Скандал

Тридцатилетний роман принца Чарльза с миссис Паркер-Боулс стал любовной историей ХХ века

– Твое величайшее достижение то, что ты способна так любить меня.

– О дорогой, это еще проще, чем упасть со стула!..

(Из телефонного разговора Чарльза с Камиллой)

Серым промозглым вечером 28 января 1999 года две сотни фотографов угнездились в полном боевом снаряжении на тротуаре перед фешенебельным лондонским отелем “Ритц”, дабы провести 36 часов в ожидании события, которому надлежало войти в историю. Впервые за прошедшие три десятка лет принц Чарльз, наследник британского престола, должен был открыто, официально и принародно появиться рука об руку со своей возлюбленной – Камиллой Паркер-Боулс. На следующий день все первые полосы британских газет были украшены гигантскими фотографиями двух не слишком молодых людей: лысеющего худощавого джентльмена и седеющей блондинки той скромно-заурядной внешности, о которой говорят, что подобные женщины неразличимы в толпе. Джентльмен, застенчиво улыбаясь, поддерживал свою даму за талию, и от запечатленной объективами сцены веяло счастливым спокойствием долгой и мирно прожитой супружеской жизни. Между тем это был лишь оптический обман. Всему миру, десятилетиями отслеживавшему ставших притчей во языцех “любовников столетия”, было очевидно, что эти двое на самом деле были израненными бойцами, только-только вышедшими из неприятельского окружения после бесконечно долгих изматывающих боев.

В эти дни в Британии впервые открыто заговорили о том, что их будущий король в самом недалеком времени, вероятнее всего, объявит о своей женитьбе. Враги сложили оружие. Неприятели устали осаждать крепость безумного отчаянного романа, оказавшегося неприступной твердыней. “А ну их, пускай себе женятся!” – махнув рукой, говорят сегодня в Британии даже самые закоренелые ортодоксы, еще вчера клявшиеся не допустить на трон человека, рискнувшего будущим монархии ради своей сомнительной возлюбленной. Захватывающая история британского королевского треугольника стараниями тысяч и тысяч бульварных хроник и усердием вездесущих папарацци давно и хорошо известна миру. Вместе с “Богатыми…” и “Санта-Барбарой” обыватель всего земного шара заглатывал и душещипательную сказку о прекрасной, нынче мертвой принцессе, о жестокосердном бурбоне-принце и о коварной, да к тому же уродливой разлучнице, натворившей в Британском королевстве бед.

Между тем лишь двое из этого треугольника оказались под софитами алчущей “все знать” публики – Чарльз и Диана. Третья вершина скорбной геометрической фигуры осталась в тени. Никто, за исключением узкого круга друзей да особо заинтересованных журналистов, и по сей день не знает “коварную” Камиллу, молчаливую женщину с твердым волевым лицом, загадочную как “терра инкогнита”. Никто не знает Камиллу, ту самую женщину, о которой будущий король Британии сказал, что она – единственная, кого он любил в своей жизни. Никто не знает Камиллу, дважды отвергнувшую руку наследника престола и заявившую, что она не хочет быть королевой. Никто не знает эту странную женщину, лишившую посторонних права знать и согласившуюся в расплату за это безропотно нести крест “уич” – злой ведьмы.

“А знаете ли вы, Ваше Высочество,

что моя прабабушка была возлюбленной вашего прапрадедушки?”

Мисс Камилла Шэнд, в замужестве миссис Паркер-Боулс, появилась на свет 17 июля 1947 года, восемь десятков лет спустя после того, как в английском королевстве разыгралась другая душераздирающе романтичная история: тогдашний король Эдуард VII не на жизнь, а на смерть влюбился в прекрасную-препрекрасную девушку по имени Элис Кеппел. Эта девушка стала со временем любовницей короля, что само по себе, понятное дело, составило бы выдающуюся историю. Если бы не одно “но”: Элис Кеппел стала страстью всей его жизни. Даже на смертном одре король Эдуард взывал: “Элис! Элис!” – так что его супруге Александре пришлось, смирив гордыню и поправ приличия и протокол, позвать соперницу к умирающему мужу.

Даже самым отчаянным фаталистам не могло взбрести в голову, что по прошествии ста лет праправнук Эдуарда VII, юный принц Чарльз, падет к ногам правнучки прекрасной Элис – к ногам Камиллы Шэнд. Но именно, именно, именно это и случилось!

Отдельные не самые компетентные биографы утверждают, что первыми словами, которые сказала 29 лет назад 23-летняя Камилла, встретив дождливым июньским днем на лужайке для игры в поло в Большом Виндзорском парке 22-летнего на ту пору Чарльза, были: “А знаете ли вы, Ваше Высочество, что моя прабабушка была возлюбленной вашего прапрадедушки?” Однако на самом деле это были не самые первые слова. На самом деле Камилла подошла к стоявшему возле своего пони принцу и, мило улыбнувшись, сказала: “Прекрасная лошадка, сэр! Меня зовут Камилла Шэнд, очень рада познакомиться с вами”.

