Сказать жизни «Да!»

Никакой подавленности – только радость от возможностей

Школа должна быть живой. Должны быть встречи не у экрана компьютера. Должны быть перемены, когда в холлы и коридоры высыпают ученики. Должны быть концерты, спектакли и научные конференции, на которых все собираются вместе. Должны быть занятия и репетиции. Должна быть возможность засидеться допоздна, просто разговаривая о чем-то важном. И чтобы можно было, опаздывая, влетать в школьное здание, торопясь быстрее переобуть сменку и успеть в класс. Должны быть очереди в столовой. И чтобы можно было списать на подоконнике в туалете за 15 минут перемены домашнюю работу. И чтобы с утра так не хотелось вставать и выходить из дома в холодный уличный воздух, но было надо…

Все эти простые истины перед началом этого учебного года обрели особенный вкус и ценность. Каждый раз, когда я захожу в одно из городских кафе, знакомая официантка с тревогой спрашивает, будут ли в школах учиться вживую в этом году, ее ребенок идет в первый класс, и ее это очень беспокоит. Такие вопросы мне задают почти каждый день, как будто я знаю больше, чем строки официальных заявлений чиновников: все выйдут учиться, но с ограничениями – линеек на 1 сентября не будет, дезинфекция, кабинетная система, раздельные перемены, вакцинация… «Но, говорят, с 20 сентября все обратно вернется в онлайн?!» – «Да откуда же мне знать…»

Я знаю, что весь август каждый день с утра до вечера мы репетируем с будущими одиннадцатиклассниками шекспировский «Сон в летнюю ночь», чтобы показать его 1 сентября, и не можем надышаться возможностью находиться вместе в стареньком холле нашей школы, который три раза в год становится театральным залом. Из особых обстоятельств показа в этом году стараемся извлечь выгоду, повернув трудности в свою сторону: впервые можно использовать две трети холла в качестве сцены и получить большое пространство, в котором будут авансцена, средний план, задний, будет уходящая в глубину перспектива; впервые сыграть спектакль можно будет не два раза, а целых шесть – и полтора месяца работы не растают в одно мгновение, хрупкая жизнь спектакля продлится, у него появится возможность окрепнуть, развиться, прорасти, встречаясь со зрителями. А значит, появилась и возможность сделать несколько составов на главные роли: чтобы у большего количества ребят был опыт прожить эти полтора часа в предельно насыщенной чувствами вселенной Шекспира.

Я знаю, что нельзя выживать – надо жить. Или – другими словами, сказанными в попытке за сутки до премьеры школьного спектакля в прошлом году схватить в словах суть того, что у нас не получалось на площадке, – надо не страдать, а хотеть.

Когда в апреле и мае мы вынужденно оказались в ситуации дистанционного образования, а я еще и буквально за две недели до этого согласился заменить до конца учебного года учителя литературы в 10‑м классе, то оказался перед громадой толстовской «Войны и мира», которую и в обычных-то обстоятельствах, чего греха таить, читают далеко не все ученики. И из посыла «не выживать, а жить» возникли 270 серий онлайн-сериала «Война и мир. Не выходя из комнаты», выложенные в открытый доступ на моем ютьюб-канале. Смысл был в том, чтобы визуализировать содержание главы романа, находясь в пределах своей комнаты, в условиях самоизоляции. Делать можно было что угодно – сооружать развивающиеся во времени инсталляции, разыгрывать одному все роли, рисовать комиксы и так далее, и так далее… Уникальность проекта в том, что шанс реализовать его и получить этот опыт был именно в этих предлагаемых обстоятельствах и больше никогда – ни до, ни (надеюсь) после. Целый месяц я почти круглосуточно отсматривал серии, заливал их на Ютьюб, редактировал описания, отправлял отзывы авторам на каждую серию. А авторы проекта читали Толстого не в кратком содержании и соотносили его с пространством своей собственной жизни. Что мне кажется особенно важным, в этот процесс включались и их семьи: папы читали текст, мамы помогали выстраивать декорации, младшие братья и сестры играли эпизодические роли… Организовывалась жизнь.

Инстинкт существования в режиме выживания, безусловно, срабатывает – слишком глубоко он в нас сидит.
Мысленно готовясь к новому учебному году, я ищу эти ловушки выживания в самом себе и пытаюсь настроить себя так, чтобы не попасться в них. К примеру, много лет я работаю в кабинете без парт, который дает возможность свободно трансформировать пространство. Неделя в марте, когда пришлось ходить по разным кабинетам и вести занятия среди парт, далась мне тяжело – я физически ощущал, как, стоящие в три ряда, они мешают возникновению живого контакта. Если с этим придется столкнуться вновь, то нельзя позволить себе выживать среди парт, подчиняться им, необходимо на каждом занятии придумывать, как «пере­играть» их, эти парты, – задвинуть к стенам, или выйти в пустое фойе, или взять их архитектуру как предлагаемое обстоятельство, обостряющее ситуацию.

Сам термин «предлагаемые обстоятельства» я заимствовал из терминологии режиссерского разбора пьесы. Для того чтобы сцена получилась действенной, необходимо найти такие предлагаемые обстоятельства, которые укрупнят конфликт, сделают происходящее жизненно важным для каждого участника, станут катализатором потребности активного действия в сцене. Не хотелось бы, чтобы в сентябре, войдя в школьные двери, мы пришли туда выживать. В обостренных предлагаемых обстоятельствах, я уверен, необходимо искать возможности для развития жизни. Никакой подавленности – только радость от возможностей. Понимаю, что даваться это будет непросто. Но такое время. И такая профессия.

Глядя на последние события, я думаю, что установка эта важна не только для жизни школьной. Женщины с цветами, вышедшие на улицы белорусских городов в момент ужасающих репрессивных акций, вышли туда не страдать и не выживать, а хотеть и жить. И машина насилия тут же засбоила, столкнувшись с отсутствием страха или ответной агрессии. Цветок, брошенный в ее пасть, вывел ее из строя.

В своей книге «Сказать жизни «Да!» Виктор Франкл, всемирно известный психолог, прошедший опыт концлагеря (я ни в коем случае не приравниваю ту или иную сегодняшнюю ситуацию к этому, но, на мой взгляд, на этом экстремальном материале Франкл более широко говорит об опыте ограничения свобод личности с неизвестными сроками прекращения этих ограничений), пишет: «Возвращаясь к апатии… следует сказать, что это особый механизм психологической защиты. Реальность сужается. Все мысли и чувства концентрируются на одной-единственной задаче: выжить! И вечером, когда измученные люди возвращались с работ, от всех можно было слышать одну фразу-вздох: ну, еще один день позади! <…> Можно сказать, что большинство людей в лагере полагали, что все их возможности самоосуществления уже позади, а между тем они только открывались. Ибо от самого человека зависело, во что он превратит свою жизнь – в прозябание, как у тысяч, или в нравственную победу – как у немногих <…> Можно отнять у человека все, кроме последнего – человеческой свободы, свободы отнестись к обстоятельствам или так, или иначе».

Слава богу, наши испытания не под стать ни франкловским, ни белорусским. Однако в преддверии учебного года, перед возвращением в «живую» школу, в преддверии года, который, я думаю, так или иначе будет для нас сложным и непривычным, хочется пожелать всем нам каждый день говорить жизни «Да!» своими делами. Пожелать радости. И победы над обстоятельствами – сколь бы трудно она ни далась.

Александр ДЕМАХИН, абсолютный победитель конкурса «Учитель года России»-2012