Системе образования крайне нужна внешняя оценка. Андрей Фурсенко, министр образования и науки РФ

– Андрей Александрович, как бы вы оценили сегодня ситуацию в образовании? – Бюджет на образование увеличивается, в том числе и в рамках национального проекта. В следующем году будет удвоение финансирования по национальному проекту. Именно демонстрация дееспособности системы образования приводит к тому, что увеличивается ее финансирование. Мы постепенно продвигаемся и в нормативной базе. Так, в следующем году будет внесен законопроект по ЕГЭ. Вопросы, которые возникали по единому госэкзамену, совместно с Союзом ректоров удалось снять. У меня такое ощущение, что изменилась психологическая обстановка в сфере образования прежде всего благодаря реализации национального проекта. Причем с точки зрения объема средств – это совсем немного. Но это четко ориентированные средства, предельно ясно, на что их можно тратить. И постепенно все убеждаются, что деньги тратятся именно на те цели, которые заявлены в проекте. Это самое главное, ведь когда мы начинали реализовывать нацпроект, никто ни во что не верил. Думали: еще один красивый лозунг, который, как правило, ничем конкретным не заканчивается. А теперь убедились, что даже небольшие ресурсные вливания способны запустить процесс изменений в сфере образования.

– Система образования начинается с детских садов. С одной стороны, нам их катастрофически не хватает, а с другой – мы недовольны тем, как наши дети проводят в них время, к тому же плата за дошкольные детские учреждения постоянно растет…

– Есть инициативы, связанные с поддержкой родителей, отправляющих своих детей в детсады. Так что часть затрат берет на себя государство в рамках демографической программы. Кроме того, сейчас вносится законопроект, который мы поддерживаем, по упорядочению нормативной базы по дошкольному и дополнительному образованию. Это поможет регионам решить многие вопросы, в том числе связанные и с оплатой труда.

Существует возможность на конкурсной основе обеспечивать услуги по дошкольному образованию, по подготовке детей к школе не только на базе детсадов. Вообще проблема детсадов распадается на две части. С одной стороны, она традиционна для нашей страны – это поддержка детсадов. Вторая – это подготовка ребят к школе либо на базе кружков, либо в предшколе. Предшкола – это не создание нулевых классов, а именно такие формы, которые помогли бы малышам адаптироваться к новой для себя жизни, чтобы они приходили в первый класс примерно одинаково подготовленными. И, конечно же, надо строить новые детские сады, хотя это прерогатива регионов и муниципалитетов. В селах же мы рекомендуем создание общеобразовательных культурных центров, где школы и детские сады были бы объединены. Я думаю, что сохранение сельской школы в значительной степени связано с тем, сможем ли мы организовать там воспитание и обучение дошкольников. Ведь не секрет, что наполняемость классов в сельской местности предельно низкая. Что касается включения дошкольного образования в национальный проект, то мы этот вопрос обсуждали, но, я думаю, в следующем году эта тема не будет отражена там напрямую. Мы не можем все образование ввести в национальный проект. Скорее всего, в нацпроект в следующем году войдут начальное и среднее профобразование. Это обсуждалось и на президиуме совета, и на заседании у президента.

– Андрей Александрович, будет ли продолжена программа создания ресурсных центров по начальному и среднему профессиональному образованию?

– Вы, наверное, знаете, что было принято решение в течение трех лет создать несколько ресурсных центров, хотя бы по два-три на регион. Причем эти центры должны быть хорошо оборудованы. А чтобы центр был образцом и мог давать необходимый эффект, нужно 30-40 миллионов рублей. Если бы нам удалось за эти три года открыть хотя бы 200 таких центров по России, то, я думаю, это было бы существенным продвижением. Этот проект начнет реализовываться в следующем году на конкурсной основе. Мы будем поддерживать те регионы, которые сами уже что-то делают в этом направлении.

– Недавно прошла встреча «Большой восьмерки». В ее рамках обсуждались и проблемы образования. Что стояло в центре внимания?

