Скарлетт навсегда. Роману «Унесенные ветром» – 75!

Маргарет Митчелл не была писательницей, так же как и ее героиня Скарлетт О’Хара не была красавицей, но читатели всего мира вряд ли отдавали себе в этом отчет, если они, подобно миллионам американцев, становились жертвами ее фантазии и таланта. Из-под пера этой удивительной женщины вышла одна-единственная книга, но, чтобы прослыть легендой еще при жизни, большего и не потребовалось. Нынешней весной роману Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» исполняется 75 лет.

В большую литературу Митчелл попала с черного хода. Еще вчера ее имя было известно только в узком кругу золотой молодежи ее родной Атланты, но стоило роману появиться на прилавках книжных магазинов, как поднялся такой шум, что новоиспеченная писательница вынуждена была спасаться бегством – затвориться дома, занавесить окна и не отвечать на звонки будто с цепи сорвавшихся журналистов, киношников, рекламных агентов и издателей. Одни требовали интервью, другие – разрешение на экранизацию, третьи – права немедленно приступить к выпуску мыла «Скарлетт» и мужских дорожных несессеров «Ретт», четвертые хотели, чтобы мисс Митчелл бросила все дела и без промедления засела за продолжение «Унесенных ветром». Писательница отказывала всем в самых резких выражениях. Своего добился только продюсер Дэвид Сэлзник, выкупив за неслыханные по тем временам 50 тысяч долларов право на голливудскую постановку романа. Фильм с Вивьен Ли и Кларком Гейблом увидел свет через три года, получил восемь «Оскаров» и заработал прибыль, рекорд которой не побит и по сей день. Впрочем, этот бешеный восторг разделяли далеко не все. Высоколобые коллеги по цеху презрительно заявляли, что «значительно число читателей этой книги, но не она сама». После того как Маргарет Митчелл, обойдя самого Фолкнера, получила престижную Пулитцеровскую премию, а следом за ней еще и Национальную книжную награду Америки, в кулуарах заструился ядовитый шепот: дескать, домохозяйке такой труд не под силу и здесь наверняка не обошлось без литературных негров. Ходили слухи, что Митчелл якобы заплатила кругленькую сумму писателю Синклеру Льюису, дабы тот позволил ей подписаться под его трудом. Конец грязным сплетням положил Герберт Уэллс, заявив, что «эта книга написана лучше, чем иная уважаемая классика». Но все это случилось много позже, а вначале, как известно, было слово, точнее фраза: «Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих». Сочинять роман Митчелл начала с конца – старая неискоренимая журналистская привычка писать очерки с финала, с самой забойной фразы. Десять лет не умолкала печатная машинка «Ремингтон» – подарок любимого мужа Джона Марша. Дом супругов был буквально усыпан листками с главами романа, что очень веселило друзей семьи: никто ведь не знал, что это за «бумажный мусор», и уж тем более не догадывался, сколь масштабен замысел, вызревавший в хорошенькой головке их подружки Пэгги. Кроме того, сама она о своей работе тоже особо не распространялась. Стоило замаячить на пороге гостю, она тут же заметала следы, укутывая «Ремингтон» в одеяло. Лишь мужу читала она по вечерам написанное за день, на нем проверяла напряженность фабулы, достоверность характеров, всегда безоговорочно соглашаясь с его безупречной литературной и редакторской правкой. Ему же жаловалась на то, что от этого романа ее уже просто тошнит. Собственно, если бы не Джон Марш, «Унесенных ветром» могло бы и вовсе не быть. Именно он, принеся ей однажды из библиотеки очередную порцию литературы и намекая на читательскую ненасытность супруги – Маргарет в то время была прикована к постели из-за травмы лодыжки и глотала книги в бессчетном количестве, – будто бы в шутку бросил: «Если в следующий раз захочешь почитать что-то новенькое, тебе сначала придется самой это написать!» Идея романа родилась сама собой: оба деда писательницы прошли Гражданскую войну на стороне конфедератов, мать во время воскресных прогулок по окрестностям Атланты показывала маленькой дочери остатки обгоревших труб и в красках описывала былое величие Юга, а отец возглавлял городское Историческое общество. Приступив к работе, Маргарет составила досье на каждого из своих героев, куда вносила подробное описание внешности, характера, привычек, манеры говорить и одеваться. Около года провела она в читальном зале городской Публичной библиотеки, скрупулезно сверяя с документами, справочниками и старыми газетами все названия, даты, факты. Вот почему даже серьезные ученые утверждают, что по роману «Унесенные ветром» вполне можно изучать ход Гражданской войны. В отличие от своего литературного предшественника Александра Дюма Маргарет Митчелл не играла с историей, но констатировала факты, оттеняя их бесконечными движениями человеческой души. О дотошности автора говорит и тот факт, что одну только первую главу романа, оттачивая стиль и слог, она переписывала шестьдесят раз. Настоящую головную боль принесло Митчелл заглавие книги. Были отвергнуты сотни вариантов, прежде чем вызрело торжественное «Завтра будет другой день». Уже подписывая договор с издателем, Маргарет вдруг передумала: «Пусть называется «Унесенные ветром». Помните, как у Горация в переводе Доусона: «Я забыл многое, Цинара; унесенный ветром, затерялся в толпе аромат этих роз». Точно так же в самый последний момент она вдруг переименовала и свою главную героиню: вместо Пэнси О`Хара, как звали ее все десять минувших лет, за границы книги вышла и отправилась покорять планету зеленоглазая Скарлетт. В считанные дни мисс О’Хара превратилась в национальную героиню, а ее знаменитое «Я подумаю об этом завтра» – в лозунг тысяч и тысяч женщин. Маргарет Митчелл схватилась за сердце и заявила, что, во-первых, роман этот вовсе не о самовлюбленной и бессердечной эгоистке Скарлетт, а о нежной и всепрощающей Мелани Уилкс. А во-вторых, «это очень скверно для морального и умственного состояния нации – если нация способна аплодировать и увлекаться женщиной, которая вела себя подобным образом». Но ее уже никто не услышал. Страстная, волевая, несгибаемая Скарлетт, эта «американская мечта в юбке», вырвалась на свободу и в своей создательнице больше не нуждалась.