В тот день Камилла выглядела просто ужасно: одетая в тяжелые веллингтонские башмаки, бесформенные коричневые штаны и промокшую насквозь куртку, она могла бы сойти разве что за стадионную обслугу. Впрочем, за девицей Шэнд, в общем-то, и не водилась репутация красавицы. “Она никогда не делала причесок и ни разу в жизни не накрасила ногти – они вечно были неряшливы и обломаны”, – вспоминала одна из ее близких подруг. Она не носила шляп, и лицо ее всегда было покрасневшим от солнца. Ее наряды были на редкость однообразны и скучны: простецкие джемпера, унылые твидовые костюмы и чопорно-постный жемчуг. Впрочем, таков был далеко не самый удачный портрет Камиллы. В лучшие и самые звездные свои минуты она являла собой нечто абсолютно иное: нечто, заставлявшее даже самых первостатейных кавалеров Британии сворачивать в ее сторону шеи, когда, уверенная в себе, стремительная и магнетически-искрящаяся, она появлялась в очередном бальном зале. И когда она появлялась такой в бальном зале, умудренные в дворцовых делах знатоки многозначительно замечали, что над юной девицей Шэнд сияет аура ее легендарной прабабушки Элис.

Камилла Шэнд родилась в среде тех, о ком принято говорить, что они появляются на свет с серебряной ложкой во рту и голубой кровью в жилах. Ее родители не были титулованы, но они были настолько респектабельны и так близки к высшей аристократии, как только возможно. Во всяком случае весь обязательный комплект удобств “высшего общества” – загородное поместье, няни, крокет на лужайке у дома, балы в Букингеме и скачки в Аскоте – был к их услугам. Соответственно и отпрыски подобных семейств получали свой стандартный набор стартовых привилегий: Камилла начала свое образование в престижном, хотя и отличавшемся палочной дисциплиной пансионе Дамбреллз, а закончила в лондонской Куин Гейт скул, гордившейся тем, что она поставляла жен для половины министерства иностранных дел Британии и для подавляющей части ее родовой аристократии.

Однако мисс Шэнд не слишком походила на стандартных выпускниц “школы жен”: к 18 годам она уже имела репутацию девицы, храброй, как лев, ловкой, как мальчишка, и независимой, как в то время мало кто мог себе позволить. Ее никогда не видели плачущей, жалующейся и пребывающей в унынии. Она лихо скакала на лошадях, мастерски плавала, великолепно играла в хоккей. Неудивительно, что в женской компании девица Шэнд скучала, зато прекрасно чувствовала себя в мужской. Ко всем прочим порочащим ее в дамских глазах недостаткам Камилла обладала редким чувством юмора и весьма остроумным языком. И что бы ни судачили в момент ее появления в свете о юной дебютантке, все, кому довелось делить ее общество, признавали в один голос, что с Камиллой Шэнд не соскучишься.

Очень скоро после дебюта в свете Камилла влюбилась. Она влюбилась в неотразимого красавчика, блистательного офицера королевской кавалерии Эндрю Паркер-Боулса, едва увидев его на одной из вечеринок. И это было неудивительно, потому что в Эндрю влюблялись десятки пресимпатичнейших девиц. Удивительно было другое: то, что неотразимый Паркер-Боулс выбрал среди них всех Камиллу. Их роман принял, однако, характер затяжной и – скучный. Камилла не получала ожидаемого предложения, молодой офицер между тем не утруждал себя слишком пылкой преданностью своей подруге. К тому моменту, когда Паркер-Боулс удалился в очередной долгий военный поход (его часть отправили служить в Германию), Камилла уже не строила на его счет особых иллюзий. Ее сердце было слегка разбито. И когда в один дождливый июньский день она увидела на лужайке для игры в поло промокшего насквозь принца, хлопочущего вокруг своей лошадки, она заговорила с ним просто так, без всякой цели и без всякого умысла. Потому что она всегда первой заговаривала с молодыми людьми. Потому что ей понравился его пони. И потому что ей показалось забавным рассказать Его Высочеству о том, что ее прабабушка была…

Фред и Глэдис

С того самого дождливого дня они стали неразлучны. Камилла стала всюду появляться с Чарльзом, и вскоре весь Лондон заговорил о “новой леди” принца. Чарльз был очарован Камиллой. Он не встречал девушки, которая была бы такой настоящей, такой смеющейся и такой надежной. Она стала ему другом, настоящим другом, с которым можно было говорить обо всем на свете и который бросился бы за ним, сломя голову, куда угодно. И она была возлюбленной, настоящей возлюбленной, такой же манящей, какой, должно быть, была та самая Элис…

Камилле тоже очень нравился Чарльз. Она находила его замечательным парнем. Но она с удивлением отмечала, что у нее не учащался пульс, когда он появлялся рядом: из головы у нее никак не шел Эндрю… Чарльз и Камилла придумали друг другу шутливые “секретные” имена. Она стала называть его Фред, а он ее – Глэдис. Чарльз стал постоянным гостем в доме Камиллы, где его принимали без всяких церемоний и помпы, как равного и как члена семьи. Принц был счастлив, абсолютно счастлив. В один из январских дней 72-го года он пригласил свою “Глэдис” на уик-энд в Броудлэндс, поместье своего дяди, лорда Маунтбаттена, и в спальне дядюшкиного дома сделал Камилле официальное предложение: церемонно взяв ее руку, Чарльз прошептал: “Ты пойдешь за меня замуж?” И она ответила ему: “Нет”.