– Качество образования и квалификационные требования. Это то, что и нам в первую очередь необходимо сделать. Мы должны обеспечить единый уровень квалификационных требований на всех уровнях профессионального образования. Вот сейчас у нас переизбыток юристов и экономистов на рынке труда, но попробуйте найти хорошего юриста. С такими сложностями вы столкнетесь при поиске любого хорошего специалиста. До этого тема качества образования и квалификационных требований, логика установления определенных требований и градаций подробно обсуждалась экспертами, а потом министерствами образования и науки. Еще одна тема, которая подробно обсуждалась на «Группе восьми», – это вопросы, связанные со статусом, престижем профессии учителя и преподавателя. И это сигнал для нас. Думаю, главная задача встречи министров «Группы восьми» – это сверить свои позиции, подходы к образованию. Важно еще и то, что многие темы, впервые обсуждавшиеся на встрече, подняла именно Россия.

– Андрей Александрович, что такое конкурс регионов и как он будет проходить?

– Логика этого проекта заключается в следующем: есть целый ряд направлений, которые требуют дополнительных вложений. В частности, необходимо упорядочить структуру системы образования, к примеру школ. Стоит вопрос и о необходимости нового качества в школах. А для этого необходимо создавать базовые школы, и это касается не только села. У нас бывает такая ситуация: рядом стоят 3-4 школы, хотя требуется всего две. Но для того, чтобы создавать базовые школы, в которых качество образования должно быть существенно выше, необходимы дополнительные вложения. Находить их очень сложно, потому что много средств съедают текущие расходы и вообще денег всегда не хватает. Поэтому идея проекта заключается в том, чтобы поддержать те регионы, которые готовы существенным образом реструктурировать систему образования. Это касается прежде всего перехода на нормативно-подушевое финансирование по всей вертикали, а также новой системы оплаты труда и резкого усиления влияния общественности на школьный процесс, более жесткого подхода к проверке качества системы образования. Деньги будут выделяться в зависимости от качества предложений, бюджетной обеспеченности региона, соотношения сельских и городских школ, от структуры систем образования. Очень важно, чтобы в этом конкурсе приняло участие как можно больше регионов. Даже само наличие программ развития, которые предложит регион, является уже фактором, обеспечивающим продвижение. Покажет конкурс регионов свою эффективность, финансирование будет увеличиваться. По нашим наблюдениям, достаточно сделать первый шаг, а потом система покажет свою эффективность сама. Начнут выявляться внутренние резервы. К сожалению, сегодня в ряде регионов мы тратим деньги на то, чтобы красить прогнившие трубы, а куда эффективнее было бы расходовать эти средства на то, чтобы создавать новые школы, новые классы.

– Какие главные требования к участникам конкурса регионов?

– Регион должен работать, как минимум, по шести направлениям. Весь проект оценивается в 1000 баллов. Введение новой системы оплаты труда – 320 баллов, переход на нормативное финансирование – 280, развитие региональной системы оценки качества образования – 120, развитие сети общеобразовательных учреждений региона – 120, получение учащимися качественного образования независимо от места жительства – 120, организационное обеспечение реализации регионального комплексного проекта – 40. Каждое из направлений подробно расшифровывается. В основном проект направлен на общеобразовательные учреждения.

– Скажите, будет ли как-то меняться система аттестации учителей?

– Мы считаем, что система аттестации требует серьезных изменений – без этого невозможен переход на новую систему оплаты труда. Критерии, по которым отбирались лучшие учителя, показали, что они работают. Теперь мы должны эти критерии учитывать и в аттестационных процедурах.

– Андрей Александрович, насколько мы знаем, были какие-то проблемы с открытием центров, где ребята могли бы за время службы в армии получить гражданскую профессию…

– Сначала планировалось создать 25 таких центров. Был проведен анализ, какие специальности могут одновременно быть и гражданскими, и военными. В учебном центре, который готовит ракетчиков, трудно обучать на слесаря. Отобрали три центра, в которых есть большая корреляция между военными и гражданскими специальностями. Они запущены. Сейчас мы должны посмотреть, как они работают. Если в регионе есть такой центр, в котором эти требования соблюдаются, то может инициативу проявить руководство этого региона. Минобороны их поддержит. Мы тоже готовы поддержать.

– Первый вице-премьер Дмитрий Медведев сказал, что те обязательства, которые возникли в ходе реализации ПНПО, никуда не улетучатся. Значит ли это, что все направления проекта останутся и будут финансироваться федеральным центром?

