На чтение: ≈ 10 мин.Все, кто хоть немного интересовался внутриутробным развитием младенцев, знают – оно в деталях повторяет историю всего живого на земле от одноклеточных (оплодотворенная яйцеклетка) к рыбам (с жабрами), хвостатым ящерицам (и у человеческого зародыша – тоже хвостик), яйцекладущим (есть и желток).
Это называется законом Геккеля: онтогенез повторяет филогенез (онтогенез – индивидуальное развитие, филогенез – история вида). Но мало кто верит, что внутриутробной фазой все это не заканчивается… Дело в том, говорят, что человек – ребенок – после своего рождения попадает в среду, которая оказывает мощнейшее формирующее действие на него. Тут уж о генах особенно говорить не приходится. И никакие “законы” к развитию ребенка не применимы, кроме тех, которые сам социум ему навязывает.
“Чистая доска”?
Лет двадцать назад споры эти гремели со всей силой, ну а теперь забылось немного. Известный наш философ Эвальд Ильенков заявлял: “Ребенок – “табула раса”, “чистая доска”. Талантливых и бездарных нет – все зависит от среды и педагогики”. В качестве мощнейшего аргумента служил ему опыт Соколянского и Мещерякова со слепоглухонемыми. Ведь кто более обделен природой, чем эти дети, а учатся на психфаке МГУ и защищают кандидатские диссертации!
И все-таки тот, кто ежедневно видит маленьких детей, не мог не сомневаться – ведь это очевидно: ребенок совсем не “табула раса”! Даже у новорожденного есть известные рефлексы, по которым, кстати, тестируют их физиологическую зрелость: пощекочите ему ладошку – крепко сожмет кулачок.
А вот лет в семь все дети строят шалаши и уходят в дальние путешествия, не спросив родителей. Это ведь не случайно детский поэт предупреждает детей, чтобы “не ходили в Африку гулять”, потому что там разные гориллы и крокодилы, потому что там – Бармалей… Да я и сам в свое время сбежал с друзьями “искать экватор”. И был наказан ремнем единственный раз в жизни. А за что – до сих пор не пойму: это ведь был врожденный рефлекс, вроде того, который гонит перелетных птиц осенью на юг.
Если родившийся ребенок в действительности не “табула раса”, то и повторение видовой эволюции должно происходить, очевидно, и после рождения. Но тут мы видим уже маленького человечка. Совсем скоро, через 10 месяцев, он встанет на ножки, сделает свой первый шажок, уже не держась за стенку. С огромной скоростью начнется усвоение речи… Так что же повторяет его онтогенез?
Вывод один – после рождения история ребенка повторяет в сжатом и “исправленном” виде историю рода человеческого. Хочу подчеркнуть – это утверждение не абстракция. И следствия его для воспитания чрезвычайно важны. Но дело в том, что сам факт повторения носит скрытый, латентный характер. Почему? Очень просто – мы, учителя и родители, идем к ребенку со своей собственной программой. Мы вынуждаем ребенка (хочет он того или нет) делать то, что хотим мы, заставляем его явно или неявно быть тем, кем ему полагается быть, на наш взгляд. Архаичные черты в ребенке открываются как раз в тот момент, когда мы “отпускаем его на волю”.
