. Жанр, выходящий за пределы театрального пространства, в котором ценно собственно слово, помещенное в жизнь. Он позволяет представить любой повседневный диалог или поток сознания отдельного человека как форму искусства, заставить зрителя поверить, что творческое начало заключено даже в обыденных вещах. «Искусство для искусства»? Возможно. Слово как будто обрастает плотью, заменяет декорации, становится единственной действующей силой. Театр – это не только единение со словом, которое всегда было неотделимо от драматического действия, но прежде всего синтез искусств. Танец и музыка должны слиться воедино. Почему бы молодежному театру не обратиться к «музыке шумов», традиции экмелики, которую разрабатывал Штокхаузен (ведь результаты его работы могут быть использованы не только в кинематографе). Театр способен соприкоснуться с жизнью не только посредством слова, но и через бесчисленные скопления звуков, которые встречаются в окружающей действительности. С музыкой неразрывно связан танец. Язык движений способен иногда передать гораздо больше, чем слова. Современному молодежному театру необходим танец, который сейчас активно развивается, появляется много новых направлений. Интересно было бы использовать в спектакле элементы contemporary danse, хореографической импровизации или даже японского авангардистского танца буто, насыщенного символами. Танец способен оживить постановку, привнести в нее новые смыслы. Танцор прежде всего актер, который средствами хореографии создает характер. Синтез искусств в постановке порождает свой особый язык, на котором происходит общение со зрителем. И если этот язык понятен, то из рассказчика актер превращается в участника диалога. Это особая форма театральной действительности, которая указывает на тесную духовную связь между зрителем и происходящим на сцене. Для меня театр – всегда диалог. А язык происходящего на сцене – наиболее интересная часть этого взаимодействия. Он может включать в себя не только элементы музыки и хореографии, но и средства кинематографа и фотографии. Молодежный театр – это театр проб и ошибок, которому позволено сочетать несочетаемое и обращаться к нестандартным формам. Как кино заимствовало многие драматические приемы у театра, так и театр может обратиться к находкам кинематографа, особенно в работе со светом (создать черно-белый спектакль или «немую» пьесу). Из фотографии можно взять принципы построения композиции снимка и перенести их на сцену, поработать с цветовой палитрой и световыми эффектами.

Молодежный театр поддержит одновременно два подхода: утверждающий и свободный performance и кинематографичность в театре. Каждый не освоен еще до конца. Открыть их широкой зрительской аудитории – дело будущего. Ведь в театре необязательно должно быть все гармонично, какие-то вещи могут вызывать и обратный эффект. Несомненно то, что театр должен оставлять след в душе, каждый спектакль запоминаться своими особыми находками, идеями.

Ксения БРУСОВА, студентка филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, лауреат конкурса