– Может измениться их адресность, в какой-то момент эти обязательства могут быть переданы на региональный уровень с соответствующим обеспечением. А какие-то обязательства будут поддержаны через федеральные целевые программы. Те конкурсы и проекты, которые покажут свою эффективность (начиная с поддержки классного руководителя и заканчивая поощрением лучших учителей), ликвидированы не будут. Конкурсы помогли нам многое выявить. Так, когда начались выплаты по классному руководству, вдруг выяснилось, что понятия «классный руководитель» ни в одном нормативном акте не существует. Мы не просто ввели это понятие, а еще и разработали методические рекомендации, что должен делать классный руководитель. Работа классных руководителей стала более упорядоченной, ответственной. Так что абсолютно ясно – ликвидировать это направление нельзя. То же самое касается и конкурса лучших учителей. Много было разговоров, что в учительской среде возникнет вражда, люди станут друг друга ненавидеть. Я практически в каждом регионе задаю об этом учителям вопросы. Никакой вражды не возникло. По данным специального опроса ВЦИОМа, 75 процентов учителей считают, что поддержку получили достойные. Поэтому разговоры о том, что такие конкурсы разваливают, ухудшают педагогическую среду, неправомерны. Это означает, что такого типа конкурсы должны сохраняться и развиваться. Это не только выделение лидеров, но и определенный праздник. Как в спорте. Как спартакиада. Те, кто в ней участвовал, воспринимают поражение не как смертельную обиду для себя, а как праздник, который кончился тем, что наградили достойных.

– Как возникла идея нацпроекта?

– Конечно, это создавалось не в тиши кабинетов. Многое подсказала практика регионов. Так, например, почти все субъекты Федерации проводят у себя конкурсы лучших учителей. Мне рассказывали, что в Челябинске и Оренбурге выделяют не одного учителя, а 50-100, и им всем дают губернаторские гранты. Мы воспользовались этой идеей. Президент сформулировал задачу: нацпроект, кроме всего прочего, должен затрагивать большое количество учителей и поддерживать одну из ключевых сторон деятельности педагога. Помните анекдот, когда на учительницу напал грабитель? «Отдай часы», – говорит он ей, а она ему: «Часы не отдам, бери классное руководство». Сейчас, думаю, классное руководство воспринимается уже как что-то, за что если не стоит побороться, то не следует всеми силами отказываться.

– Какой, на ваш взгляд, результат нацпроекта уже ощущается?

– Дружно заработало образовательное сообщество, возникла определенная консолидация. Причем это касается не только чиновников разного уровня, но и директоров, учителей. Есть много предложений, замечаний, но злобы нет. Есть общее понимание, что необходимо двигаться вперед. Еще раз повторю: нацпроект – это не все, что мы делаем в образовании. В рамках нацпроекта мы попытались найти самые чувствительные точки и стимулировать их, поддержать. Это как иглоукалывание: находишь нужные точки, и весь организм омолаживается. Взять то же дополнительное вознаграждение за классное руководство. Что может быть проще? Всем известно, что есть классные руководители – какие проблемы? Оказалось, что каждый регион трактует вопрос поощрения классным руководителям по-своему. Кто-то включал сюда налог, кто-то нет, кто-то соглашался оплачивать бюллетени и отпускные, кто-то нет, у кого-то были еще и районные надбавки. Какие-то регионы платили деньги в том случае, если в классе было только 25 человек, а если меньше – ничего не платили. Нам потребовался квартал, чтобы наладить эту систему. Кроме того, оказалось, что часть школ не попала в этот список вообще. Это была очень тяжелая организационная работа. Сегодня мы видим, что можем расширить проект. Поэтому я рассматриваю национальный проект как некий инструмент, который позволяет обеспечить целостность нашей системы образования, закрыть те прорехи, которые существуют, усилить наши конкретные преимущества.

– Андрей Александрович, а можно ли за два года добиться реального экономического эффекта от поддержки научных исследований инновационных вузов?

– Это если все начинать не с нуля. Деньги мы выделяли тем вузам, которые не просто предложили хорошую инновационную программу, но и доказали, что имеют потенциал, чтобы ее реализовать. Разумеется, добиться серьезнейших изменений всей системы высшего профессионального образования за два года нереально, а вот показать серьезные шаги, необратимый характер перемен можно. Именно под это и закладывались проекты. Первый результат уже есть. Мы получили в свои руки 200 программ развития, из которых по крайней мере половина представляют реальный интерес.

– Андрей Александрович, что, на ваш взгляд, важнее всего при реализации нацпроекта?

– Внешняя оценка. Педагогического сообщества, родителей, работодателей.

Петр Положевец, Светлана Руденко