Одна из близких друзей Чарльза и Камиллы, Кэролин Бенсон, много лет спустя вспоминала: “Она никогда не хотела быть королевой. Он наверняка женился бы на ней, но этого не хотела она”. Другой их приятель объяснил это так: “Она выросла в придворных кругах и знала, что повлечет за собой превращение в принцессу Уэльсскую. И ей вовсе не нравилась подобная перспектива. Ей хотелось совсем другой, обычной и простой жизни”.

Букингемский дворец, узнав о несанкционированном сватовстве принца, пришел в состояние шока. Камилла очень нравилась королеве, она нравилась всем членам королевской семьи, абсолютно всем, кто знал ее. Но она не годилась в супруги наследнику: будущий король должен был взять в жены девственницу. Так гласил непреложный кодекс священных устоев монархии. Камилла Шэнд девственницей не была.

В феврале 73-го Чарльз на полгода ушел в морской поход на военном корабле “Минерва” к берегам далекой Вест-Индии. Пять месяцев спустя в светской колонке “Таймс” наследник британского престола прочел объявление об обручении Камиллы Шэнд и Эндрю Паркер-Боулса. По воспоминаниям товарищей, бывших с ним вместе на корабле, Чарльз был безутешен. Узнав о предстоящей свадьбе Камиллы, он заперся в каюте и только через три часа вышел оттуда к обеду с красными от слез глазами. Он стал угрюм и подавлен, часами просиживал, глядя на ее фотографию, стоявшую в его каюте. Он понял со всей очевидностью, раз и навсегда, что без Камиллы он не сможет жить.

В декабре 74-го у Паркер-Боулсов родился первенец, сын Томас. Крестным отцом мальчика, по просьбе Камиллы, стал будущий британский монарх и ее бывший возлюбленный – принц Чарльз. Еще через 4 года у Паркер-Боулсов родилась дочь Лаура. А еще через год принц Чарльз сделал миссис Паркер-Боулс, жене полковника и матери двоих детей, второе официальное предложение. Он попросил ее оставить мужа и выйти за него замуж. Она сказала ему, что это невозможно, что этот брак будет катастрофой для монархии. Но она обещала не скрывавшему своего горя Чарльзу, что, несмотря ни на что, всю оставшуюся жизнь будет с ним рядом.

…Он поселился как можно ближе к ней, купив себе по соседству с ее домом загородное имение Хайгроув. И очень вскоре по округе поползли слухи, что “астон мартин” принца, паркуясь по пятницам у дома Паркер-Боулсов, отъезжает лишь в воскресенье после обеда. Роман Камиллы и Чарльза не был, понятное дело, не замечен и полковником Паркер-Боулсом. Но Эндрю недаром слыл человеком достаточно экстравагантным в своих воззрениях: их брак с Камиллой тоже был экстравагантным или, как называли его в их кругах, “открытым”.

Однако в Букингемском дворце не разделяли подобной “экстравагантности”. Королевская семья забила тревогу: любовная лихорадка наследника грозила перерасти в неизлечимую болезнь, после которой британская монархия могла уже не оправиться. И тогда Камилла поняла, что это именно она должна настоять на том, чтобы Чарльз пошел на единственно разумный в его положении шаг – женитьбу. И в одну прекрасную ночь она шепнула ему: “Присмотрись получше к Диане Спенсер”.

“Ты наделала в корабле столько дыр – неудивительно, что он идет ко дну”

Они простились накануне свадьбы. Он сказал ей, что по-прежнему любит ее. Она ответила, что любит его тоже. Но что отныне их интимная связь окончена раз и навсегда. Она сказала ему, что он и Диана должны быть счастливы и что отныне это его долг. И Чарльз дал слово. Он обещал сделать все, чтобы его брак “заработал”.

…Диана вычеркнула Камиллу из списка свадебных гостей. С первой же встречи она поняла, что Камилла – соперница и враг, и не пожелала видеть ее на своей свадьбе. Предложение Камиллы о дружбе было ею отвергнуто. Чарльз позвонил Камилле с борта яхты “Британия” на пятый день своего свадебного путешествия. Он сказал ей, что происходит что-то странное: Диану сотрясают бесконечные приступы булемии и что она устраивает одну истерику за другой. Узнав о звонке Чарльза, Диана поставила мужу условие, чтобы Камилла была раз и навсегда вычеркнута из их жизни. Чарльз ответил, что не вычеркнет из жизни “своего лучшего друга”. Диана закричала: “Ты по-прежнему спишь с этой проклятой женщиной!” Она перестала называть подругу Чарльза Камиллой. Отныне ей была присвоена унизительная кличка Ротвеллер.

Ольга ДМИТРИЕВА

Лондон

Окончание следует