Моя дочка Сима научилась читать и писать к пяти годам. Я специально не торопил “процесс”: пытался лишь помогать делать то, что ей самой хотелось. Да и понятно, маленькую девчушку не хочется заставлять насильно заниматься. Со старшими детьми я уже усвоил – к четырем-четырем с половиной почти что каждый ребенок сам, без помощи взрослых, чтение в каком-то первоначальном объеме усваивает. И потом идет “провисание”, когда без посторонней помощи сам ребенок улучшить технику чтения не может, а потому бросает читать книги. Так вот с Симочкой моя задача, как я ее понимал, стояла так: не допустить этого “провисания”. Короче, я ей просто помогал. К моему удивлению, она стала осваивать чтение и письмо совсем не тем способом, как в школе. Она как будто изучила одну из современных методик, принадлежащую Зиновию Гольдину, которую можно выразить одной фразой: “от букв к звукам” (тогда как в школе все наоборот). Сначала она долго играла с буквочками, как с куколками, учила азбуку. И в этот момент я повесил на стенку плакат с азбукой. Он заработал, как и простые загадки типа: какие буквы из тех, что лежат на столе, есть в том или ином слове? Поскольку буква и звук в тот период для Симы было чем-то единым, названия букв я ей говорил в виде одной фонемы: “в”, “к” и так далее. Ни о какой мягкости речи не было, и я напрягался, пытаясь понять, как она перейдет этот рубеж самостоятельно, без всякого “фонемного анализа”. Ведь сейчас считается многими, что без него обойтись невозможно, ведь как тогда быть с мягкими фонемами? Но читайте дальше – и вы все увидите.
Потом совершенно сразу и неожиданно Сима начала писать огромные тексты. И одновременно – читать. Все буквы были уже знакомы, ей просто нужно было научиться складывать их в слова, этой проблемой мы занялись теперь всерьез.
Так вот об этих текстах. Меленькие буквы, нет пробелов между словами, никаких грамматических правил, “ча-ща”, “чу-щу” – через “я” и “ю”, “жи-ши” – через “ы”. Мягкий знак она постоянно путала с “и”. А буквы “ё”, “ю”, “я” и так далее читала, а иногда и писала как “ио”, “иу”… А я вдруг вспомнил старинные написания некоторых букв – “еры”, “юс”, и старые графические формы для “я”, “ю” и “е” – современные буквы возникли гораздо позже кириллических. В старых буквах сначала стоит вертикальная палочка, обозначающая короткое “и”, например – это “я”. Таким образом, вместо “вечер” Сима читала “виечер”. А переход от “виечера” к “вечеру” труда для нее не составил. Я был так потрясен, что сначала думал, что открыл это сам. Потом только понял, что присвоил себе чужое открытие.
Рукописи древние и… детские
Я в то время занимался изучением великой древней поэмы русской “Слово о полку Игореве”. В научных целях набрал текст “Слова” на компьютере в старой орфографии. И у меня перед глазами все перепуталось: Симочкины писания, древние рукописи… Я осознал вдруг, что они очень похожи. Вот лишь некоторые аналоги. “Жи-ши” и “ча-ща” в “Слове” пишется часто через “ы” и “я”. Промежутков между словами нет. Мягкий знак в старом русском языке обозначал звук (то ли короткое “е”, то ли короткое “и”). Шрифт – устав, то есть “печатные буквы”, так любимые нашими детьми! Да и вообще – в “Слове” письменная речь как звукопись, она гораздо ближе к звуковой речи, точно так же, как и у моей дочки.
Сима довольно просто читала то, что написала сама. И не потому, что помнила, что писала, просто ее принцип письма и принцип чтения были одинаковыми…
Очень много разных веселых игр было у нее со словами. То она их писала задом наперед, то сверху вниз, то наоборот. Остальным приходилось разгадывать ее фокусы и кроссворды. В то же время, прокручивая на компьютере тексты “Слова о полку Игореве”, я обнаружил “тайнописные” слова, также читающиеся по вертикали и горизонтали…
Подведем итоги. Итак, в развитии языка есть фаза, когда графическая и фонетическая, звуковая стороны максимально совпадают. Затем они раздвигаются до возможных допустимых пределов…
Ребенка тянет на Путь, пройденный человечеством, и как только мы перестаем его “воспитывать”, он непроизвольно, как Буратино, начинает сворачивать в эту сторону. Возможно, таинственная идея, одушевлявшая педагогов прошлого и позапрошлого веков – а именно идея природосообразности, – по своей сути и сводится к повторению онтогенезом филогенеза?
Евгений БЕЛЯКОВ
Выбор читателей
Комментарии